отказаться от прилагательного «скандальный». Скандальным следует считать взгляд Тартюфа, обращенный на Эльмиру. Главный скандал данной книги заключается в ее оглушительном литературном успехе. «Дом» Эммы Беккер – это «Нана» Эмиля Золя после #MeToo, это «Дом Телье» Ги де Мопассана глазами Катрин Милле, это ремейк фильма «Дневная красавица» Луиса Бунюэля, снятый Аньес Варда.
Эмма Беккер избегает любых ловушек: никакого ангелизма, никаких моральных уроков. Она не восхваляет проституцию, не обходит молчанием ее убожество, ее жестокость, ее опасности, ее печаль. Однако она не превращает проституток в жертв вопреки их воле, а мягко восхищается ими и уважает их выбор взрослых людей, добровольно вступивших в половые отношения. Ее галерея женских портретов не отдает непристойностью или презрением. Своим опытом она делится с предельной искренностью и чуткостью. Она прекрасно знает, что издает книгу во Франции, в стране, где с 13 марта 2016 года покупка секс-услуг карается законом. Ее насмешливое свидетельство является открытой издевкой над пуританством и ханжеством.
Эмма – более свободная женщина, чем другие, мы поняли это уже из ее первого автобиографического романа «Месье» (2011). Но после «Дома» мы за нее боимся: мы видели, что стало с Нелли Аркан после того, как ее книга «Шлюха» фигурировала в списках номинантов на премии «Фемина» и «Медичи» в 2001 году, а сама она повесилась в 2009-м. Подобно ей, Эмма Беккер осмеливается отстаивать свободу заниматься любовью, пусть даже без любви. Она осмеливается описывать силу женского желания и полную власть куртизанки над мужчиной, который ей платит. «Женщины трахаются по многим важным причинам, не имеющим ничего общего с физическим удовольствием». «Бордель из всех шлюх делает императриц». Если бы сегодня какой-нибудь мужчина написал хоть тысячную долю подобных выражений, его бы распяли.
Сожаление в книге вызывает лишь то, что под впечатляющим опытом автора скрывается истинная сущность произведения художественной литературы. Спокойно повествуя об истории женщин, которые лгут, чтобы зарабатывать на жизнь, Беккер говорит правду о нашем мире. Мы нуждаемся в иллюзиях, и художественная литература, быть может, и есть наш единственный шанс преодолеть одиночество.
Номер 34. «Медленные дни, быстрая компания» Евы Бабиц
(1977)
Иногда я не понимаю французских издателей. Зачем понадобилось так долго ждать, прежде чем перевести Еву Бабиц? Калифорнийская масскульт-икона 60-х – на ныне знаменитом фото 1963 года обнаженная двадцатилетняя Бабиц играет в шахматы с одетым художником Марселем Дюшаном в Художественном музее Пасадены – одарена прекрасным чувством юмора, она – Дороти Паркер из Лос-Анджелеса, и при этом до 2015 года никто никогда не читал ее на французском языке? Серьезно? Однако в настоящее время с американскими женщинами явно что-то происходит: у них появляется непринужденность, острый взгляд, энергия отчаяния, безумие и блеск.
Самые сильные романы 2015 года написаны американскими женщинами: «Огнеметы» Рэйчел Кушнер, «Любовная жизнь Натаниэля П.» Адель Уолдман, «Скоростной катер» Ренаты Адлер (написан в 1976 году).
Еве Бабиц сейчас 77 лет [3], и она ведет затворнический образ жизни, как Сэлинджер в женском обличье. Ее крестным отцом был Игорь Стравинский. Она спала с Джимом Моррисоном, Харрисоном Фордом, Стивом Мартином и Эдом Рушей (признаем, что список ее побед довольно пестрый), сделала коллаж для обложки одного из лучших альбомов всех времен (Buffalo Springfield Again, 1967) и в течение четырех десятилетий публиковала веселые сплетни про знаменитостей в журналах Vogue, Esquire, Cosmopolitan и Rolling Stone (куда ее наняла на работу Джоан Дидион). Опубликованная в 1977 году в США книга Slow Days, Fast Company во Франции вышла под названием «Медленные дни, быстрая компания» с опозданием на 38 лет. Вас ждет абсолютное наслаждение, предлагаю бросить все прочие дела и без остановки прочесть эту книгу! Вы не пожалеете, хотя я прекрасно понимаю, что очень рискую, давая вам подобный совет. Вернетесь ли вы потом?
Тон задается уже в первой фразе: «Это история любви, и я прошу за нее прощения; так вышло непреднамеренно». Любая книга с таким началом больше не нуждается в похвалах. Не постесняюсь сказать, что это лучший инципит 1977 года. Далее до самого конца все продолжается в таком же духе, свойственном Саган. Описываются вечера калифорнийки по имени Ева, ее любовные встречи и огорчения, экскурсия на виноградник и игра в бейсбол, пляжная печаль, безудержный смех в барах, понемногу обо всем, что приходит ей на ум. Перед нами не столько роман, сколько совершенно поразительная личность. И в нее невозможно не влюбиться. Извините меня, один раз не считается, за то, что это обозрение я заканчиваю на английском языке. Dear Eve Babitz, I’ve just finished your book, and I love you («Дорогая Ева Бабиц, я только что прочитал вашу книгу, и я люблю вас»).
Номер 33. «Записки» Ширли Гольдфарб
(1994)
Она провозгласила себя «профессиональной нахлебницей». Художница в стиле абстрактного экспрессионизма наносила на свои полотна разноцветные пятна масляной краски. В остальное время она «ждала, когда же начнется ее жизнь» на террасе парижских кафе, беря на заметку все, что она видела, думала, слышала, ждала. Сегодня она прославилась этими небрежными записками, выпущенными через 14 лет после ее смерти издательством Quai Voltaire, с подзаголовком «Монпарнас 1971–1980».
Ширли Гольдфарб – это Симона де Бовуар, но более комичная, нигилистская, бедная и неизвестная. Она тусовалась в тех же кафе, что и «Бобер» (прозвище Симоны де Бовуар. – Примеч. пер.): Flore, Les Deux Magots, Lipp, Le Dome, Le Select и La Coupole. Там она встречалась со своими друзьями Энди Уорхолом, Мишелем Бютором, Дэвидом Хокни и Ивом Сен-Лораном. «Я – Ширли собственной персоной, – говорила она. – И сама по себе являюсь событием». Она увидела Жана-Поля Сартра и Симону де Бовуар в La Coupole 24 января 1974 года, но не посмела их побеспокоить. Художнику Фрэнсису Бэкону она сказала: «Вы ангел». – «Извращенный ангел», – ответил он. – «Они самые лучшие», – воскликнула она. Впервые я услышал об этой талантливой сумасбродке благодаря Филиппу Тессону, моему партнеру по передаче «Правый берег / Левый берег» (RDRG) на телеканале Paris Premiere. Он не переставал расхваливать ту деликатность, с которой Жюдит Магр декламировала отрывки ее записок в театре в постановке Каролин Лоэб, прославившейся своей песней C’est-la-ouate («Это вата»). Каждое меланхоличное замечание самой снобистской клошарки в мире является литературным эквивалентом рюмки текилы. Каждая
