— Думаешь, это безопасно? — сказал я, усевшись на старый деревянный стул.
— Когда будешь выходить, убедись, что никто тебя не видит.
Она села на другой стул рядом со мной.
— Послушай, на этой встрече… в самолете, ты, похоже, был немного расстроен?
— Скорее, меня тошнило от отвращения. Быть стукачом — не самый лучший для меня способ делать карьеру.
— Но она об этом и не просила, — сказала Эли, явно чувствуя неловкость. — Просто слушай и смотри, вот и все. Поверь, все это делается, чтобы защитить компанию от чудовищного позора.
— Честно говоря, мне не за что насылать проклятия на голову Хэнка Бодина.
— Если он или кто другой дал взятку чиновнику из Пентагона, то по остальным тоже ударит. Как это было в «Боинге».
— Для тебя это важно?
— Не надо делать это только ради меня.
— Ой, Эли, перестань. Ты отлично знаешь, что я не могу тебе отказать. Исходя из истории наших взаимоотношений.
— Исходя из истории наших взаимоотношений, — тихо повторила она, — я не исключала, что ты пошлешь нас к дьяволу. Я предложила Шерил тебя, потому что я тебе доверяю.
Она вдруг провела рукой по моей штанине.
— У тебя все брюки в собачьей шерсти.
— Надо купить специальную щетку, — сказал я.
Она улыбнулась, словно втайне довольная чем-то.
— Ты до сих пор встречаешься с той грудастой блондинкой?
— С какой блондинкой?
— С той, с которой я тебя видела в «Суши Маса».
— А, эта. Нет, с ней все кончено. — Неужели я слышу в ее голосе ревность? — А у тебя кто-нибудь есть?
— Только работа, а на ней сплошное безумие. А у тебя?
Я кивнул.
— Не блондинка?
— О, на самом деле именно что блондинка.
— Надо же. И как ее зовут?
— Герти. Сокращенное от Гертруда.
— И чем она занимается?
— Любит бегать. И есть. Она бы ела непрерывно, если бы я не ограничил ее двумя трапезами в день.
— Нервное расстройство?
— Нет, просто особенность породы.
Она шутливо толкнула меня, но получилось весьма ощутимо.
— Итак, ты по-прежнему работаешь с Майком Зорном.
— Конечно. Он отличный парень. Отличная работа.
— И наверняка ездишь на том же жутком старом джипе.
— Он по-прежнему хорошо ездит.
Мы помолчали, потом я спросил:
— Послушай, нам ведь будет непросто здесь?
— Непросто? Ты имеешь в виду, потому что мы когда-то с тобой спали? Не думаю, что это осложняет дело, а ты?
Я покачал головой. Разумеется, осложняет. Как может не осложнять?
— Значит, когда мы будем сталкиваться в ближайшие дни, следует притворяться, что мы незнакомы? — спросил я.
— Ну, может быть, сталкивались пару раз.
— Понял, — сказал я, думая о том, как мне приятно быть с ней рядом, смотреть на нее, чувствовать ее, вдыхать ее запах.
Она поднялась.
— Пойду работать. Нужно вместе с Шерил просмотреть ее заметки. Будь осторожен, выходя, ладно?
Я кивнул и пошел к двери. Плавно, без скрипа открыл ее. Выглянул. В коридоре никого не было. Я вышел — и только тогда увидел двоих мужчин, шептавшихся с другой стороны двери. Один был ревизор Джон Данцигер, широкоплечий, лет сорока, с редеющими светлыми волосами. Другой — казначей Алан Гроган, примерно того же возраста. У Грогана были темные волосы, тронутые сединой, волевой подбородок и орлиный нос.
Заметив меня, оба замолчали и разошлись в разные стороны.
Дверь в Ванкуверскую комнату была открыта, Джеффри Латимер распаковывал вещи. Ему было лет пятьдесят, и у него были доверчивые глаза ребенка.
— Не думаю, что мы знакомы, — сказал он, протягивая руку. — Джефф Латимер.
Рукопожатие у него было твердое. От него исходил слабый запах одеколона «Олд спайс», который неприятно напомнил мне об отце.
— Джейк Лэндри. Я здесь вместо Майка Зорна.
— Это большая ответственность. Не позволяйте этим напыщенным индюкам испортить вам настроение.
Я посмотрел непонимающе.
— Ламмис, Бросс и прочие. Они просто хамы, вот и все.
Он вернулся к старому потрепанному чемодану и стал методично перекладывать сложенную одежду в ящики комода.
— Сами убедитесь, как дело дойдет до занятий по укреплению командного духа, — сказал он. — Эти ребята всегда друг с другом соперничают. Кто выше заберется и кто кого перетянет. Они никому не позволят проявить инициативу, забраться выше или потянуть сильнее.
Я улыбнулся. Латимер оказался остроумнее и проницательнее, чем я думал. Однако я не был уверен, что он знает о сделанном мне предложении. Поэтому я решил дождаться, когда он заговорит сам, и тоже принялся раскладывать по полкам свои вещи.
Краем глаза я заметил, что он достал из чемодана горсть шприцев, пластмассовую коробочку, пару ампул и тоже положил в ящик. Или сидит на героине, или диабетик. Последнее вероятнее.
Он посмотрел на мой багаж.
— Путешествуем налегке, да? — сказал Латимер. — Вы женаты, Джейк?
— Нет.
— А собираетесь?
— Можно не опасаться, что это случится в ближайшее время.
— Надеюсь, вы позволите мне это сказать. Я считаю, чтобы добиться успеха в бизнесе, нужна стабильная обстановка дома. Жена, дети — это ваш якорь.
— Я алкоголик.
Секунду он пристально на меня смотрел.
— Я пошутил, — сказал я. — А у вас есть дети?
— Дочь. Двенадцать лет. — Он заулыбался.
— Прекрасный возраст, — произнес я просто потому, что эти слова показались мне подходящими к случаю.
Улыбка его погасла.
— Ужасный возраст. В течение месяца я превратился из человека, который все делает правильно, в полного неудачника.
— Жду не дождусь, когда и у меня будут дети, — сказал я.
Мы переоделись к обеду. У Латимера были белые трусы с зелеными рождественскими елочками и красными конфетками.
— Подарок от дочери, — застенчиво сказал он.
Закончив переодеваться, он вытащил плеер.
— Моя последняя игрушка, — с гордостью сказал он. — Видели такое?
Но не настолько устаревшее.
— Конечно.
— Мне дочь подарила. Вы любите мюзиклы?
Я пожал плечами.
— Можете взять послушать в любой момент. Знаете, я думаю, что очень многое из того, что происходит в мире бизнеса, похоже на мюзикл. Показной блеск.
— Никогда об этом не думал.
— Важно не то, что происходит на самом деле, а то, как это воспринимается. Так Хэнк и Хьюго смотрят на вас и думают, что вы дитя. В то время как на самом деле вы можете быть ничуть не менее умны и квалифицированны, чем любой из них.
— Да, может быть. Так что сегодня нас ждет?
— Банкет по случаю приезда. Шерил произнесет речь. Помощник кратко доложит об упражнениях по развитию командного духа. А я буду выступать на завтрашнем ужине.
— О чем будет ваша речь?
— Об этике бизнеса. — Он поджал губы, застегнул свой чемодан и аккуратно поставил его к задней стенке шкафа. — В компании господствует установка «победить любой ценой». Это наследие жесткого командного стиля Джима Роулингса. Шерил делает все возможное, чтобы покончить с этим, но…
Латимер являл собой законченный типаж: одежда, прическа, манеры — все консервативное и как в книгах. Настоящий любитель жить по правилам. Но меня удивило, что он критикует нашего прежнего главу. В конце концов, Роулингс сделал его генеральным юрисконсультом. Говорят, они были близкими друзьями.
— И что она делает, чтобы покончить с этим? — спросил я.
— Дает всем понять, что не потерпит неправомерных действий.
— А думаете, Роулингс их приветствовал?
— Да. Или он смотрел на это иначе. Считалось, что есть «Боинг» и «Локхид», а потом только мы. Хищник и жертва. Нам нужно было как-то выживать. Даже если приходилось играть нечестно.
— Крутые фирмы тоже иногда ведут нечестную игру, — заметил я.
— Но это не оправдывает нас. Шерил хочет, чтобы я потревожил кое-какие скелеты в шкафу. — Он вздохнул. — Боюсь, что завтра я испорчу кое-кому ужин.
Он помолчал. Потом сказал:
— Посмотрите. — И кивком подозвал меня к окну.
Солнце опускалось за горизонт. Воды залива мерцали расплавленным золотом. Сначала я не понял, к чему он хочет привлечь мое внимание, — к закату, что ли? А потом заметил на небе темную тень: орел медленно планировал над водой.
— Смотрите.
Внезапно орел камнем упал в волны и что-то подхватил мощными когтями. Серебристой чешуей блеснула рыба. Хищник и жертва.
— Символично, — проговорил я.
— О чем это вы? — Латимер удивленно обернулся ко мне.
Может, не так уж он и умен, в конце концов.
Джефф Латимер объявил, что спускается вниз, и пригласил меня присоединиться, но я туманно ответил, что должен еще закончить кое-какие дела. Когда он вышел из комнаты, я вытащил свой ноутбук, чтобы еще раз взглянуть на фотографии, что прислала мне Зои.
