— Скорее! — торопила меня снизу Лиза.
Я увидел в окне спящего ребенка в детской кроватке, освещенного тусклым зеленым ночником. В следующем окне девочка-подросток мечтательно смотрела в темноту. Меня она не заметила, и я был рад этому. Пусть живет своей жизнью. Не надо ей знать, что в мире есть зло посерьезней, чем неразделенная детская влюбленность.
— У этих слухов есть основания?
— Наверное, есть. Мы действуем сейчас по плану «С».
— Что это за план?
— Это план мобилизации и переподчинения всех охранных предприятий силовым структурам города в экстренных ситуациях.
Где-то справа, пока еще далеко, послышались возбужденные голоса. Кажется, они приближались.
— А сейчас что, экстренная ситуация?
— Так нам объяснили.
— Быстрее, Малыш. Быстрее! — в шепоте Лизы появились лихорадочные нотки.
Выступ стены закрывал нас справа, не давая видеть, что там происходит. Мне показалось, что кроме голосов я слышу еще и топот ног.
Наверное, Стаса осенила какая-то мысль, потому-что он спросил:
— А сколько уже тянется эта ситуация?
— Почти три дня.
Земля была уже почти рядом. По моим прикидкам я находился сейчас между третьим и вторым этажами.
В микродинамике прозвучал спокойный голос Капитана:
— Малыш, судя по разговорам в рации, они собираются оцепить весь квартал.
— Понял, — прошептал я.
— Со стороны проспекта оцепление уже установлено.
— А как же вы, Капитан?
— За меня не беспокойся.
Да уж, легко сказать «не беспокойся». Сквозь туман усталости, заполнивший голову, в мое сознание стала пробиваться тревога.
До меня донесся умоляющий шепот Лизы:
— Быстрей, Малыш! Поторопись, милый.
Она уже стояла внизу.
Голоса справа приближались.
Мои ноги дрожали, плечи налились свинцом, руки сделались непослушными, ватными.
Второй этаж. Слепое окно, закрытое темной шторой. Быстрей же, черт побери. Быстрей!
Топот ног совсем рядом. Лиза прижалась к выступу стены. Этот вечер все не кончался. Ничего еще не кончилось, все повторялось.
— Какое у вас было задание?
— Следить за проспектом. Искать женщину.
— Почему именно здесь?
— Я точно не знаю, но ее видели в этом районе несколько раз.
До земли оставалось метра два. Я оттолкнулся от лестницы и спрыгнул вниз. В тот самый момент, когда из-за выступа стены вышли трое в плащах, с фонарями в руках.
4
Все-таки, не смотря на страх, мобилизацию психики, самопринуждение, я так и не смог добиться устойчивого вхождения в оптимальное боевое состояние. Мое восприятие, несмотря на все усилия, все еще «плавало», какие-то моменты ускользали от внимания, так что память запечатлела не ровную и непрерывную ленту событий, а отдельные планы, образованные всего лишь несколькими соседними кадрами.
Сотрясение от удара о землю было слишком сильным. Постаравшись сгруппировался, я покатился по асфальту.
Первый из бегущих споткнулся об меня и полетел кубарем. Двое остальных шарахнулись в стороны.
Один из них тут же столкнулся с хрупкой женской фигуркой, бегущей в мою сторону. Отлетев на три метра, упал как подкошенный.
Мы уже бежали — через проезжую часть улицы, а затем вниз по склону, лавируя между голыми деревьями и группами колючих кустов. Полицейские свистки сзади. Буханье пистолетных выстрелов. Треск автоматной очереди. Визг и удары пуль, сбивающих ветви.
Крики сзади. Сначала редкие, а потом все более многоголосые.
— Стой, полиция!
— Приказываю остановиться!
— Буду стрелять!
Голос Стаса в голове, холодный, напористый. Слабеющий голос «языка», послушно отвечающего на вопросы.
— Что произошло, когда вы увидели женщину?
— Позвонили по телефону, подали сигнал, как и было условлено.
— Что было дальше?
— Выяснилось, что за женщиной уже ведется охота.
— Вы узнали, кто ее преследует?
— Это были разные люди. Похоже, не связанные друг с другом. Мы вызвали подкрепление, чтобы действовать наверняка. Когда оно прибыло, приступили к выполнению задания.
Конец склона. Узкий тротуар, на котором от нас шарахнулась юная парочка. Проезжая часть, многорядная, гораздо шире, чем наверху. Несмотря на позднее время, машин на ней было немало.
Заметив подземный переход, я повернул к нему, но Лиза, схватив меня за локоть, направила вперед, прямо на дорогу.
— Там может быть опасно!
Мне казалось маловероятным, что в переходе нас может поджидать засада, но отчасти я все же отдавал себе отчет в том, что голова моя работает не лучшим образом, поэтому предпочел положиться на ее мнение.
Мы бежали уже по дороге. Несколько машин промчались мимо, обдав нас грязными брызгами. Едва мы достигли разделительного барьера на середине, как сзади возобновились выстрелы.
— В чем заключалось ваше задание?
— Убить женщину. Ее спутника, по возможности, взять живым.
— Что требовалось сделать с мертвой женщиной?
— Отрубить правую руку, упаковать в емкость со льдом, доставить на базу. Труп полностью сжечь. Для этого нас снабдили пластиковыми бутылками с зажигательной смесью.
Сквозь усилившийся треск выстрелов позади я расслышал шепот Стаса:
«Господи! Да что здесь творится? Полный дурдом!»
Прямо на нас, пересекая одну полосу движения за другой, понеслась машина. Мы уже перебрались за барьер и побежали по другой половине дороги, со встречным движением.
Машина затормозила с пронзительным визгом. Из нее тоже стали стрелять.
— Ты знаешь, как ее зовут?
— Конечно, знаю. Колесникова Елизавета Петровна.
Значит, она не обманула меня насчет своего имени. Почему-то от этого я почувствовал к ней прилив симпатии, но при этом сразу же и чувство вины — ведь я-то ее обманывал. Изначально наша встреча была построена на обмане.
Бежать по гладкому асфальту было легко. Две машины, промчавшись мимо, обдали нас облаком брызг.
За барьером из крашенных труб, вынырнув из темноты, развернулся и поехал вдоль дороги пустой, но ярко освещенный трамвай.
Перебираясь через барьер, я потерял равновесие и упал. Лиза помогла мне подняться, и вновь, в который уже раз, я испытал смутное удивление — она была намного сильнее, чем можно было предположить по ее внешнему виду.
Мы перебежали рельсы перед самым трамваем. Он тут же загородил нас от преследователей. Пока мы перебирались через параллельный рельсовый путь, в проезжающем трамвае со звоном стали вылетать стекла.
— Почему ее хотят убить?
Пауза. Голос «языка» слабел, словно он удалялся от нас. Так, наверное, и было.
— Я точно не знаю. Нам сказали, она опасный преступник. Убивает людей.
Трамвай прошел, но мы уже вбежали в группу деревьев. Наверное, мы бы оторвались от них, если бы из перехода не вылетела на скорости новая группа преследователей.
— Ты сам веришь в это?
— Нет, не верю. И никто у нас не верит. Никакого убийцу, даже маньяка, так не ловят. Тут что-то другое.
Теперь погоня была гораздо ближе. Вокруг все чаще свистели пули. Мы были вынуждены бежать не прямо от дороги, а под углом, чтобы не столкнуться с новой группой боевиков.
Внезапно поверхность земли пошла вниз. На короткое время мы оказались недосягаемы для огня преследователей.
— А в чем же тогда причина? Почему ее нужно убить? Для чего кому-то нужна ее правая рука?
— Я не знаю.
— Но предположить-то можешь?
— Нам сейчас платят огромные бабки, хотя, вроде, мы работаем на государство. Правда, в это уже никто не верит.
Голос «языка» стал совсем тихим. Его уже почти невозможно было разобрать.
— Причина, парень! Что ты думаешь о причине?
Пауза. Потом еле слышное придыхание:
— Я думаю — это деньги. Очень большие деньги.
Мы опустились на несколько метров вниз и оказались в подобии земляного тоннеля, только без крыши.
Здесь не было ни деревьев, ни даже чахлого кустарничка. Пожалуй, стоило перебраться на ту сторону.
