— Да, конечно. Только мой меч…
Лиза сунула его в мою руку, и я машинально вложил меч в чехол. Лишь тут я обнаружил, что все еще сжимаю в правой ладони перешедший ко мне по наследству инфракрасный бинокль.
Что ж, хоть одно полезное приобретение мне удалось сделать.
Где-то совсем близко прогрохотал автомат. Свиста пуль я не услышал, но сам факт, что они возобновили стрельбу, говорил о возросшей опасности. Похоже, те, кто подбегали сюда с другой стороны башни, начали догадываться, что первая группа боевиков уже не сможет нас задержать.
— Бежим!
Судя по голосу, Лиза справилась с волнением. Теперь ее тон был собранным, холодно-деловым.
Мы побежали к дальнему краю крыши, лавируя между многочисленными препятствиями.
Очень скоро до нас долетели сзади громкие возбужденные голоса. Я понял, что сейчас вслед за ними последуют и автоматные очереди.
Мы все еще не вышли из зоны смертельной опасности.
2
Острый цейтнот, грозивший гибелью товарища, заставил Стаса идти напролом.
Оперативная связь — чудо технологии, разработка засекреченного конструкторского бюро — работала как надо, донося до него практически в режиме реального времени то, что творилось на крыше в нескольких сотнях метров отсюда.
Ему пришлось протащить парализованного газом боевика чуть выше по лестнице — за поворот пролета, идущего вверх от последнего жилого этажа. Впрочем, архитектура дома была слишком, на взгляд Стаса, запутанной, и некоторые квартиры, кажется, имели дополнительные жилые уровни, вдававшиеся в чердак или в надстройки над крышей, типа центральной башни и боковых, не таких высоких, башенок.
За поворотом лестница стала железной — гораздо уже, чем бетонная, короче, но заметно круче, она уходила в квадрат темноты.
Люк, причем раскрытый, понял Стас. Люк, а не дверь, как ему показалось снизу. Чернота, забранная в металлическую окантовку бетонной плиты, казалась абсолютной. Прямо «Черный квадрат» Малевича, полный скрытых смыслов, аллюзий и отсылок к многозначным пластам отечественной и мировой культуры.
Об этом, впрочем, ему не хотелось думать, потому что главным и единственным смыслом черного квадрата, который нахально лез на поверхность его сознания, была очередная встреча со Смертью — всемогущей и своенравной хозяйкой их слаженной команды.
Он бросил последний взгляд назад. Боевик лежал у стены, на повороте лестницы, где его никто не мог увидеть снизу. Его карманы, быстро обшаренные Стасом, оказались практически пусты — ни документов, ни прибора ночного видения, что особенно интересовало оперативника. Только миниатюрная рация да пара запасных магазинов к автомату. К какой структуре он принадлежал, так и осталось невыясненным. Одно было ясно — эти ребята обладали немалыми возможностями, раз сумели организовать эффективное наблюдение с последующим выходом на захват.
Ликвидацию, поправил он себя. Боевики на крыше просто забросали башню гранатами. Сильно, должно быть, насолила им эта дамочка.
Похоже, если бы не Малыш, она была бы уже мертва. Может, от бандитов с битами и сумела бы отбиться самостоятельно, но от профессиональных ликвидаторов — едва ли.
Подниматься по последнему лестничному маршу Стасу пришлось с предельной осторожностью, а это значит — медленно. Железные ступени имеют неприятное обыкновение греметь под ногами. Но лестница была коротка, и вот уже черный квадрат навис над самой его головой, как окно в иное измерение.
— Стась! — раздался в микродинамике оперативной связи шепот Капитана.
— Да, Кэп, — еле слышно выдохнул он.
— Наши беглецы двигаются прямо ко мне. Придется перебираться на другую сторону крыши.
— Я сейчас, Кэп, — выдохнул Стас. — Остались последние метры.
— Им сейчас нелегко. Их плотно обстреливают, а я пока не могу вступить в игру
— Не раскрывайся, Кэп. Я сейчас. Сейчас…
Он мощно оттолкнулся и, быстро преодолев последние ступени, влетел на чердак. Теперь уже не было времени на скрытное, постепенное проникновение.
Темнота обступила его, как мягкий черный туман.
Неслышное нажатие кнопки, и вот уже луч фонаря, яркий и широкий, расфокусированный для максимального охвата пространства, прошелся по кругу, выхватывая из темноты железные, покрытые бурой ржавчиной решетчатые фермы, поддерживающие крышу.
Пусто. Людей нет.
На мгновение ему показалось, что все напрасно, ему никогда не найти никого в этом огромном темном помещении с гуляющими повсюду сырыми сквозняками.
Ствол его «глока», удлиненный глушителем, опустился, уставившись в пол.
Пол! В чердаках он обычно изрядно запыленный.
Стас направил вниз луч фонаря. То, что он хотел увидеть, обнаружилось сразу. Не следы даже, а целая дорожка, хорошо утоптанная, ведущая в глубину чердака, в сторону массивного кирпичного постамента, который, конечно, не мог быть ничем иным, как только основанием центральной башни.
Быстро, но бесшумно Стас побежал вперед.
3
Автоматный огонь сзади стал поистине ураганным. Я быстро обернулся на бегу, но ни одного из автоматчиков не увидел. Хорошо. Это означало, что и они не видят нас, даже сквозь оптику инфракрасных приборов.
В воздухе рядом с нашими головами взвизгнула пуля. Другая просвистела чуть дальше, а основная часть выпущенной очереди унеслась в темноту гораздо левее нас.
Лиза пригнулась, притормозила и схватила меня за руку.
— Слушай меня внимательно. Нам надо спуститься ниже.
Я нервно кивнул.
— Согласен.
— Но там мы не сможем бежать быстро. Там придется пробираться от одного укрытия к другому.
Я повернулся и поднес бинокль к глазам.
— Нельзя ли попасть на чердак?
— Все входы заделаны. Но мы будем искать. Может, что и найдется.
В инфракрасный прибор крыша выглядела так, словно прямо над ней нависла огромная желтая луна.
Я заметил неровное бледно-зеленое свечение где-то у подножия башни. Возможно, это отсвет теплового излучения человеческих тел.
Огонь продолжался, но теперь уже с меньшим энтузиазмом. Боевики выплеснули часть эмоций, вызванных разгромом их первой группы, и теперь просто методично, квадрат за квадратом, простреливали крышу — пока только нижнюю ее часть, изобиловавшую выступами и выходами кирпичных труб.
Странно, тут же подумалось мне. Почему они не выходят на верхнюю часть кровли? Здесь препятствий гораздо меньше и перемещаться относительно легко.
Возможно, конечно, что, обнаружив одного боевика, подстреленного из огнестрельного оружия, они просто опасаются подставляться под встречный огонь.
Но почему они тогда хотя бы не выглянут из-за укрытия?
Что-то тут не то, решил я и перевел бинокль влево.
Эта модель ПНВ мне была не знакома, но, похоже, в него был встроен весьма чувствительный электронно-оптический преобразователь. Во всяком случае, я сразу же заметил пятно желтоватого свечения, неровными скачками перемещающееся по крыше с той стороны конька.
— Черт! — вырвалось у меня.
— Что такое? — Лиза встряхнула мою руку.
Пятно на той стороне крыши было уже совсем близко. Присмотревшись, я обнаружил, что в некоторых отрезках своего перемещения оно раздваивается.
Я медленно выдохнул, стараясь успокоиться. Мое сообщение сейчас должно предназначаться не столько Лизе, сколько моим товарищам.
— Там еще группа. Минимум двое. Следуют курсом, параллельным нашему, но по той стороне крыши.
Очередь вдруг хлестнула по листу железа совсем рядом с нами. Я резко перевел бинокль и увидел стрелка. Он выбрался-таки на верхнюю часть кровли и теперь стоял, укрытый кирпичным барьером всего лишь по пояс, не считая нужным прятаться. На лице у него крепился точно такой же бинокль, как у меня.
Теперь мне стало ясно, что боевики, понеся потери, стали действовать по тактически грамотному плану. Их оказалось больше, чем мы предполагали вначале, и они вполне могли его реализовать: двое пошли на опережение, вероятно, под прикрытием и руководством наблюдателя с одной из соседних башен, один будет простреливать верхнюю часть крыши, не оставляя нам возможности для быстрого отступления, а остальные будут подбираться по крутой ее части, выходящей на фасад, одновременно замедляя наше передвижение плотным простреливанием открытых участков.
