норму. А это было бы гораздо интересней и для нас, и для этого мутанта. Волосья-то у него с чего желтые? На приисках в горах Юры, на вольфраме, не работал? И в глазах цвет изъеден до синевы. Поди, белое золото мыл.
— А мы почем знаем, где он что мыл? Расскажи-ка нам лучше, как его вымоем. Я великий человек, но мало наслышан о казнях, — просто сочась сладенькой радостью при мысли, как меня тут, в Нуболе, будут препарировать и разновсячески употреблять, предложил унгьян Муско. — Я согласен с тем, что этот парий не заслужил легкой смерти. Тем более если он мутант. И ведь именно он, а не нормальный человек какой-нибудь, поднял мятеж среди вепайян! Создал общество пиратов! Он и «Софал» национализировал. Хочу сказать, в личную собственность. Перебил там всех сто́ящих офицеров. И каких, доложу тебе! Один раз посмотришь — со страху описаешься! Таких перебил, что даже мы содрогались, когда им наградные листы в правительстве подписывали. Это он захватил корабль «Совонг» и выпустил воинов с пустыми руками, потому что из вредности сбросил в море все их орудия! Он подбил членов команды отправиться в пиратский поход за богатой добычей. Вот она, сущность низкого человека! Страсть к наживе! К накопительству! К обиранию трудового народа! Затем под его командованием «Софал» нападает на мирное торговое судно «Ян», которое перевозит меня. Но ему наплевать на меня. Хочу сказать, на мое положение в обществе, заслуги перед страной, плевать и на мое здоровье, подорванное безостановочной работой, и на мои нервы — он открывает по кораблю огонь и берет меня на абордаж! Мало того что захватывает добычу и уничтожает все продукты военного производства на борту, так он еще и меня! Говорю, великого Муско, как мальчишку какого, хватает, вообразите, в плен! Держит там два дня в свинарнике! Нет, в птичнике! Хочу сказать, вместе с крылатым подразделением анганов, которые находятся у нас, в Торе, на вооружении уж не помню с какого года, уже давно списаны по амортизации, потому что придурки, а к ним, к бунтовщикам, вообще неизвестно как попали!
— Еще он по три раза в день угрожал тебе смертью, — напомнил преданным голосом Вилор. — И предложил с анганом носом помериться. Линейку обещал.
Нуболиец как озарился:
— Вызывающе это — носами мериться. Тем более что у анганов, как я помню, клюв. Давайте мы отправим его в Каптор, в комнату семи дверей. Я гарантирую вам, что там он испытает несравнимо бо́льшие муки, чем от обычного удара саблей.
— Это будет так же больно, как когда тебя укусит тарго?
— Смотря куда он тебя укусит. Если не в подошву сандалии, то значительно больнее. Сравнить нельзя. Да кто такой вообще тарго? Щелчок по носу…
— Отличная идея! — воскликнул Вилор, вкладывая саблю в ножны. — Он заслужил самую мучительную смерть.
И они повели меня вдоль побережья туда, откуда пришли.
Из их оживленной беседы я понял, что обязан своими невзгодами прелестному стечению обстоятельств. И больше всего — собственной болтливости. Если б я остановился на половине слова, когда, пеняя принцессе Вепайи, новым необычным способом объяснялся ей в любви, и подумал… если бы не зевал, то мы бы с Дуаре уже благополучно продолжили выяснять свои отношения на борту «Софала»! В объятиях друзей! Но нет, мне же надо было ей пять минут доказывать, какой я крутой парень.
Дело, оказалось, обстояло так. Вооруженный отряд из Каптора разыскивал беглого пленника, когда их внимание привлекла схватка между нобарганами и нашими военными ангелами, защищавшими Дуаре. Отряд было направился к месту схватки, но по пути наткнулся на Муско с Вилором, бежавших с поля боя. Трудно было не наткнуться, этот агрессивный колобок-спиногрыз, вероятно, на всю бухту орал, какой он великий унгьян! Две изумительные дряни тут же и возглавили отряд, чтобы вернуться за нами. С моря дул порывистый ветер, и я так переживал, что анган не сумеет добраться до цели, что не оценил обстановки. Впрочем, я же видел только этих предателей. Тропинка петляла в скалах вдоль побережья, в этих-то петлях, усыпанных валунами, нуболийцы чудесно и спрятались.
Надо же было мне из всех красавиц, которых в стране Вепайя так же много, как деревьев в их лесу, полюбить именно эту!
Вот настоящая трагедия для династии, если вдуматься… Дочь джонга, чье будущее просчитано с точностью до последнего знака, — и я, космический бродяга с девятнадцатой группой крови, который вносит такие поправки в любой плановый расчет, что поправки те начинают превосходить исходные числа по значению!
Тористы, составлявшие мой конвой, заинтересовались, что было тут делом самым обычным, моими волосами и цветом глаз. Я для них был не более чем мутант. Кому сказать, Карсон Нейпир — жертва видовой деградации! Мои охранники расспросили Вилора обо мне, и он заявил им, будто я родом из Вепайи, чем подписал мне окончательный смертный приговор, — в глазах тористов вепайяне выступали в качестве заклятых врагов. Теперь, даже если бы те обвинения, которые выдвинул против меня великий унгьян Муско, не нашли подтверждения, мне была бы уготовлена верная гибель.
— Этот тип утверждает, что прибыл из какого-то мира вдалеке от Амтора. Но наши люди схватили его в Вепайе, вместе с другим вепайянином, — сказал Вилор.
— Всем известно, что никакого другого Амтора, кроме того Амтора, который внутри этого Амтора, не существует, — возмутился один из солдат, здорово друживший с амторианской наукой. Стенка на стенку.
— Само собой, — ответил другой. — За границей Амтора есть только горы, что извергают пламя. И только пламя, за которым другие горы.
Космогония амторианцев, их идея о происхождении мира, была столь же туманна и нездорова, как и сам этот мир, который они массово населяли.
В тот день на меня обрушилось столько событий, что я даже не подключился к оживленной научной беседе… Вам странно, конечно, что я не включился, как обычно, с четверти оборота. Нет, с ними я вообще спорить не стал, как поерничал бы пять или десять минут, к примеру, с Данусом. Или с джонгом Вепайи. Чувствовал себя совершенно обессиленным. Наполовину мертвым.
Я шел, почти падая от изнеможения, но никто не предложил мне поспать и не сказал: знаешь, мутант, мы, пожалуй, тебя понесем пару часиков, можешь больше о дороге не беспокоиться.
На этой мысли я и вздрогнул. Передо мной появился город, окруженный высокой стеной.
Тэк-с, выходило, это и есть колыбель изуверства товарищей, славный град Каптор, лаборатория смерти. Он находился в укромной долине в нескольких милях от берега моря. Мне предстояло там погибнуть в каких-то
