зубов.
— Чего на тебя опять жена взъелась?
— Ааа... Ты про это... Я дома не ночевал.
Сэм задорно свистнул. У Владимира от удивления брови поползли на лоб.
— Где ты был?!
— В бане.
— И что там делал?
— Да ничего особенного... Просто Уленбек проснулся, ну и я его всю ночь приручал. Приручал и приручал. Только забыл об этом сказать хатын. Она меня потеряла, искала по всей деревне... А я в это время с Уленбеком спал в обнимку.
— Да... Неловко вышло.
— Разве это неловко? Неловко, это когда ты неожиданно узнаешь, что хатын на девятом месяце беременности. Брат, я думаю, надо бросать курить, а то я все пропускаю. Пропустил рождение четверых, не хочу так поступить с пятым.
Кратер, шедший позади всех, догнал Владимира с Кешбеком.
— Кеш, а ты уверен, что это твои дети? — влез он в разговор.
— Конечно! Ты видел их глаза? Как с меня рисовали.
Кратер посмотрел на улыбающегося казаха, потом вспомнил черные глаза его детей и вдруг получил тычок в бок от Владимира.
— Молчать, — с суровым выражением лица произнес тот.
— Да как можно... — начал возмущаться Кратер и опять ему прилетело в бок.
Он остановился, схватившись за живот.
— Сережа, что с тобой? — забеспокоился Кешбек.
— Живот что-то прихватило. Видимо, из-за утренней каши, — злобно прошипел Кратер.
— Сема обычно вкусно готовит.
— Сегодня я готовил, — с улыбкой сказал Владимир.
— Ааа, лысая шельма, решил новичка на твердость характера проверить? А он жидковат оказался! Жидковат, — хихикнул казах и похлопал согнутого Кратера по спине. — Может, у тебя аллергия на молоко?
— При чем тут молоко?
— А на чем по-твоему варится каша?
— Она была на воде.
— Тогда овес виноват. Я всегда говорил, что крупу надо отдавать домашней скотине, чтобы она тебе дала мясо.
— Никогда ты такого не говорил, — заметил Владимир.
— Если не говорил, значит думал. Человек, в первую очередь, хищник и ему надо употреблять мясо!
— Или траву? — попытался шутить Кратер. Боль его отпустила и он выпрямился.
— А что в зелени плохого? Я очень даже люблю помидоры и огурцы.
Увидев, что Кратеру стало лучше, Кешбек махнул рукой и они пошли дальше.
Сэм, не останавливаясь, ушел далеко вперед и его никто не окликнул. Владимир с Кешбеком были заняты пустыми разговорами о снах. Кратер шел замыкающим звеном группы. Он не знал, куда они направлялись, и не хотел интересоваться. Настроение у него было самое плохое и низкое и поднять его могло только возвращение домой. В тоске он смотрел то на спину Владимира, то на несуразную шапку казаха с висячим хвостом облезлой лисы, то на кошеные-перекошенные унылые дома с ветхими ставнями. Заборы этих домов больше напоминали зубы столетней старухи, которая ни разу не была у стоматолога, потому что зуб было проще удалить и заменить другим. А точнее заменить сгнившую доску тем что первое попало под руку, будь это лыжа или кусок пластиковой трубы.
Кратер трогал глазами запыленные стекла окон и дырявые занавески за ними. Он начал замечать, что крыльца домов выглядят старо, а краска с них давно слезла. На крышах порой виднелись прорехи и у него появлялись мысли, что в таком доме люди не могли жить. Он собирался дальше развить эту мысль, но в этот момент Кешбек громко похлопал себя по карманам тулупа и с радостным возгласом выудил самокрутку.
— Уф! Я уж подумал дома забыл, тишек башым!
Услышав крик казаха, вдалеке остановился Сэм. Кратер увидел, что он хлопнул себя по лбу, а потом начал выражаться, но до них ругательства не долетали — их уносил ветер.
Владимир с наигранным осуждением посмотрел на Кешбека.
— Я брошу, точно брошу... Но после того, как уедет теща!
— Ооо, к тебе едет теща, — рассмеялся Владимир.
— Едет! Иске сихерче... Вот этими руками утерергэ готов!
Казах сделал движение, будто выжимал белье.
— Чума! Вот увидишь, как только она наступит на нашу землю, сразу скотина начнет дохнуть, а тавык перестанет нестись! Все кызларки потеряют красоту, балалар — покой, а мужики будут бояться выходить на улицу! Кояш погаснет, кара болытлар кукне каплар, разом пойдут град, канлы кар, молнии! Какие-нибудь жабы и улитки посыпятся с неба! Жыр разойдется и оттуда выползут шайтаны! Знай, не Регина устроит жэхэннэм, а эта старая крыса!
Пока Кешбек ругался, Кратер бесшумно подошел к Владимиру и аккуратно спросил:
— Что значит «утерерге»?
— Не знаю. Я не понимаю половину слов.
Когда Кешбек закончил свою речь и яростно пытался отдышаться, Кратер вновь тихо задал вопрос:
— Чего он так сильно ненавидит тещу?
— Не знаю, по мне — приятная женщина. Выглядит как обычная татарская бабушка, печет вкусные татарские пироги...
Услышав про приятную женщину, казах завыл.
— Она шайтан!
— Брось! Как будто ты настоящих шайтанов не видел!
— Видел, но они не такие страшные!
Издалека они услышали свист Сэма. Он ругался и один раз даже показал неприличный жест.
— Что-то мы и вправду долго идем, — заметил Владимир. — Надо поторопиться к Сандыгуль апе.
Кешбек окончательно успокоился, закурил и опять завел бред про сны. Владимир иногда ему поддакивал и рассказывал, что ему снятся снег и «снежные женщины», на что Кешбек отвечал, что это вещие сны, ведь скоро зима. Сэм так и шел от них на расстоянии.
Вскоре Кратер заметил, что Сэм остановился возле дома с зеленой крышей и стал их нетерпеливо ждать, что-то крича и вскидывая руки. Владимир с Кешбеком шли неторопливо. Кратер решил их обогнать и в секунду оказался возле Сэма.
— Старперы! — выругался черт.
— И что ты ворчишь? Они от этого быстрее не пойдут.
Кратер осмотрел дом и заметил, что он выглядел намного свежее остальных.
— Это я от бессилия, — уныло ответил Сэм. — Сейчас Кешбек накурится, а Володя надышится дымом. Так что готовься, Серега, поработать за двоих.
— Ну конечно! А они что будут делать?
Кратер быстро понял, что имел в виду Сэм.
Милая женщина лет тридцати пяти с красивыми глазами и тугим пучком на затылке выказала радость гостям и проводила на задний двор, где их ждала гора поленьев. Владимир назначил Кратера главным дровоколом, Сэм должен был подносить и класть на колоду полено, а Кешбек сам вызвался быть укладчиком дров.
