— Ты не Энди Йорк, — сказал он, оборачиваясь, — и я в этом совершенно уверен.
— Почему же? — удивился я.
— Во-первых, — он усмехнулся, — потому что ты не умеешь петь, а во-вторых… ну, какая тебе разница? Был бы ты Энди Йорк, я бы тебя на порог не пустил. Но ты, к счастью, не имеешь ничего общего с этим иноземным выскочкой.
Пропасть выросла до гигантских размеров.
— Да что ты о нем знаешь? — спросил я мрачно.
Ольвин пожал плечом.
— То же, что и все.
Спорить было бесполезно, тем более, что он был прав. В свое оправдание я мог сказать только, что таланту позволено больше, чем простому смертному, но этого тоже еще никто не доказал. Да и сам я все-таки сбежал от такой жизни, и ничего мне уже не надо: ни власти, ни богатства, ни славы, ни всех сопутствующих удовольствий. Это всё иллюзии. А вот шрам на лице — это реальность, его не сотрешь. Он жжет. Он напоминает, что ты всего-навсего слуга.
Я бессознательно дотронулся до своей левой щеки и понял, что ненависть моя никуда не делась. Она со мной. Навсегда.
— Ну а если я все-таки Энди Йорк? — усмехнулся я, — я ведь тоже из Озерии, я скрываюсь, со мной красивая девушка, и я, в конце концов, тоже пишу песни. Всё сходится.
— Не всё, — улыбнулся Ольвин, — успокойся.
— Ты… в этом уверен?
— У меня есть на то причины. Но это мои личные с ним счеты, и никого больше не касаются.
— У тебя? С Энди Йорком?! — земля стала тихо уходить из-под ног, — что он тебе сделал, Ольвин?!
Если б речь шла не обо мне самом, а о ком-то другом, я бы, наверно, пошел и убил бы этого типа, я убил бы на месте даже того, кто повысил бы на него голос!
— Он негодяй и развратник, — спокойно сказал Ольвин, — вот что только я могу тебе сообщить. Но ты не волнуйся, я с ним сам как-нибудь разберусь.
Я лихорадочно вспоминал, где судьба умудрилась столкнуть нас раньше, но такого быть просто не могло! Я бы его запомнил! Или он что-то путал, или я сошел с ума…
На прощанье Даная улыбнулась нам и помахала рукой, я мысленно поцеловал ее в губы, и это как-то примирило меня с окружающей действительностью. Ольвин шел не оборачиваясь.
************************************************************
****************************
Изольда вязала. Из всех помещений она предпочитала кухню и даже вязать приходила именно туда, поближе к своим кастрюлям. Горел камин, тускло отсвечивали дверцы буфета и развешанные на стене сковородки. Я сел ближе к огню, прямо на пол.
— Что случилось, детка? Тебя кто-нибудь обидел?
— С чего ты взяла?
— Показалось… В желтой кастрюле вишневый компот.
— Компот! Котлеты, жареная рыба… носки, варежки!
— Что с тобой, Мартин?
— Не верю…
— Чему не веришь? Что случилось?
— Это всё не твое.
Я думал, она не поймет, но она помрачнела и отложила вязание в корзину с клубками.
— А что мое?
— Да весь мир твой! Ходить босиком, купаться в море, лазить по ущельям, любить, мечтать… ну какая ты домохозяйка? Посмотри на свои глаза: ты же дикая. Дикая кошка.
— Да, я знаю… — неожиданно согласилась она, — я сама это чувствую. Всё время тянет куда-то, хоть кричи. И сны снятся то про лес, то про горы. Это, наверно, от матери. Она была, как ты говоришь, дикая… ты знаешь, если верить в то, что у каждого свое предназначение, то я, наверно, родилась для другой жизни. Потому и мучаюсь… да нет, всё это чушь! Я такая же как все, просто старая дева. Мне бы кучу ребятишек, я бы утирала им носы и ни о чем уже не думала… у тебя рукав порвался, снимай, я зашью.
— Ну вот, теперь рукав…
— Нолли не сердится, что ты подолгу сидишь со мной?
— Мы друг другу доверяем.
— Это замечательно. Такая любовь, как у вас, редко встречается, я вам даже завидую.
— А ты никогда никого не любила?
— Я, как и все девушки королевства, была влюблена в Эриха Второго. Но это было так давно!
— Я его видел только на портрете.
— Он был прекрасен. Говорят, Эрих Третий тоже очень красив, но не похож на него ни капли… Впрочем, все это было несерьезно. Один раз я влюбилась в священника. Он все время прятал от меня глаза, наверно, я ему тоже нравилась. А потом мы уехали в другой город. А еще мне нравился один аптекарь, но он был женат, у него было четверо детей…
Мы говорили долго, пока не пришел Ольвин. Когда он заглянул, Изольда смутилась, наверно, потому что я сидел у нее в ногах, да еще и без рубашки. Раньше с ней такого не было.
Он только улыбнулся.
— Я помешал?
— Нет, — сказал я, но он уже понял, что здесь немного лишний.
— Ладно… ты зайди ко мне потом, хорошо?
— Конечно.
Изольда откусила нитку и протянула мне рубашку.
— На. Иди к нему, наверно, что-то случилось.
— Ты думаешь?
— Я чувствую.
Я поднялся к нему в комнату.
— Представляешь, — сказал Ольвин, недоуменно пожимая плечами, — у меня пропала книга! Ума не приложу, куда она делась…
— Ох, уж эта мне твоя тактичность, — вздохнул я, — скажи уж прямо, что у тебя ее украли.
— Этого не может быть.
— Ты и вправду святой.
— Дело не в этом. Просто кроме меня ее прочесть никто не сможет.
— Зачем читать? Все равно она стоит немалых денег.
— Ты думаешь?..
Ольвин нервно ходил из угла в угол, ссутулился и от этого казался еще более горбатым.
— У меня в голове не укладывается!
— Когда это случилось?
— Еще утром она была тут… Значит, когда мы были с тобой у Данаи.
— Кто тут был без нас?
— Все. Касьо, Тори, Марианна…
— Может, это Сильвио решил над тобой пошутить?
— Хороши шуточки! Ты знаешь, как долго я искал эту книгу?
— Успокойся. Сначала надо перерыть весь дом, а потом делать выводы.
Он сел на диван, расстроенный в конец.
— Мои друзья не могли этого сделать.
— Эх, Ольвин — Ольвин…
Дом мы перевернули вверх дном. Все четверо. Но ничего не нашли. Хозяин, казалось, был смущен, что заставил нас заниматься этим безнадежным делом, а мы были смущены, что ничем не можем помочь.
Нолли смотрела на него так виновато, словно это она украла книгу.
— Ольвин, хочешь, мы тебе за нее заплатим? У нас много денег, правда…
Когда я предлагал ему деньги, она меня чуть не убила!
— Таких денег у тебя нет, — усмехнулся он.
— У меня?!.. — она чуть не задохнулась от возмущения, она была одной из самых богатых женщин Лесовии, потом закусила губу и убежала в нашу комнату.
— Добрая девочка, — сказала Изольда, — но тут никакими деньгами не поможешь, — Ольвин! Да не расстраивайся ты так! Все равно меня ничем не вылечишь. Это Бог забрал твою книгу, чтоб ты не убивал на нее свою молодость! Хватит, слышишь? Хватит! Мне ничего не нужно, Ольвин, мне все равно, что со мной будет, я только связываю тебя по рукам и ногам! Хватит! Хватит!
