на месте своего возникновения — в Эрэфии, но часть его уже выехала в Израиль, США и другие страны. Они привыкли жить в тени большого и мощного государства. Им неуютно в шумном и пестром мире, где нет того государства, в чреве которого они жили несколько поколений и где выковалось их особое сознание.
Я близко знал одно русско-еврейское семейство и часто в нем бывал. Глава и основатель семьи — талантливый еврейский инженер-изобретатель — ездил в 1930-е годы в Германию и Америку перенимать там опыт. Он женился на очень красивой дочери русского дворянина, семья которой была сильно запугана. У дочери была красивая, тоже полная мать. Обе дамы много ели мучного и сладкого и хорошо пекли пироги и готовили домашние торты. С евреем-инженером они жили очень хорошо, но его незадолго до войны посадили и расстреляли. В процессе следствия лубянский следователь, мощный сын лавочника, с избитым оспой монголоидным лицом, влюбился в жену подследственного и принудил ее к сожительству. Он самолично, как тогда было заведено на Лубянке, расстрелял еврея-инженера и женился на его вдове. От первого брака была красивая, породистая, типично еврейская дочка, а у следователя и вдовы родилось еще двое сыновей. Следователя еврейская дочка звала папой. Жили они в доме 30-х годов в большой квартире, которую получил еще расстрелянный инженер, так как он сделал очень много полезного для советской авиационной промышленности. Меня интересовали взаимоотношения внутри этой своеобразной, но по-своему супертипичной советской семьи.
Знал я еще аналогичную по ситуации семью, но несколько иного профиля. Пленный эсэсовец после войны в лагере изнасиловал еврейку-заключенную, и она родила сына — высокого красивого блондина, которого очень любила. Еврейка умерла, а сын эсэсовца рос в семье ее друзей-старообрядцев, сидевших вместе с его матерью, которая работала санитаркой в тюремной больнице и спасла от дистрофии женщину-старообрядку, поручив ей воспитание своего сына. Садо-мазохистский фильм «Ночной портье» с Богартом очень близко подходит к советской психологической атмосфере, но, к сожалению, на советском материале таких фильмов не снималось.
Русско-еврейский народ, повторяю, создался в очень жестких, экстремальных условиях, когда людям надо было выживать и размножаться. Борис Парамонов, как и я, родившийся в 1937 году, полушутя-полусерьезно заметил в своей радиопередаче, что сам факт рождения в не к ночи помянутую дату внушает ему исторический оптимизм.
Приведенные примеры описанных мною семей были все-таки вопиющи трагическими обстоятельствами и совпадениями, большинство же смешанных семей жило тихо, незаметно и прилично. То, что произошло, было инстинктивным движением выживания, два мещанства, русское и еврейское, интуитивно поняли, что им надо объединиться в одно целое, чтобы выжить, и даже заняли прочные позиции в советской системе.
Меня всегда интересовало, как жила номенклатура и обслуживающий ее аппарат в быту, не стесняясь посторонних глаз. Они все жили как зажиточные мещане, сугубо корпоративно, и у всех у них были спрятанные старые фотографии их дедушек — приказчиков, мелких лавочников, вышибал из борделей, швейцаров, мелких чиновников, жандармов и т. д. Пролетариев среди них не было — они ненавидели рабочих, называя их работягами. Весь этот мощный русско-еврейский пласт со временем стал дробиться и видоизменяться, оставаясь, тем не менее, монолитным явлением.
У меня к тому, что произошло при большевиках в России, давно уже нет никакого эмоционального отношения, слишком оно непоправимо и необратимо. Иногда я говорю: «Женщины, кошки и дети не виноваты в том, что произошло в России». Виноваты кадровые царские офицеры, в годы революции спрятавшиеся под пуховые одеяла своих баб и не спешившие под знамена белых, где воевали в основном мальчишки. У меня нет никакого — ни положительного, ни отрицательного — отношения и к русско-еврейскому народу. Он — порождение обстоятельств, он своеобразен и заслуживает изучения. К такому отстраненному отношению я, признаюсь, пришел не сразу, не сразу я сердцем, а не только умом понял, что выйти из советского состояния большинство русских никогда уже не сможет — яд большевизма пропитал их души, как метастазы.
Сейчас начались естественные мутации погибающего постсоветского общества, процессы гниения, разложения, но и одновременно выработки и создания совершенно новых народов и государств. В конце концов появится и небольшая национальная Россия, а большинство советского народа частично вымрет, частично станет рабами различных колонизаторов, в основном азиатских и восточных. Европе остатки СССР никогда не достанутся — уже сейчас началась колонизация опустевшей России волжскими тюркскими и угро-финскими инородцами, кавказцами и китайцами, постоянно проникающими через прозрачные границы Эрэфии.
Запад ничего не пожнет из пирровой победы над СССР, слишком велика территория, слишком одичал народ, слишком звероподобна бюрократия, и главное, во всех глухих русских углах гниют плохо охраняемые склады ядерного, химического и бактериологического оружия, которое вот-вот начнет рваться от проржавелости и ненужности.
Русско-еврейская советско-бюрократическая народность — это все-таки относительно цивилизованная пленка на советской роже. В России лучше иметь хоть какую-то власть, чем не иметь никакой. Русско-еврейская народность хоть как-то обеспечивает порядок проржавевшего государственного механизма. На окраинах Римской и Византийской империй периодически возникали варварские государства, где тоже появлялись государствообразующие классы и народы смешанного расового происхождения. Любопытно, что во всех отколовшихся от России республиках не возникло смешанных народов — смешивалась только русская и еврейская бюрократия. Было когда-то государство Митридата, была Киевская Русь с норманско-византийской элитой, был Хазарский каганат с хазаро-еврейской элитой, было Нормандское королевство Роджеров в Сицилии с интернациональной элитой. Таких своеобразных государственных формирований было много, и их существование было скоротечно. Скоротечно было и существование СССР, дикого людоедского государства, возникшего на месте погибшей России.
Возникновение русско-еврейской народности — это не часть русской или еврейской проблемы, а всецело порождение советской власти. Еврейскому и русскому мещанству, пошедшему в своей массе служить большевикам, надо было уцелеть, и они слились в социальном, расовом и сексуальном объятии, породив новую народность. Фактически они заполнили пустоту — большевики, выбив старые классы России, были вынуждены закрыть глаза на то, что на их место хлынуло мещанство. Свято место пусто не бывает.
Какова будет дальнейшая судьба этого народа? Это зависит от того, какое или какие государства возникнут на месте Эрэфии. Без признания существования русско-еврейской народности нельзя ни понять, ни всерьез, без фальши и умолчания, говорить ни о судьбе русских евреев, ни о судьбе, казалось бы, совсем исчезнувшего русского народа.
На сегодня о русских как о сохранившейся нации можно говорить с трудом. Наверное, осталось не более 10 процентов от общего числа славян, сохранивших русские религиозные и моральные ценности, к ним тяготеет еще от силы 10 процентов, а остальные 80 процентов являются носителями чисто советских традиций и
