что она права.
– Это не какая-то ведьма, а Несса, – мягко поправила Мари, – верховная.
Но слова Дейзи породили новые сомнения.
– А если права? – Страх искорежил голос Эллиота.
– Надо рискнуть. – Дейзи взяла его за руку и задержала взгляд на Мари: – Удачи, – одними губами прошептала она и вывела Эллиота из спальни.
Мари осталась одна и вытащила из тумбочки проклятую шкатулку. Пусть потеряет разум, – это самое малое, чем она может расплатиться за смерть Айви.
Мари провела пальцами по крышке и зашептала:
– Обещание, клятва – ничто!
Слово ведьмы страшнее всего.
Обратно его не возьмешь,
И с губ своих не сотрешь.
Вот оно, как сердце дрожит,
Тины потомков от зла защитит!
Мари вскрыла шкатулку. И увидела там локон. Одинокий белокурый локон, перевязанный красной лентой. Когда Мари коснулась его, голова закружилась, и перед глазами стали вспыхивать воспоминания.
– Люциус, Люциус… Ах ты, пес, ах ты, негодник! – В женском голосе слышался смех. – Украл мой локон!
– А как ты хотела? Это мой трофей. Плата за то, что ты зовешь меня по имени.
– Милорд? Так лучше?
– Нет, Мелисса, зови меня Люциусом.
Одно за другим, прошлое вспышками жалило мозг. Мелисса, Цирцея, Аэндорская волшебница и еще множество других имен и жизней рекой влились в сознание Мари. Шкатулка выпала из ослабевших пальцев.
– Ты так сильно ее любишь?
Дейзи сидела на подоконнике, покачивая ногами, и следила за братом. Тот метался по крохотному коридору. Эллиот делал три широких шага вправо до лестницы, затем четыре – до окна. Каждый раз задерживался возле двери Мари, прижимался к полотну ухом и затихал. На вопрос он ответил угрюмым взглядом.
– Она ведь ведьма, а ты – пес, – на всякий случай напомнила Дейзи.
– Ты тоже ведьма, но это не мешает мне любить тебя, – огрызнулся Эллиот, когда в очередной раз ничего не услышал.
– Еще лет сто назад я должна была бы уйти из семьи и примкнуть к шабашу. Ну, а тебе бы снесли голову за то, что ты влюбился и покрывал ведьму.
– Если ты думаешь, что развлекаешь меня такими разговорами, то ошибаешься, – фыркнул Эллиот. – Я захожу!
– Постой! – Дейзи соскочила с подоконника. – Вдруг еще рано?
– Уже поздно. – Он распахнул двери и тут же скрылся в комнате. – Мари! – услышала Дейзи его возглас.
Когда она осторожно заглянула внутрь, то увидела, как Эллиот поднял Мари и уложил на кровать. В ее руке был зажат локон. Потерявшая силу шкатулка валялась на полу.
– Мари, пожалуйста, очнись! – Эллиот тряс ее за плечи, делал искусственное дыхание, растерянно щупал пульс на запястье.
– Она дышит, – заметила Дейзи и включила свет. – Хоть и бледная.
– Зря мы ей позволили, – застонал Эллиот и лбом прислонился к руке Мари. – Стоило слушать более опытных ведьм, а не двух малолетних девчонок! – Он почти рычал от злости. Эллиот пальцами впился в покрывало, словно хотел разорвать.
– Нет никого опытнее Стихеи, – прошелестел тихий голос, и Мари открыла глаза.
Эллиот тут же вскинул голову, и Мари с необъяснимой нежностью коснулась его лица. Из ее пальцев выпал локон, который тут же обратился в прах.
– Мари, ты не слетела с кукушек? – Дейзи прислонилась к дверному косяку и скрестила руки на груди. Сердце колотилось, намекая, что они могли ошибиться.
Мари медленно села на кровати и снова посмотрела на Эллиота. Тот, чтобы не глядеть ей в глаза, наклонил голову и прижался губами к ее пальцам.
Мари хмыкнула:
– Я всегда выбирала самых неподходящих мужчин для любви. Саул, Одиссей… А Ноэль! – Мари вздохнула. – Теперь Охотничий Пес. Радует, что времена больше не такие темные, Эллиот. Но тебе следует быть осторожным. «Sang et flamme» славятся своей мстительностью. – Она перевела взгляд на Дейзи. – И нет, я не сошла с ума. Наоборот, я наконец-то стала собой.
– А… то есть ты все вспомнила? – Дейзи нахмурилась. Мари выглядела слишком умиротворенной. – Тебя сжег Берггольц?
– Люциус? – Мари вскинула брови. – Нет, он был моим другом. – В ее голосе прозвучала грусть.
Эллиот наконец встал и глянул на Мари сверху-вниз:
– Ты должна нам все рассказать. Особенно меня интересуют твои отношения с Уильямом.
– Кто о чем, а мужики – о яйцах. – Дейзи закатила глаза.
– Издеваешься?! Он может быть причастен к гибели Айви! И Джорджи! – Эллиот вспыхнул, словно спичка.
Нет. – Мари зажмурилась, и по ее щеке скатилась слеза. – Он не причастен. – На несколько минут она затихла, пытаясь выровнять дыхание, а когда вновь открыла глаза, они почернели от горя. – В их смерти виновата… я.
Повисла тишина. Душная, бьющая свистом в ушах. Как ни странно, но первой ее осмелилась нарушить Дейзи:
Я вниз. Заварю крепкий кофе. Не думаю, что мы сегодня уснем, а Мари предстоит еще много и много говорить.
Эллиот погладил Мари по голове и глухо произнес:
– Надеюсь, ты не против, что я касаюсь твоих волос.
– Если ты не боишься притронуться к убийце. – Мари смотрела на полную луну.
– Уверен, всему есть объяснение. А теперь пойдем вниз. Дейзи права.
Мари ухватилась за его широкую ладонь и позволила увести себя в гостиную. Теперь, когда в голове не осталось пробелов и элементы мозаики встали на свои места, происходящее в Вэйланде стало ясным как день. Однако истина, жесткая, губящая душу, заставляла страдать сильнее, чем неизвестность. А еще говорят, что лучше знать правду. Мари поспорила бы.
– Начинай, – велела Дейзи, когда они устроились в зале.
Эллиот сидел на диване рядом с Мари, прижимая ее к себе каждый раз, когда она пыталась отодвинуться.
Чтобы отсрочить неприятный разговор, Мари медленно пила кофе, не замечая, насколько он обжигающий.
– Мари… – Эллиот мягко потянул ее за прядь волос.
– Теперь я уверена в том, что я – Стихея, – неохотно пробормотала Мари и поставила кружку на стол. – Мама заблокировала мою память еще в младенчестве, якобы уберечь от тяжкого бремени, но боюсь, это не вся правда. Скорее всего, ее подбила на это глава нашего ковена – Несса. Тем самым они лишили меня своей сути. Я в прямом смысле стала пустым сосудом, и его не преминули занять призраки ведьм.
– То есть в тебя вселялись призраки? – Дейзи умудрилась сесть в кресле по-турецки. Ее привычные гульки на голове растрепались, а щеки раскраснелись от кофе и адреналина.
– Да, каждое второе полнолуние. Как я уже говорила, призраки сосредоточены лишь на своей цели. В данном случае – на мести. В 1692 году в Вэйланде началась кровопролитная война между членами общества и ведьмами. Мы проиграли. Из-за меня. –
