— Вот только ты не человек, — я сжал цепь крепче. — И не был им еще при жизни. Ты монстр. Я видел, что ты сотворил с той девушкой в подвале. Той, призрак которой не жрал, а наслаждался ее болью и страхом. Думаю, ты нарочно это делал. Ты превратил ее посмертие в кошмар. Такого простить тебе я не могу.
— Дохлую девку тебе жалко. А меня нет, — обиженно протянул призрак. — Я убирал грязь с улиц. Та девица была грязной попрошайкой. Ничего ценного из себя не представляла. Никого достойного я не губил. Хорошие люди у меня в доме не умирали.
— Ты сам там умер. То есть и ты хорошим не был, — сделал я логичный вывод. — Пусть Мара тебя перевоспитывает.
— Она не позволяет уйти в новую жизнь, — завыл призрак. — Она терзает душу.
— И каким же образом? — насторожился я.
Чернов сжал губы и тряхнул головой. Было понятно, что посвящать меня в тонкости своего плена он не желал.
— Говори, — приказал я, влив в голос силу.
— Я переживаю страдания своих жертв снова и снова. И когда кажется, что больше я выдержать не смогу, как все начинается заново. И это несправедливо. Все, что я сделал в прошлом, там и должно остаться.
— Пусть хозяйка мертвых сама решает. Думаю, что ты не первый и не последний в ее собрании.
— Если я вырвусь из ее лап, то тебе не поздоровится. Я приду за тобой, Чехов. И за всеми, кто тебе дорог. Ты будешь страдать…
— Да-да, — протянул я скучающе. — Я буду ждать тебя, чтобы вернуть твоей хозяйке. Даже не сомневайся.
Чернов застонал, понимая, что пронять меня не удалось. Я же потянул на себя цепь и вошел в туман. Мгла тотчас рассеялась, явив перед нами мощеную камнем дорогу. Я зашагал по ней, волоча за собой ставшей очень тяжелую цепь.
Вскоре дорога привела нас к бурной реке. Через нее был перекинут крепкий мост из металлических пластин. На той стороне виднелась высокая башня. И мне показалось, что с ее вершины за мной кто-то наблюдает. Ощущение чужого холодного взгляда заставило волоски на затылке приподняться. Я остановился у моста, ожидая, что меня кто-нибудь встретит. Но мост был пуст. Лишь несколько летучих мышей пронеслись над ним и скрылись в густой траве на берегу.
— Видимо Мара не очень любит встречать гостей, — пробормотал я и шагнул на мост. На секунду мне показалось, что металл под ногами превратился в лезвия тысяч ножей. Но они не резали ступни. Чернов за моей спиной взвыл, заставляя меня выругаться. Но через секунду морок спал. И я зашагал, чтобы скорее оказаться на берегу.
На другой стороне реки стояла башня из матово-черного камня. В ней не было ни дверей ни окон. Да и сама она при ближайшем рассмотрении показалась не такой уж высокой. Едва я подошел к ней, как надо мной послышался громкий клекот. Я запрокинул голову, чтобы взглянуть в небо. Однако сумел рассмотреть в тумане только силуэты больших птиц.
— Их голос рвет меня на части, — заныл Чернов и вновь попытался вырваться из пут.
Призрак меня ужасно раздражал. Да и цепь с каждым моим шагом становилась все тяжелее. Я уже закинул ее на плечо и тянул за собой.
Слева в тумане послышалось низкое угрожающее рычание. Затем во мгле вспыхнули красные огоньки глаз. Существ в тумане было несколько. И все они с интересом наблюдали за нами, но не приближались. Пока. Чтобы не провоцировать стражей, я быстрее зашагал по дороге. Та спустя время уперлась в высокие ворота, закрывающие высеченный в скале проем. Деревянные створки украшала затейливая резьба из витых фигур и ломаных букв. Все они сплетались в единый узор. Стоило к нему приглядеться, как символы собирались в слова и образы. Но что-то мне подсказывало, что лучше не читать эти письмена.
— Больно, — ныл Чернов.
Едва мы подошли, ворота начали медленно открываться, словно приглашая нас войти. И я шагнул в темный проем пещеры.
Сбоку послышалось звон цепи, рычание и лай. Через секунду из темноты выскочил огромный черный пес с четырьмя глазами. Его острые уши торчали вверх, шерсть на груди пса была перепачкана красным.
Я замер, чтобы не злить животину. И надеялся, что она меня не тронет.
Зверь и впрямь вдруг остановился, шумно втянул носом воздух. И замер, внимательно рассматривая меня. Сначала он повернул ко мне одну сторону морды, потом другу. Сморщился и чихнул. После чего совершенно по-собачьи сел и почесал себя за ухом задней лапой. Затем поднялся и неспешно скрылся в темноте.
— Ты должен его убить, — не унимался Чернов. — Хотя бы попытайся…
Я же последовал дальше, к выходу из тоннеля, гадая, что ждет меня на той стороне. И неожиданно вышел на равнину. Туман рассеялся, и я смог рассмотреть сложенные из черного камня строения, которые больше всего напоминали склепы. А в центре этого поселения высился приличного вида дом из розового мрамора, с черепичной крышей. К нему я и направился.
Строение утопало в ухоженном саду. Правда вместо роз здесь яркими пятнами виднелись какие-то диковинные цветы, напоминающие лилии. Они слегка покачивались от ветра, источая нежный аромат. При моем приближении они странным образом потянулись в мою сторону, словно были живыми. Мне почудилось, что некоторые особенно крупные соцветия блеснули зубами. И я подумал, что сходить с дорожки, обнесенной низеньким белым заборчиком, не стоит.
Из трубы над крышей вился дымок. Над крыльцом висела
