из-за моей неосторожности узнал он, на какой улице находится дом «тетушки». И вот ребята арестованы, а я не сумел пробраться к товарищу Тиграну, да еще и к нам домой вот-вот явятся ловить меня Матевосян с Дьячком.
Положим, что им, конечно, не удастся… С ума, что ли, я сошел, чтобы идти домой? Наоборот, я сейчас же побегу к товарищу Тиграну, предупрежу его, и потом мы вместе подумаем, как помочь ребятам.
Но в следующее мгновение я подумал: «А мама?» Ведь они придут к нам, начнут допрашивать, бить будут, мучить ее, чтобы узнать, где я… «Нет, необходимо сначала забежать домой, — решил я. — Только на минуточку забежать домой и предупредить маму… И еще взять револьвер».
Бывает же такое глупое положение: у человека есть настоящий браунинг, но в самое ответственное время он оказывается безоружным. Если бы днем револьвер был у меня, я бы убил этого Киракоса и не было бы всех дальнейших несчастий… Раздумывая таким образом, я изменил направление и побежал домой.
Как велика была моя радость, когда, отворив дверь в комнату, я увидел сидевшего у нас Цолака.
— Ты здесь!.. — радостно закричал я.
Но он не дал мне договорить и почти сердито набросился на меня:
— А ты где?.. Сказано ведь было тебе: сидеть дома и дожидаться меня. Я прихожу к товарищу Тиграну, и выясняется, что тебя там и не бывало, и вестей никаких. Прихожу сюда — и тут тебя нет. Хотел сходить в полк, но не знал, что там делается: в казарме ли вы и вообще можно ли мне там показываться, не напорюсь ли на неприятность.
— Вай, как хорошо, что ты не пришел! — закричал я и, торопясь и путаясь, рассказал ему о всех происшествиях сегодняшнего дня.
Мама, пока я рассказывал, то и дело восклицала: «Вай, мне беда-то какая на голову свалилась!..», а Цолак молча слушал. Но когда я закончил, он быстро встал:
— Значит, они знают, на какой улице этот дом?.. Необходимо немедленно пойти туда и предупредить… И вы тоже, матушка, уходите отсюда!.. Сейчас же!.. Где Анаит? Нужно и ей сказать.
В это время в комнату вошла сама Анаит. Наверно, она уже виделась с Цолаком, потому что, не здороваясь, воскликнула:
— Если бы вы знали, что сейчас происходило наверху!.. Отец и сын сцепились друг с другом… Бахшо говорит: «Хватит, нужно бежать из этой проклятой страны». И все требовал у отца свою долю золота…
— Что? Бахшо? Он явился?.. — закричал я.
— А отец, конечно, орал на него. «Какая, говорит, еще тебе доля, нет здесь никакой твоей доли!» — продолжала Анаит. — Наконец, до того дошло, что Бахшо принялся угрожать отцу, отнял у него ключи от дома, от амбара, от кладовых и от шкафов, объявил, что теперь он всему хозяин, и послал меня за вином…
— Ладно, Анаит, сейчас не это главное, — сказал Цолак. — Гагик принес плохие вести. Надо скорее уходить отсюда! Всем…
— Плохие вести? — Анаит испуганно посмотрела на меня. — Что же случилось?
— Наш баритонист Киракос оказался доносчиком, — вместо меня ответил Цолак. — По его доносу в полку арестовали ребят, и сейчас Матевосян идет сюда за Гагиком; наверно, надеются через него узнать, где находится наш подпольный комитет… Мы должны сейчас же уходить, а с тобой будем связываться через доктора Миракяна…
Я слушал их, но мысли мои были далеко. Бахшо возвратился, он здесь… А я опять ничего не могу поделать, потому что револьвер не у меня и, кроме того, сейчас мы вынуждены бежать… А может, есть еще шанс что-нибудь сделать?.. Нужно быстренько взять из тайника револьвер…
— Гагик, выгляни, нет ли кого на улице, — приказал мне в это время Цолак.
Я вышел и мгновение постоял в темном дворе, раздумывая, куда идти — на улицу или в сад. Но потом решил вначале выглянуть на улицу. Быстро подошел к калитке и растворил ее.
Улица была пустая, темная и безмолвная. Но потом до моего слуха донеслись какие-то голоса. Несколько человек явно направлялись к нашим воротам. Сердце мое тут же сжалось от предчувствия беды. Это, должно быть, они: Матевосян, Киракос и другие… Я машинально закрыл калитку, накинул щеколду и побежал обратно. В то же время из дома вышли мама, Анаит и Цолак.
— Они идут! — сказал я громким шепотом. — Сейчас будут здесь…
Мгновение все мы неподвижно стояли на месте. Потом Цолак молча бросился к калитке. Но остановился на полпути: шаги с улицы слышались так близко, что было ясно — убежать незаметно нам не удастся… В это время Анаит и я одновременно прошептали: «Сюда, сюда иди, Цолак…» — и отбежали назад. Не знаю, куда звала Анаит, но я намеревался добежать до конца сада, перескочить через ограду в соседний двор, а оттуда выбраться на другую улицу и бежать. Но, добравшись до середины сада, я заметил, что за мной никого нет. Пока я вполголоса звал: «Где вы, Цолак, мама?» — послышался громкий стук металлической колотушки, затем голоса Матевосяна и Киракоса: «Откройте… Немедленно откройте!» Потом до меня донесся испуганный голос Анаит: «Сейчас, сейчас открою».
Я заметался в тревоге… Возвратиться теперь было невозможно, но бежать без Цолака, без мамы я тоже не мог. Куда они делись, где спрятались, почему Анаит открывает калитку?.. Пока я, прижавшись к ореховому дереву, раздумывал обо всем этом, послышались крики входивших во двор людей. Затем на лестнице засветилась лампа, и прорычал хриплый голос Бахшо:
— Что за шум? Кого надо?.. A-а, Матевосян! Что случилось?
— Что случилось? — недовольно повторил офицер. — Большевики у вас под самым носом гнездо свили, а вы сидите себе и пригреваете их.
— Большевики? Это кто же?..
Но следующие слова Матевосяна, по-видимому, были адресованы не ему:
— Где твой сын, говори…
— Где же ему быть? Солдат ведь, в казарме он.
Голос мамы… Значит, она не спряталась, осталась там.
— Неправда! — заорал Матевосян. — Он убежал из казармы. Скажи, где ты его спрятала…
Мама не отвечала, и тогда Матевосян приказал:
— Обыскать дом, двор, сад!..
Я наконец очнулся и сообразил, что напрасно теряю время. Теперь уже удрать через соседний двор не успею. Единственное, что пришло на ум, — это быстренько взобраться на то ореховое дерево, под которым я стоял. Так я и сделал. Благо ночь на дворе.
Вскоре в саду появилось двое. В руке у одного была аракеловская лампа. Вначале они обыскали левую половину сада: заглядывали во все уголки, под кусты, в канаву… Потом стали приближаться ко мне, и я признал Киракоса и одного из офицеров. Затаив
