Глава 18. Почему дружба между мужчиной и женщиной оказалась такой хрупкой
Абса говорит, что у нее нет друзей. Она никогда не ходила в школу, поэтому большим событием в ее жизни стали экзамены ее семнадцатилетней дочери (лучшей ученицы в классе). Они решили отпраздновать событие вечеринкой, пригласив дюжину ее одноклассников. Абса приготовила гору пирожных и много лимонада. Из гостей пришли только двое.
Абса Ндай, тридцати четырех лет, мать четверых детей, живет в одном и том же квартале в Бордо уже десять лет. За все это время она ни разу не разговаривала со своими соседями. Она сенегалка. На одной лестничной площадке с ней проживают четыре французские семьи и одна португальская. Она никогда не слышала, чтобы они разговаривали друг с другом. Они никогда не желали ей доброго утра. «Это я первой желаю доброго утра, а они не отвечают. Однажды один из них застрял в лифте, и я позвонила пожарным, но он сказал только “Спасибо”. Однажды я почувствовала запах газа, и дочь позвонила в спасательную службу, но за это мы получили только хмурые взгляды. У моего ближайшего соседа, чья входная дверь всего в метре от моей, двое детей, которые никогда с моими не разговаривали».
Но и дома у нее особо не разговаривают. Ее муж – рабочий на кондитерской фабрике, получает минимальную зарплату и боится сокращения штата, потому что вокруг него постоянно увольняют людей. Он приходит домой уставший и садится перед телевизором, и «каждый из нас тихо сидит в своем уголке». Ему грустно, он не говорит даже со своими детьми. «Я не очень много разговариваю с мужем. Он молчаливый. Это меня очень утомляет. Но у меня нет проблем с общением с детьми. Сын очень ласков со мной, спрашивает: “Мама, почему ты молчишь?”» Она улыбается. Дети – ее радость. Но найти деньги, чтобы одеть их и дать им все необходимое для школы, – все равно что держать раскрытым зонтик в сильный ветер.
Ее муж приехал во Францию в 1976 году, а она оставалась в Сенегале с детьми до 1983 года и потом присоединилась к нему. Первые два года она училась читать и писать по-французски и с тех пор тщетно ищет работу. «Я предлагала себя на любую работу. Я была готова работать уборщицей. Я просматриваю вакансии каждую неделю, хотя, чтобы добраться до центра занятости, я еду час на автобусе. Я заполняю бланки, а они говорят, что позвонят, но никогда не звонят. Я делаю все, чтобы найти место. Я не знаю, почему не могу получить его. Я размещала платное объявление в газету. Я одна, никого не знаю».
В Сенегале дела обстояли не особо лучше. Работы там тоже не было, хотя Абса немного зарабатывала шитьем. Во Франции она пошла на бесплатные курсы, что предполагает производственную практику на фабрике. Ее начальник говорит, что очень ею доволен, но у него нет вакансий и он не может ее держать. Она хотела бы открыть маленькую швейную мастерскую, но они вшестером живут в трех маленьких комнатах, дома нет места. И даже если бы она могла позволить себе магазин, налоги немедленно разорили бы ее. «Мне нравится работать. Я ненавижу ничего не делать».
У ее старшей дочери в школе была подруга, дочь учителя математики. Подруга очень порадовала Абсу, выразив интерес к сенегальской кухне, и для нее был приготовлен чудесный ужин. Но дружба сошла на нет, когда учителя перевели в другой район страны, и теперь девочки лишь изредка перезваниваются. Дочь Абсы говорит, что подумывает вернуться в Сенегал.
Абсе не хватает африканского семейного уклада. «В Сенегале мы все живем вместе. Мы забываем все. Мы не думаем. Мы едим вместе. Здесь приходится думать в полном одиночестве. Когда мои дети ходят в школу, а муж на работе, я много думаю и плачу. Когда умер мой отец, я плакала неделю, я была совсем одна. В Сенегале помогает семья, а здесь со мной никто не разговаривает. Когда муж на ночной смене, а я одна с детьми, я думаю: “Почему мне никто не поможет, если что-нибудь случится?”»
Организатор курсов, на которых Абсу должны подготовить к работе (однако он признает, что только пятая часть слушателей найдет работу), кабил [32] по национальности и заслуженный экономист. Он говорит, что, когда он жил в Париже и здоровался с соседями, ему тоже никто не отвечал.
Может быть, легче заводят друзей те, кто богаче и образованнее? Мартин Беден, всемирно известная архитектор и дизайнер, принадлежит к одной из буржуазных семей Бордо, но в детстве первый вопрос, который ей всегда задавали матери одноклассников, был: «Чем занимается твой отец?». Респектабельность по-прежнему поддерживается бесконечно тонкими градациями отстраненности. Так что Мартин Беден попыталась завести друзей посредством случайных встреч. Нельзя выбрать, какого потенциального друга ты встретишь случайно, но можно решить, кого сохранить в роли друга, приложив какие-то усилия. Так что она подчеркивает не семейные связи, а унаследованные ею независимость и эксцентричность. Ее мать-корсиканка, родившаяся в Венесуэле, была бедной студенткой актерской школы, когда встретила ее отца. У всех корсиканцев, утверждает Мартин, есть немного крови от заезжих моряков, поэтому она сама голубоглазая блондинка. Ей нравится думать, что в ней может быть немного еврейской крови. Ее бабушка по отцовской линии была первой женщиной, поступившей учиться в Коммерческую школу Бордо и впоследствии заработавшей состояние как промышленник. Мартин Беден вдохновила эта женщина с жестким характером, убеждавшая ее стать политиком или каким-то руководителем.
«Но у меня нет авторитетов». Мартин Беден хотела не подчинения, а любви, и не только дома. Она выучила четыре иностранных языка. В Лондоне, совершенствуя свой английский в тринадцатилетнем возрасте, она познакомилась с племянником кинорежиссера Висконти, который учился в той же языковой школе, но жил в отеле Brown’s. Эта дружба открыла для нее Италию. Там она продолжала изучать архитектуру, посещала лекции Наталини и была очарована его харизмой и ораторским искусством. «Меня восхищают люди, которые чего-то добились». Настолько, что у нее хватило смелости заговорить с ними. Она спросила Наталини, чем она может ему помочь. Работая официанткой, чтобы прокормить себя, она тайно ночевала у него в кабинете. Узнав об этом, он взял ее к себе в дом. Затем Соттсасс, дизайнер офисной мебели Olivetti, увидев на выставке ее проект дома, сделал ей комплимент, сказав: «Мы должны построить этот дом вместе». «Распишитесь, и это станет возможно», – ответила она. Юным ученикам трудно сопротивляться. Наталини возразил: «Но я ничем не лучше твоего отца». Соттсасс тоже возражал: «То, что я делаю, скучно».
В двадцать три года она стала одним из основателей компании Соттсасса Memphis Design Group. «Чтобы присоединиться ко мне, вам понадобится смелость», – сказал он. Но именно она и ее коллеги придали ему смелости. Почти все они были молодыми иностранцами и сумели сделать в Милане то, о чем не могли и мечтать дома. У Соттсасса не было детей, он был для них как отец, только, скорее, это они сами выбрали его в отцы, и «он ревновал, беспокоился, что мы его бросим». Мартин Беден погрузилась в «безумие черчения». Радикальное видение красоты, настойчивость в том, что красоту можно найти в повседневных предметах, которые никто никогда не считал достойными внимания, смешение дорогих и дешевых материалов, использование ярких цветов, намеренное разрушение общепринятых правил хорошего вкуса принесли группе международный интерес. Но через семь лет они решили, что идеи у них закончились, и компания распалась.
Является ли такое объединение художников и ремесленников, работающих вместе, наиболее плодотворной формой дружбы? В Милане до сих пор есть ощущение, что дизайнеры города, работая независимо, но щедро помогая друг другу, открыли, что на самом деле означает братство. Однако Мартин Беден слишком ранняя известность принесла проблемы. Она продолжает проектировать все: от мебели и домов, автобусов и общественных туалетов до ювелирных изделий и ламп, ковров, кранов, печенья, сумочек и солнцезащитных
