— А это коза?
Рик заметил большое черное животное, стоящее в центре клетки и направился к нему, сопровождаемый продавцом. Животное показалось ему замечательно красивым.
— Да. Самка. Черная нубийская порода. Отличный образец для рынка этого года, сэр. И предлагаем мы ее по замечательно низкой, очень низкой цене.
Вытащив свой потертый каталог, Рик сверил цену на черную нубийскую породу.
— Целиком наличными? — спросил продавец. — Или часть платы внесете использованным животным?
— Наличными.
Продавец нацарапал цену на листочке бумаги и быстро, почти украдкой, показал Рику.
— Слишком много, — отрезал тот и, взяв листок, написал более скромную цифру.
— Мы не можем отдать козу за такую цену, — запротестовал продавец и начертил новую цифру. — Ей нет и года, сэр, у нее очень высокая ожидаемая продолжительность жизни.
Рик глянул на бумажку.
— Идет.
Потом подписал контракт на рассрочку, заплатил три тысячи в виде первого взноса — всю премию за отправку на покой анди, и вскоре стоял рядом с аэрокаром, наблюдая за погрузкой покупки.
«Я владею настоящим животным. Живым животным, а не электрической фальшивкой! Второй раз в жизни!»
Цена и долговое рабство контракта пугали его. Он чувствовал, что мелко дрожит.
«Но я должен был это сделать, должен был вернуть себе веру в собственные силы после столкновения с Ресчем! Иначе я не смог бы дальше работать охотником».
Некоторое время спустя, Рик направил аэрокар в небо, к дому и к Иран. Сейчас именно жена занимала его мысли. Она наверняка рассердится. Потому что ее будет беспокоить ответственность. Ей, которая целый день находится дома, придется ухаживать за животным.
Посадив кар на крышу дома, Рик еще некоторое время сидел неподвижно, сочиняя в уме живописную версию.
«Этого требует работа, — пытался он убедить себя. — Престиж. Невозможно было продолжать жить с электроовцой. Это меня морально угнетало…»
Вероятно, такой вариант удовлетворит Иран.
Выбравшись из кара, он вытащил наружу клетку и с пыхтением установил ее на крыше. Коза, всю дорогу скользившая копытцами по днищу клетки, проницательно взглянула на Рика яркими большими глазами, но не издала ни звука.
Несколько минут спустя Рик уже шагал знакомым коридором к своей двери.
— Привет, — сказала Иран, занятая на кухне приготовлением обеда. — Ты так поздно сегодня.
— Поднимись на крышу, — пригласил он. — Я тебе кое-что покажу.
— ТЫ КУПИЛ НАСТОЯЩЕЕ ЖИВОТНОЕ!
Она стянула фартук, машинально пригладила волосы и пошла за Риком к лифту широкими, нетерпеливыми шагами.
— И все-таки не нужно было покупать без меня, — выдохнула Иран, пока они ждали лифта. — Я тоже имею право участвовать в принятии решения, тем более что речь идет о самом важном приобретении, которое мы когда-либо…
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — сказал он.
— Видимо, сегодня ты заработал неплохую премию, обвиняющим тоном заметила она.
— Да. Я устранил трех анди.
Подошел лифт. Они вошли в кабину.
— Мне необходимо было это сделать. Что-то сегодня со мной произошло. Если бы я не купил животное, то не смог бы больше работать охотником.
Лифт остановился. Рик вывел жену в вечерние сумерки, подвел к клетке и цключил лампы в отражающих светильниках.
— Боже мой!
Иран застыла на некоторое время, затем обошла клетку кругом, рассматривая козу со всех сторон.
— Она в самом деле настоящая? Не электрическая?
Голос ее дрогнул.
— Абсолютно настоящая, — с гордостью ответил Рик. — Если только меня не надули… Впрочем, такое случается очень редко — штраф за подделку достигает астрономической величины — две с половиной рыночных цены настоящего животного. Нет, меня не надули.
— Коза, — потрясенно сказала Иран. — Черная нубийская порода.
— Точно, — подтвердил Рик. — Возможно, в будущем нам удастся свести ее с самцом. Ты понимаешь? У нас будет молоко, из него можно делать сыр!
— А выпустить ее можно? Где она будет жить? С овцой.
— Сначала нужно ее привязать. По крайней мере, на первые несколько дней.
— «Жизнь моя — любовь и наслаждения», — сказала вдруг Иран странно сдавленным голосом. — Старая-старая песня Иоганна Штрауса, помнишь? Когда мы в первый раз встретились…
— Она тихо положила руку на его плечо, прижалась и поцеловала. — Много любви. И очень много наслаждений…
— Спасибо, — прошептал он, обнимая ее.
— Давай, побежим скорее вниз и поблагодарим Сострадального. Потом вернемся сюда, наверх, и дадим ей имя. Ей необходимо иметь имя. К тому же, ты найдешь веревку, чтобы привязать ее.
Билл Барбур, стоящий рядом со своей лошадью, окликнул Рика, когда они уже подходили к лифту.
— Эй, мистер Декард, у вас отличная коза. Поздравляю. Добрый вечер, мисс Декард. Возможно, у вас появятся козлята. Я обменял бы одного жеребенка на пару козлят.
— Подумаем, — ответил ему Рик, догоняя жену уже у двери лифта. — Ну, как твоя депрессия? Моя — почти вылечена.
— Моя тоже. Теперь мы можем не скрывать, что наша овца — подделка.
— Какая в этом нужда? — спросил он осторожно.
— Но теперь все равно, неужели ты не понимаешь?
— настаивала Иран. — Ведь теперь нам нечего скрывать — у нас есть то, чего мы всегда хотели. Настоящее животное! Это просто как во сне!
Она поднялась на цыпочки, чтобы еще раз поцеловать его, и ее нервное, возбужденное дыхание защекотало ему шею. Потом, отстранившись, Иран ткнула кнопку лифта.
Что-то внутри Рика тревожно сжалось, что-то заставило его тронуть жену за плечо.
— Давай не будем спускаться. Посидим еще наверху. Просто будем сидеть и смотреть на козу. Дадим ей поесть. Для начала мне дали в магазине мешок овса. Кроме того, можно было бы изучить руководство по уходу, которое мне дали бесплатно. Кажется, я даже имя ей уже придумал. Давай назовем ее Эуфемиеей!
Тем не менее, уже пришел лифт, и Иран шагнула в кабину.
— Погоди, — позвал он.
— Было бы просто аморально, — произнесла она строго, — не слиться в благодарность с Сострадальным. Я уже подключалась сегодня к генератору, и это облегчило немного мою депрессию. Чуть-чуть не так как твоя покупка. Но все равно, в меня каким-то образом попал камень. — Он глянул на ее запястье и увидел маленький синяк. — Я постоянно думала о том, насколько нам лучше, когда с нами Сострадальный, насколько хуже было бы без него. Несмотря на боль. Да, мы испытываем физическую боль, но духом сливаемся с Сострадальным. Я чувствовала присутствие всех — всего мира… — Рукой Иран придерживала двери лифта, не давая им сомкнуться. — Идем, Рик. Это лишь минута. Ты ведь почти никогда не участвуешь в слиянии. Я хочу, чтобы ты передал свое чудесное настроение всем остальным. Оставлять все себе было бы аморально.
