— И что, всегда тут так рыбно? — спросил я Ушакова, после уничтожения очередного монстра.
На земле передо мной медленно истаивала туша хищной твари, похожей на сильно мутировавшего варана. Крупная и не слишком дружелюбная рептилия, имела размеры с овчарку, толстые, когтистые лапы и пасть, в которую легко бы поместилась голова человека.
— Только в первые несколько дней, затем активность снижается. Некоторые зверушки не прочь отобедать своими более мелкими собратьями, так что к концу недели здесь останутся либо самые сильные монстры, либо самые осторожные. Придется с каждым днем все дальше уходить, а это может быть опасно.
— Занятно, — кивнул я, — можно еще вопрос?
— Валяй, — согласился Ушаков. — Пока я опасности поблизости не слышу.
— Ты сказал Шурику, что он больше не бессмертный. Это в прямом или переносном смысле?
— В прямом, — Денис покосился на пацана, стоящего в стороне. — Заметил, наверное, что детей в городе мало? Причин этому несколько: дефицит женщин, проблемы с физиологией, социальные факторы, но главное другое, люди не хотят заводить детей, потому что они редко достигают совершеннолетия.
— Почему?
— Когда ребенок рождается, он до определенного возраста бессмертен. У него обе руки чистые — ни линий, ни знаков, и что бы не случилось, он возрождается возле алтаря. И это на самом деле плохо. Дети и так не ведают страха смерти, а когда твой друг, раскроив себе голову, возвращается на следующий день к играм, то страх улетучивается окончательно. Они привыкают к такому положению дел, но бессмертие не длится вечно. Однажды, в возрасте двенадцати или тринадцати лет подросток внезапно обнаруживает на своем предплечье три черные линии. С этого дня он становится самым обычным жителем этого мира, но в отличии от нас без привычки беречь свою жизнь.
— А родители? Они должны объяснять им всю серьезность ситуации.
— Объясняют, а толку? Дети не в вакууме растут, у них своя компания, игры и прочее. Мы в детстве по стройкам ползали и в сугробы на слабо прыгали, а у этих есть такой прикол, что ты считаешься трусом, если хотя бы один раз не переродился, причем бороться с этим бесполезно. Вот и вырастает такой пацан как Шурик с полным презрением к смерти, а это, как ты понимаешь, добром закончиться не может. Редко кто из молодняка до двадцати доживает. Поэтому я стараюсь брать таких под крыло. К тому же Мэр за это доплачивает.
— Почему бы их в городе на работы не пристроить?
— С некоторыми получается, но очень редко. Пацаны рвутся в зоны, как головастики на сушу. Через стены перелазят, обходные пути находят, так что лучше уж под присмотром старших учатся, чем в одиночку погибают.
— С девчонками такие же проблемы?
— Нет, с ними проще, но Катюху в городе не оставишь — они с Шуриком ни на шаг друг от друга не отходят, так что приходится и ее с собой таскать.
Разговор с Ушаковым открыл для меня еще одну грань этого мира, и некоторые моменты, удивившие в первые дни, встали на свои места. Теперь понятна причина, по которой совсем юных жителей города почти не видно — их просто очень мало.
* * *
Первый день охоты прошел под знаком постоянных стычек. Между драками почти не было перерывов, на нас волнами нападали твари зеленой зоны, но каких-то особых проблем они не доставляли. Разве что Шурика периодически приходилось одергивать, чтобы он не подставлялся лишний раз, а остальные участники рейда справлялись со своими обязанностями на ура. Мужики, как оказалось, уже два месяца шляются по округе, набивая уровень и зарабатывая пусть небольшие, но деньги, часть которых они уже потратили на улучшения тел.
Насколько я понял, эти трое попали в стартовую локацию вместе, и с тех пор старались держаться рядом. Бойцы уже достаточно сносно владели оружием и планировали в скором времени уйти от Дениса, присоединившись к другой группе, совершающей походы в синюю зону.
Ушаков вообще в драках старался участия не принимать. Он все больше наблюдал со стороны, подключаясь лишь в том случае, когда кому-нибудь грозила реальная опасность и, глядя на то, как бьется этот невзрачный на вид мужчина, я отчетливо понимал, что он бы и один вполне мог зачищать зеленую зону. Интересно какого он уровня и как много денег влил в улучшение тела?
За шесть часов постоянной рубки, перемежающейся лишь короткими периодами затишья, мы заработали чуть больше восьмисот монет, что конечно суммой было смешной, особенно, учитывая состояние нашей одежды и снаряжения. Из-за характера работы, остаться чистым в процессе не представлялось возможным. Кровь, кишки, содержимое желудков — все это так или иначе, но попадало на обувь и ткань, создавая вокруг людей непередаваемое амбре. Хорошо хоть в городе имелись прачечные и стирать одежду самому не придется.
В Перекресток мы вернулись задолго до заката. Несмотря на улучшенное тело, усталость все-таки сделала свое дело. Пока шел рейд я чувствовал себя скорее дровосеком или забойщиком скота, чем охотником. Удар, удар, уворот, вновь удар, все — группа тварей второго уровня медленно истаивает в воздухе, пополняя пурс Ушакова — именно он аккумулировал все доходы с рейда.
В конце концов, за вычетом десяти процентов Дениса, каждый боец получил на руки чуть больше ста монет! Часть которых этим же вечером пришлось потратить на стирку, пополнение снаряжения и прочее. Да уж, не самая прибыльная работенка, теперь понятно почему многие люди предпочитали найти заработок в городе, не подвергая себя опасности.
Подсчитав доходы и возможные траты, мы с Машей приняли решение съехать из гостиницы. Покидать уютные номера очень не хотелось, но и тратить каждый день по три сотни экспов — слишком неразумно.
Новым местом жительства стал небольшой двухкомнатный домик на окраине Перекрестка, который мы сняли на две недели всего за пятьсот монет. Еще за двести приобрели немного дров, для растопки печи и бани. Собственно, наличие последней и стало решающим фактором, при выборе дома.
За первым днем рейда последовал второй, а затем и третий. Городские ворота больше не закрывались наглухо, и мы беспрепятственно выходили за стены, а вечером, грязные и уставшие, возвращались обратно. Пока все обходилось без эксцессов. Лишь один раз Шурик все-таки напоролся и получил неопасную рану на ноге, за что отхватил очередной нагоняй от Ушакова.
Мы с Машей ожидаемо подняли себе уровень, улучшив имеющиеся умения. Я уменьшил откат каменной кожи, опустив его до сорока пяти минут, Ершова сделала то же самое и теперь могла пользоваться перком каждые полчаса. И пускай в текущих рейдах нам еще ни разу не пригодились особые умения, в будущем все может измениться, не все же мелочь в зеленке гонять.
В общем, качаться необходимо, тем более выяснилось, что с десятого уровня открывается еще один вариант развития перков. Об этом мы узнали, занимались изучением приобретенных ранее книг.
Помимо истории и бестиария в нашу библиотеку добавилась еще одна — с описанием возможных умений, встречающихся у людей. Почему возможных? Потому что их список время от времени пополнялся, к тому же, существовали скрытые перки, о чем я знал не понаслышке, а вот для Ершовой эта информация стала сюрпризом.
Разнообразие умений удивляло. Чего там только не было: управление водой и остальными стихиями, изменение тела, контроль над животными и многое другое.
Листая книжку, я в какой-то момент задержался взглядом на описании достаточно редкого перка, который мне очень не понравился.
Парализаторы. Именно так называли людей, способных на короткое время заморозить любое живое существо. За последнее время я убедил себя, что Крест не сможет вытащить меня из Перекрестка — возможность умереть и возродиться в городе практически исключала это, но если к делу подключить парализатора, то ситуация несколько меняется.
Тем не менее, даже такой перк имел массу недостатков. Во-первых, жертву нельзя заморозить дистанционно, для этого к ней нужно прикоснуться, во-вторых, действие паралича не бесконечно и через несколько минут пропадает, что, впрочем, не мешает связать обездвиженного человека.
