да? Тогда я могу взять мазок и провести анализ, чтобы убедиться наверняка, если ты сомневаешься в моих дедуктивных способностях.
– Нет-нет, – замахал я руками. – Тот, кто пришел, просто смотрел на меня. Он ко мне не прикасался. – Я запнулся, обдумывая произошедшее. – Он… Мне кажется, он боялся, что я его увижу, вообще узнаю о его существовании. Поэтому, когда я проснулся, он начал петь колыбельную, думая, что я усну. И его глаза, рот… – Я вспомнил стекло, мерцающее оранжевым светом в такт словам. – Это был робот.
Мои слова определенно произвели эффект. Я и сам задумался. Казалось бы – да, мы живем в будущем, но до сих пор вокруг не было замечено ни одного робота. Синтезаторы питания – да, атомные двигатели – безусловно, а вот роботов… О них я читал только в книжках. Но складывалось такое впечатление, что создатель этого робота читал те же самые книжки.
– Марселино – робот? – Джеронимо потер подбородок, обдумывая идею. – Ну, не знаю, не знаю…
Марселино выпал в какую-то прострацию от моих слов. Вероника отреагировала равнодушнее всех. Дослушав, она повернулась к Марселино и спросила:
– Что скажешь? Есть на базе роботы?
Тот как-то странно посмотрел на нее. Усмехнулся.
– И да, и нет. Помнишь, что я тебе говорил? База хранит секреты.
В тесной рубке Центра Управления сидел один Джеронимо. Над ним навис Марселино, тыкая пальцем в экран монитора. Вероника, сложив руки на груди, стояла у него за спиной, а я остался, по сути, снаружи, тщетно имитируя причастность.
– Схему базы, – командовал Марселино. – Нет, вид сбоку, продольное сечение. Видишь? Мы здесь, а тут – еще ярус. Согласно моим данным, полученным от Сантоса, там находятся воины, которые в случае вторжения окажут сопротивление врагу.
– И это – роботы? – Джеронимо не скрывал скепсиса.
– Возможно.
– Ты такой нелюбопытный?
– По-твоему, это что? Дверь, за которую я ни разу не заглядывал? Туда нет входа! Это как «рука из гроба»…
– Но контуры-то есть!
– Контуры есть, контроля над ними нет. Примерно как с охранной системой тоннеля.
– И что, они ни разу?..
– За все годы – ни разу…
Голоса становились тише, долетали лишь отдельные выкрики. А все почему? Все потому, что я незаметно отошел от двери. Вскарабкался на танк – единственное некогда почти живое существо, которое могло бы меня безоговорочно понять. Но танк был бесповоротно мертв.
Я беззвучно влез внутрь, притворил за собой крышку люка. Интересно, как скоро они все вспомнят о моем существовании? Я вспомнил отца. «Расскажи о своих чувствах» – ну да, конечно. Без толку болтающееся под ногами недоразумение – это одно, а недоразумение, рассказывающее о своих чувствах…
На приборной панели мигал одинокий зеленый огонек. Рация так и осталась активной, Джеронимо отключил лишь внешние динамики. Я уселся на водительское сиденье. Включил монитор – он тоже работал, как ни странно. Даже давал хорошую панораму, на добрых ползала. Вот из Центра Управления вышла Вероника. Следом – Марселино. Прошли мимо и скрылись. Вскоре Вероника появилась вновь – с полотенцем через плечо она прошествовала в душевую, совмещенную с туалетом. Марселино вернулся в Центр.
Жизнь шла своим чередом. Жизнь, в которой я был лишним. Никогда прежде осознание собственной никчемности не было для меня так тягостно. И тут я вспомнил, кому я нужен! Для кого я, черт возьми, просто незаменим!
***
– Ку-ку, детишки! – Голос Рикардо, несмотря на искажения радиоволн и напускную браваду, казался усталым.
– Здравствуй, Рикардо, – произнес я в рацию и отпустил кнопку, давая лысому палачу возможность высказаться.
– Сеньор Николас! – Усталость почти исчезла из голоса, ее сменила радость; я улыбнулся: Рикардо ведь действительно был мне рад. – Как давно мы с вами не имели счастья беседовать! Скажите, вы соскучились по мне?
Я обдумал вопрос со всей тщательностью. Вспомнил, как печально Рикардо качал головой, когда Кармен не смогла меня совратить. Вспомнил его несравненный бобовый суп, заботливую виселицу.
– Да, Рикардо. Есть такое. Скажи, ты меня убьешь?
– Конечно! – Тут он, похоже, немного обиделся. – Я жду этой возможности с тех самых пор, как дон Альтомирано отдал приказ. Не сомневайтесь во мне, сеньор Риверос.
– Хорошо. Знаешь, Рикардо, ты мне правда нравишься. Ты – прямой и честный, несмотря на то, что лживый ублюдок и маньяк. Странно, но – я так чувствую.
Почему-то мне казалось, что он не просто молчит – он улыбается. Казалось, что не отдай Фантом приказа, мы с Рикардо могли бы подружиться.
– Значит – чувства, сеньор Риверос? – мягко спросил Рикардо. – Дон не ошибся. Вы излечились.
– Увы и ах. Как вы с этим живете? Ума не приложу.
– О, вы привыкнете. Я, конечно, понимаю, как вам тяжело. Видите ли, нормальный человек с младенчества привыкает к чувствам, к эмоциям. Первые наши чувства связаны с житейскими неурядицами – не вовремя дали титьку, врач уронил скальпель на половые органы, сквозняк… Постепенно чувства усложняются, и мы наращиваем сопротивляемость. А на вас сразу столько всего свалилось. Со временем вы… Хм… Ну да, простите, я увлекся беседой. Мне, наверное, сто́ит меньше болтать и помнить свое место. Я – «торпеда», и не более.
– А что это значит? – Я вспомнил, что «торпедой» назвала Рикардо и Вероника, когда увидела его зеленую лысину над башней танка.
– «Торпеда»? О, это просто. Термин происходит из блатного жаргона докатастрофных времен. Означает человека, которого послали сделать неприятное дело – убить, например, кого-то. При этом на благополучное его возвращение никто не надеется. В доме Альтомирано так называют радиационно активированного человека, который при любых обстоятельствах скончается за несколько дней и при этом делается одержимым идеей выполнения команды. Мне поручили убить вас. Так что я думаю о вас каждую секунду. Даже спать не могу – радиация печет мозги…
Рикардо думал обо мне! Сердце заколотилось, дыхание сбилось, на глазах выступили слезы. Рука, сжимающая рацию, задрожала.
– Спасибо тебе, Рикардо, – прошептал я. Сообразил, что забыл нажать кнопку и тут же исправил ошибку. Но охота благодарить прошла. На ее место заступило любопытство.
– Могу задать тебе вопрос из области странного?
– Все, что угодно, сеньор Риверос. Между убийцей и жертвой не должно быть никаких тайн. Это как секс, понимаете? Полная открытость и откровенность.
Я поежился, вспомнив отца. Они бы точно нашли с Рикардо общий язык. Хотя о чем я говорю? Отец – всего лишь плод моего подсознания. Ну, наверное…
– Раньше я воспринимал всё как должное. Но теперь мне интересно: зачем меня привезли в дом Альтомирано? Вот что не укладывается в голове. Если хотели убить – почему не убили сразу? Если не хотели – зачем виселица? Зачем преследуете сейчас?
Рикардо молчал почти минуту. Я ждал. Смотрел на экран. Вот открылась дверь в совмещенный санузел, вышла Вероника, закутанная в широкое полотенце, мокрые волосы облепили плечи.
Сердце остановилось на мгновение, когда наши взгляды как будто бы встретились, но я отвел взгляд и осадил себя одним лишь словом: «Никогда». Стало легче. Теперь изображение на мониторе воспринималось как фильм, не имеющий ко мне никакого отношения.
Вероника прошла в сторону кладовки, и только тогда Рикардо заговорил. Можно было подумать, что он нарочно молчал, чтобы до Вероники не донеслось отголоска нашей мирной беседы. Вот бы она услышала… Что я, в сущности, делаю? Болтаю с радиоактивным психопатом о собственной смерти. Господи, я и до появления чувств не являл собой пример адекватности, а теперь, вижу, вообще качусь по наклонной.
– Видите ли, сеньор Риверос… – Рикардо с трудом подбирал нужные слова. – Это довольно запутанная ситуация. Вы попали в перекрестье трех пророчеств, одно из которых было вполне конкретным, другое – весьма туманным, а третье – серединка на половинку.
– И все три про меня?
– Первое гласило о том, что окончательная гибель мира придет из дома Риверосов. Поэтому ваш дом
