ботинка покачивалась на уровне глаз. Я мельком подумал, что великоваты они ему оказались размера этак на два.
Я глянул через плечо на притихшего Эсхила.
— Сейчас или никогда, — проговорил Ярослав и сжал ногами бока нетерпеливо пританцовывающего Геродота. — Советую отойти подальше.
Я послушно попятился. Грифон присел, напрягая мощные лапы, и внезапно рванул вверх, взмахнув крыльями. Показалось, будто зазвенели стекла в окнах ближайших квартир.
Прикрывая ладонями глаза от взметнувшегося песка, я успел заметить, как сизая крылатая тень с неразличимой фигуркой Ярослава скрылась из вида за карнизом. Сзади раздался клокочущий, с пронзительно-высокими нотами рев. Затем клюв второго существа боднул меня в плечо.
Я опустил голову. Грифон стоял теперь передо мной, полубоком, в ожидании поглядывая блестящим янтарным глазом.
— Хорошо, — сказал я негромко, больше самому себе, пытаясь придать голосу как можно больше уверенности. Подумал: «Главное, не смотри на него слишком пристально».
Я осторожно шагнул навстречу. Грифон чуть наклонился, подставляя сгиб крыла для опоры. И как бы за него ухватиться?
Я попробовал опереться на крыло коленом и затем подняться. Ноздри Эсхила жарко раздувались. Это возражение или нет?
Перья оказались неожиданно твердыми, точно сделанными из проволоки. Я аккуратно запустил в них пальцы, стараясь держаться не за них, а за необъятную шею. Повис, в неловком напряжении силясь перевалиться животному на спину. Крыло закачалось, норовя выскользнуть из-под ботинка. Свободной левой ногой я безуспешно искал опору в воздухе. Грифон недовольно заклокотал.
— Тебя в детстве на лошади не катали, что ли? — донеслось еле уловимое с крыши. Ветер сносил голос Ярика в сторону, но гулкое эхо двора подхватывало и усиливало оставшиеся звуки.
— Катали! — сдавленно крикнул я.
Крыло выскользнуло из-под ноги, и я заболтался между шеей и брюхом существа, стиснув перья. Эсхил издал истошный разъяренный вопль, замолотил крыльями и встал на дыбы, мотая головой.
Сейчас сюда однозначно сбегутся жители всех соседних районов, не то что нашего дома. И как до сих пор не сбежались?..
— Ну так представь, что это лошадь! Делов-то!
Легко сказать.
Я поднатужился. Выкинул руку, но Эсхил все сделал сам — крутанулся на месте, инерцией забрасывая меня на загривок. Оказавшись на грифоньей спине, я чуть выдохнул. Разжал пальцы, с удивлением обнаружив в каждой руке по несколько выдранных перьев.
Желтый глаз существа буравил меня, явно задумывая скорую месть. Я спрятал перья в карман и поспешно отряхнул ладони.
И зря…
Грамотно выждав момент, грифон сорвался с места, устремляясь вверх.
Последнее, что я различил — резкий свист крыльев и ветра в ушах. А потом краем глаза увидел смутно похожий на деталь от конструктора дом. Свой дом и знакомый до мелочей двор, оставшиеся внизу.
И с каждой секундой они становились все меньше и меньше…
ГЛАВА 13 Кудель памяти
Память есть суть, невесомая квинтэссенция всего живого. Будучи погребенной в безвременье, она лишает былого обладателя истории. Лишает жизни.
Вернуть когда-либо утраченное — вот первый и главный шаг на пути к управлению законами Времени, а следовательно, и на пути к бессмертию…
Алхимический манускрипт в адаптации доктора В. В. Пеля, 1875 г., «Музей-аптека доктора Пеля и сыновей», ответственная Хранительница — М. Л. Давыдова
Часть 1. Архив Института гипотетической истории —
Музей современного искусства «Эрарта».
Леонид Скворцов, младший Хранитель
Пальцы пробежались по выцветшим кожаным корешкам и подшивкам бумаг легко, непринужденно, точно играя отточенную до последнего движения гамму. Забавный факт его биографии, над которым Лида при случае потешалась — весело, остроумно, свежо. Как в первый раз.
Вспомнив это, Леонид хмыкнул. В их семье замашки девятнадцатого века считались чем-то вроде правил хорошего тона. У Ярика дома пианино тоже стояло, но Маргарита, влекомая более умозрительными вещами, никогда не возводила традиции в культ. За что Великорецкий ее тихо презирал.
А вот Ярик… Ярик рос книжным червем: въедливым до занудства, хоть и сообразительным. Удивительно: почему он не пошел в научный или аналитический отдел, а выбрал своей работой беготню по городу?
Мысль покатилась следом — дай волю, и растянется путеводным клубком из сказки. Лёня вовремя притормозил ее и усилием вернул себя в настоящее…
В архиве НИИ ГИИС гостил мирный полумрак. Скрипучий паркет между книжными стеллажами покрывал затоптанный ковер с затертым от времени рисунком. Мигали лампочки датчиков: особая влажность воздуха и температура, пожарная сигнализация. Пахло ванилью, как в обычной районной библиотеке, — это химические соединения, образовавшиеся при старении бумаги, создавали сладкий душок в воздухе.
Забавная особенность времени. Милая, нестрашная смерть человеческой мудрости, которая почему-то всегда привлекала к себе внимание книголюбов и ценителей необычной парфюмерии.
Лёня не выдержал и сам поднес лицо поближе к книгам, втянул ноздрями густой, терпкий запах старины.
«— Я тут подумал… Духи же просто так в верхнем мире не возникают. Нужен портал. Какое-то особое для них место. Знаковое, если можно так выразиться.
— И?
— Атакан. Если не зеркало Брусницыных, то Атакан». [64]
Лёня в ответ только хмыкнул, чем спровоцировал бурю недовольства и обещания достать сведения об этом камне, как и сам камень, хоть из-под земли, хоть из-под воды, хоть из мира Духов.
Было в упрямстве Ярослава что-то заразительное. И, поддавшись ему, Лёня сцепил зубы и снарядился после клуба ехать сразу же в архив — почти что к черту на кулички, почти к самому Каменному острову, где пряталась проклятая улица Лунных кошек, не давшая посланной боевой «тройке» ни одной зацепки. И четырехэтажный флигель общежития. Тоже молчащий, как рыба об лед.
Лёня успокаивал себя, что мудрый руководитель прежде всего слушает других, а уже потом решает. Но Ярик слинял, сперва огорошив Леонида своей безумной догадкой. И где его носит теперь с этим древним камнем?
Стоило застыть без движения достаточно надолго, засмотревшись на полки отсортированной древности, как автоматические лампы под потолком гасли с разочарованным щелчком. Вот и сейчас…
Лёня поводил рукой. Слабый свет зажегся вновь, выцепляя из сумерек архива блеснувший потертым золотом нужный корешок. Настолько старый и ветхий, что от звездной плесени его чистили уже не раз.
Пальцы соскочили с уголка, неосторожно царапнули обложку. Лёня чертыхнулся шепотом и полез за перчатками. Аккуратно, обеими руками в белой ткани подцепил книгу с полки, отделил от сородичей, как отделяют грибницу от дерева — лишь бы не развалились гифы мицелия, не повредилась тонкая система, сообщающаяся током и химическими реакциями.
В соседней с помещением архива комнатке горел свет. Компьютеры, сканеры и всю современную технику вынесли с глаз долой и от греха подальше. Магия магией, но реальные угрозы замыкания, искрящих розеток и неверных проводов навредили бы архиву не меньше Потусторонних паразитов.
Лида перебирала бумаги. По-хозяйски. Чинно. Неторопливо.
Мягкое белое тело, завернутое во фланелевое платье, напоминавшее больничный халат, молочным призраком проступало из полумрака, озаренное пиксельным квадратом монитора.
Лёня задержался на пороге, но прошел мимо нее, к светящейся панели сканера. Распластал книгу на стеклянном считывателе, нажал пару кнопок. Прибор ожил, зашевелил внутренностями. Принялся цифровать тисненный пресс-подушками старинный текст.
В ожидании Лёня поглядывал через плечо.
В тесноте стен технического помещения Лида напоминала старицу, заточенную в избу на курьих ногах [65]: бледная кожа, притушенный блеск собранных волос, треугольная крыша сверху, чтобы тело не разорвали дикие животные. «Нос в потолок врос». [66]
Смотреть на Лиду в такой атмосфере не как на мертвую удавалось с трудом.
Спиной почувствовав его внимание, она подала голос:
— Кстати, давно хотела спросить. Разные сайты в Интернете предлагают до сорока синонимов к слову «хранитель». Взять хотя бы «логофет». Или «армариус». А вы используете самое ходовое. Почему так стереотипно?
— Потому что истинная красота и изящество — в простоте. А тайн нам и без того хватает.
Недавний спор снова зазвучал в голове:
«— Почему ты мне не веришь? Смотри, все сходится: “Санкт-Петербург” переводится как “город святого Петра”. Но само имя Пётр с древнегреческого означает “камень”. Город святого камня! Древние племена поклонялись жестоким божествам, задабривая их ритуальными жертвоприношениями ради сохранения жизни, дома и скота. Они поклонялись Духам. Значит, нам доподлинно известно, что камень Атакан как минимум был, и Пётр, пришедший сюда со своими людьми и давший
