— О, тогда о расследовании знают больше чем пять человек, — сказал я.
Эли кивнула:
— Еще начальник корпоративной службы безопасности и тот, кого он назначил отслеживать почту.
— Больше, — повторил я. — Уже пошли слухи. При мне Бодин говорил о расследовании с Броссом.
Шерил бросила на Эли пронзительный взгляд:
— Вот и объяснение, почему он вдруг стал таким осмотрительным в своих письмах и телефонных разговорах.
«Он», догадался я, это Хэнк Бодин.
— Вы были тогда в кабинете у Хэнка Бодина? — обратилась она уже ко мне.
— Нет, это я слышал в аэропорту. Но в кабинете тоже был, утром.
— Интересно. А зачем он вас туда пригласил?
— Я думаю, настоящая причина в том, что он хотел узнать, почему я оказался в списке отъезжающих. Хотел выведать, не знаком ли я с вами.
Несколько секунд она молча смотрела на экран телевизора.
— Настоящая причина, — тихо повторила она. — Значит, должна быть и мнимая. Маскировочная.
— Он хотел, чтобы я установил, почему Е-336 потерпел крушение на парижском авиасалоне. Сказал, что хочет дать Майку Зорну все карты в руки, чтобы разгромить «Евроспейшл».
— Как будто Майк в этом нуждается, — заметила она. — Вы знаете, кто такой Клайв Райланс?
— Конечно. — Клайв Райланс был вице-президент «Хаммонда» по международным отношениям, его офис находился в Лондоне.
— Мы знаем, что Хэнк Бодин собирается побеседовать с ним на отдыхе. О таких вещах, которые он не решается доверить электронной почте. Я хочу, чтобы вы узнали, о чем они будут говорить.
— То есть как?
— Подслушайте. Потолкайтесь в баре вместе с остальными. И не стесняйтесь поливать меня грязью, если это поможет войти к ним в доверие.
Я растерялся и не знал, что на это ответить.
— Я полагаю, вы с Хэнком поладите.
— Полажу? Да он меня едва замечает.
— Тем лучше. Вы не представляете для него угрозы. Возможно, он не будет при вас осторожничать.
— Вы просите меня шпионить, — подытожил я.
Она пожала плечами:
— Называйте это как хотите. Нам нужно знать, на кого нацеливать следователей. Еще я хочу знать, не упомянет ли он «Крейги Блайт». Или Гамильтона Вендера, главу нашей группы там.
В голове у меня все перепуталось. Гамильтон Вендер, Крейги Блайт — кто из них юридическая фирма и кто — человек?
— Джейк, — сказала Эли, — нам очень поможет, если ты узнаешь, говорит ли Бодин или кто-нибудь еще об этой взятке Пентагону. Пусть даже завуалированно.
Мне это совсем не нравилось. Получается, мне предлагают стать стукачом. Я немного подумал и спросил:
— Все эти шпионские дела предполагаются до мероприятий по развитию командного духа или после?
Шерил посмотрела на меня.
— Я чувствую ваше нежелание, — сказала она.
Эли, я заметил, старалась не встречаться со мной глазами.
— Да, мне как-то неловко, — согласился я.
— Я понимаю. Но для вас это некая возможность, если вы понимаете, что я имею в виду.
То есть она предлагала мне взятку — по-своему.
— Не знаю, — произнес я. — Шпионить — не тот навык, который я надеялся в себе развить.
— Значит ли это, что вы отказываетесь выполнить мою просьбу?
— Я этого не сказал. Я об этом подумаю.
— Я хотела бы услышать ответ сейчас, — сказала Шерил.
— Я подумаю, — повторил я и вышел.
Я вернулся на свое место и снова углубился в изучение фотографий. Бодин и компания все дымили своими сигарами — хоть топор вешай. В глазах у меня защипало.
Я думал о том, чем мне только что предложили заняться. Дело не в том, что я как-то особенно был предан Бодину или Ламмису, но мне не нравилось, что меня вербовали в шпионы. С другой стороны, Эли не попросила бы меня ни о чем таком, что сама она не считала бы важным. Вероятно, мне просто не все рассказали.
Когда через полтора часа самолет приземлился, легкая паника по поводу предстоявших четырех дней сменилась у меня тяжелым предчувствием, что непременно произойдет что-то страшное.
Но я, конечно, и понятия не имел насколько.
Охотничий домик «Королевский лосось» стоял на склоне крутого холма. В основе своей это была изба, громадная и первозданная, и было ей лет сто. Наружные стены — из цельных обтесанных бревен. Два этажа, островерхая крыша, крытая кедром-плавником. Просторная веранда переходит в деревянный настил, спускающийся к причалу.
Этот загородный дом был построен у отдельного водоема в заливе Риверс-Инлет. Добраться до него можно было только на частном судне, вертолетом или чартерным гидропланом. То есть «место дикое и отдаленное» — это еще мягко сказано.
Наш самолет приземлился на острове Ванкувер, где мы пересели на два небольших гидроплана. Короткий перелет — и мы сели на воду у пристани. Солнце — большой желтый шар — садилось, и вода мерцала золотистыми отблесками.
Нас встречал высокий голубоглазый парень примерно моего возраста. Приветствуя нас широкой улыбкой, он представился: Райан. Всех, кроме меня, он называл по имени: очевидно, помнил по предыдущим приездам.
— Как прошел полет?
— Полеты, — поправил Кевин Бросс и шагнул на причал.
Хьюго Ламмису пришлось помочь, сам он сойти на берег был не в состоянии.
— Рыбка клюет? — спросил он у парня.
— Лосося очень много, — ответил Райан. — Я вчера поймал сорокафунтового.
Два других парня, судя по виду латиноамериканцы, вытаскивали чемоданы и ящики с продуктами из хвостового отсека гидроплана.
Ламмис сказал:
— Прошлым летом я поймал одного в девяносто фунтов.
— Я помню, — кивнул Райан.
— Это один из лучших курортов мира со спортивной рыбалкой, — прогудел Ламмис, обращаясь ко мне. — Умеете рыбачить?
— Немного.
— Ну, здесь много и не нужно. Только забрось леску в воду. Но вот вытащить улов — это не для слабаков. Рыбы разгибают крючок, тащат за собой лодку, как на буксире. Я прав, Райан?
— Правы, мистер Ламмис, — поддакнул парень.
Ламмис вразвалочку стал подниматься к дому.
— В первый раз здесь? — спросил у меня Райан.
— Да. И не взял с собой удочку.
— У нас найдется все. А если не любишь рыбалку, можно гулять или плавать на каяке.
— Я люблю рыбалку, — сказал я. — Хотя лосося ни разу в жизни не ловил.
— Вот и попробуешь. Лососи тут в среднем сорокафунтовые, но я видел и на пятьдесят фунтов, и даже на семьдесят.
— Но не на девяносто?
— Такого большого не видел. — Райан подмигнул. — По крайней мере здесь.
Просторная веранда была обставлена «самодельной» мебелью — диван-качалка, качели на цепях, пара кресел. Еще один служащий открыл передо мной дверь, словно швейцар, и я вошел в большую, скудно освещенную комнату.
Пахло древесным дымом и кедровыми опилками. Когда глаза привыкли к полумраку, я понял, что никогда не видел такого… рыбацкого домика. Над огромным камином красовались лосиные рога. На другой стене — медвежья шкура. Мебель и здесь была деревянная, грубо сколоченная, но диваны и кресла мягкие, обитые ковровой тканью.
Ко мне подошел мужчина средних лет, лысеющий, с очками на шнурке.
— Я Пол Фечер, управляющий. А вы, должно быть, мистер Лэндри.
— Вы угадали, — сказал я.
— Методом исключения. Приехали три новых человека, причем две женщины. Добро пожаловать в охотничий дом «Королевский лосось». Если вам что-нибудь понадобится, дайте знать мне или кому-нибудь из наших сотрудников. Наверняка вы уже познакомились с моим сыном Райаном.
— Да. — Это парень, что встретил нас у причала.
— Наш девиз: единственное, что должны поднимать гости, это удочка. Или бокал виски. — Управляющий посмотрел на часы: — Ну, у вас есть еще время перед банкетом по случаю прибытия. Кто-то пошел вздремнуть, кто-то — в гимнастический зал. Если хотите расслабиться, у нас есть сауна. И, конечно, наш бар всегда открыт.
— Буду иметь в виду.
— Вы будете жить в Ванкуверской комнате вместе с мистером Латимером. — Джеффри Латимера, генерального юрисконсульта, считали большим занудой. А еще он был координатором расследования Шерил. Интересное совпадение. — Вас двенадцать человек, а гостевых комнат всего семь. Да вам понравится. Вспомните детство, летний лагерь.
Я никогда не ездил в летний лагерь. Произведя в уме несложные подсчеты, я сказал:
— Значит, не у каждого есть сосед по комнате?
— Ну, ваша новая генеральная директорша, конечно, живет в отдельном номере.
Жить в одной комнате с одним из этих типов. Вот проклятье!
Поднявшись по лестнице, я заглянул в открытую дверь одного из номеров. Эли стояла у окна и распаковывала чемодан. Она улыбнулась мне:
— Может, зайдешь на минутку?
Я зашел, и она закрыла за мной дверь. У меня внутри что-то дрогнуло в предвкушении — как всегда, когда мы с ней оставались наедине, но, разумеется, я отогнал эти мысли.
