href="ch2.xhtml#id10" class="a">[21].
– Вы представляете? – воскликнул я. – Торнтон Ривз ходил в больницу, хотя и ему наверняка сказали, что к Кристин не пускают посетителей.
Чуть приподняв брови, Селдом озвучил мои подозрения:
– Вы думаете, Торнтон ходил в больницу, чтобы, скажем прямо, добить ее?
Я не был уверен, говорит ли Селдом серьезно или насмехается надо мной, как в былые времена, когда он продолжал до самого предела какое-либо из моих математических рассуждений, доводя его до абсурда и указывая на ошибку.
– Не обязательно, – возразил я, – но, вероятно, хотел выяснить, что Кристин помнит о том, как ее сбили. Вообразите, будто сбил ее именно он. Он желал бы тогда удостовериться по крайней мере, что девушке не удалось его разглядеть. И в конце-то концов, – я даже немного обиделся, – разве мы не позвали полицию, опасаясь, что с Кристин может что-нибудь произойти?
– Да, вы правы, – кивнул Селдом, – хотя, судя по вашему рассказу, то, насколько хорошо Кристин помнит, как ее сбили, интересует скорее Леонарда Хинча, ведь так? – Он помолчал мгновение, внезапно, как это с ним часто бывало, углубившись в себя, а потом снова поднял голову. – Знаете, что со мной творится, если начистоту? Ни в ком из них я не могу увидеть подозреваемого. Когда читаешь детектив, легко поверить, что каждый может оказаться виновным, но в реальной жизни все наоборот. Нам не убедить себя, будто кто-то из близких людей – преступник. Полицейские выводят в наручниках на улицу мужчину, который закопал семерых женщин у себя в саду, извлекают трупы один за другим, и даже после этого соседи не в силах окончательно поверить: такой милый человек, говорят они, всегда здоровался и давал советы, как ухаживать за садом. То же самое я чувствую по отношению к коллегам. Поэтому и хотел, чтобы меня сопровождали вы, человек, способный взглянуть на них под иным углом зрения. Когда мы проголосовали там, за дверями, и вновь единогласно выбрали Хинча, я ощутил, что мои прошлые подозрения нелепы и все возвращается на круги своя. Торнтона и его надменный нрав я знаю со средней школы и прекрасно могу вообразить, что он себя не считал рядовым посетителем. Наверное, полагал, что его-то уж точно пропустят, если он явится. Я даже склонен думать, что на самом деле Торнтон собирался повидаться с Кристин, чтобы потребовать у нее объяснений, а может, и желал ей помочь, поскольку чувствовал свою ответственность, как и говорил Хинч. Но нам, разумеется, нельзя отбрасывать никакие версии. Хорошо бы выяснить, кто еще ходил в больницу.
– Что вы намерены со мной обсудить? – спросил я.
– Во вторник утром мне позвонил Питерсен. Хотел, чтобы я связал его с каким-нибудь математиком или физиком, который занимается исследованием звукозаписи. Камеры видеонаблюдения, фиксирующие дорожное движение вокруг ротонды на въезде в Кидлингтон, записывают также уровень шума, там есть звуковая дорожка. Но Кристин сбили немного дальше, поэтому сам звук удара расслышать не удается. Предполагается, что его заглушил дождь, который шел ночью, а еще высоченная стена вокруг завода сельскохозяйственной техники. Однако через небольшой просвет с того угла заметны рекламные щиты компании «Бритиш телеком», достаточно широкие, чтобы звук удара мог отразиться от них и создать эхо. Во всяком случае имелась такая надежда. По-моему, какой-то аргентинский физик издал новаторскую работу о траектории эха, базируясь на полицейском расследовании, Питерсен проведал о ней и решил попробовать нечто подобное.
Об аргентинском физике я ничего не знал, но в разных точках города навидался достаточно огромных рекламных плакатов, чтобы не забывать набирать единицу в начале каждого номера. Придумав слоган «It’s one to remember» [22], они извлекли на свет славное прошлое Великобритании, от Вивьен Ли и Лоренса Оливье до Джеки Стюарта, Джона Леннона и Уинстона Черчилля. На щите рядом с Университетским парком я даже мог полюбоваться на то, как Фред Перри поднимает кубок Уимблдонского турнира. Я попытался представить в терминах физики этот карамболь звуковых волн.
– Чего же ожидает Питерсен от такого исследования?
– Восстановления, хотя бы частичного, звуковой дорожки. Это поможет определить время наезда, а главное, уточнить, предшествовал ли ему какой-либо шум, скрежет тормозов, скрип покрышек, все, что свидетельствовало бы о маневре, направленном на то, чтобы избежать столкновения. Это подтвердило бы версию о несчастном случае. Или, наоборот, можно будет различить нарастающий рокот мотора, если кто-то ждал в засаде, чтобы намеренно сбить Кристин. И то, что можно услышать после столкновения: остановилась ли машина, а если проехала мимо, то куда направилась. В итоге я сказал ему, что совсем рядом с ним сидит человек, способный превосходно провести анализ такого типа, и отправил его к Лейтону Ховарду. Вы знаете Лейтона: сегодня утром я говорил с ним, и он уже две ночи подряд провел на месте происшествия, исследуя все ночные шумы, которые повторяются регулярно. Записал, как ухают филины, каркают вороны и лают собаки, чтобы получить исходные параметры интенсивности и высоты звука. Лейтон попросил выделить четырех человек для всякого рода топографических измерений. Затребовал целый автомобильный парк и записал скрежет разных тормозов и рокот многочисленных моторов. Вчера принялся за исследование записи. С помощью фильтра ему удалось убрать шум дождя и в данном временноˆм промежутке разложить звуки согласно частотам.
– Он что-нибудь обнаружил?
– Вначале на записи можно было разобрать, весьма нечетко, один-единственный звук: карканье вороны, вероятно, улетавшей. Однако, исследовав графическое изображение волн на анализаторе частот, Лейтон обнаружил два эха и, соответственно, две их вершины, а укрупнив этот отрезок, выявил нечто интересное. Первый отголосок был на низких частотах: эхо столкновения. Второй звук, последовавший непосредственно за первым, представлял собой карканье: ворону, наверное, спугнул звук удара.
– И что же… можно из этого заключить?
– Немного, но в то же время достаточно. Рассчитывая расстояние, на котором находилась ворона от камеры видеонаблюдения, с одной стороны, и до рекламного щита – с другой, по промежутку времени между самим карканьем и его отголоском Лейтон вычертил кривую из точек, откуда могло донестись карканье. Одна из этих точек располагалась над высокой заводской стеной. Ворона действительно свила над ней гнездо. Более того, ее карканье слышится на той же частоте, на какой звучали бы ожидаемые гудки клаксона или скрип тормозов. Таким образом, ворона выступает в качестве косвенного свидетеля: других звуков не слышно не потому, что их приглушили или они были слишком слабыми, а просто они никогда и не производились. Водитель не притронулся к клаксону и не пытался затормозить. Таким будет экспертное заключение для Питерсена.
– Любопытно… – Я попытался придать хотя бы зыбкую форму мысли, еще не до конца проясненной. – У Лейтона получилось нечто подобное тому, что
