— Но завтра их уже не будет здесь, — настаивал Брайант. — Они окажутся вне зоны нашей юрисдикции…
— Не думаю. Они все еще будут поблизости.
— И все-таки ты поедешь туда сегодня, — приказным тоном сказал инспектор. — Они не ждут, что ты так быстро среагируешь.
— Наоборот, — возразил Рик. — Именно сегодня они будут меня ждать.
— Поджилки трясутся? Из-за Полокова, который…
— Ничего у меня не трясется, — сердито отрезал Рик. — Черт с вами, поеду.
— Держи со мной связь. Я буду в кабинете.
— Если у меня все пройдет гладко, я куплю овцу.
— У тебя ведь есть овца. Все время, что я тебя знаю, ты держал овцу.
— Она электрическая, — сказал Рик и повесил трубку.
«Но на этот раз овца будет настоящая. Она мне необходима. Для компенсации».
Иран с восхищенно отсутствующим лицом скорчилась у ящика генератора эмпатии. Некоторое время Рик стоял рядом, положив руку ей на грудь, чувствуя, как она поднимается и опадает в такт приливу и отливу жизни внутри, в такт колебаниям жизненной активности. Жена не заметила его — она, как всегда, была полностью поглощена слиянием со Сострадальным.
На экране по склону горы карабкался старик в балахоне — знакомая до мелочей картина. Мимо пролетел обломок камня. Гладя на упрямо ползущую вверх фигуру, Рик подумал, что его собственное положение много хуже, чем положение Сострадального. Да, он страдает, но, по крайней мере, лишен необходимости насиловать собственную сущность.
Нагнувшись, Рик осторожно разжал пальцы жены, и сам взялся за рукоятки генератора — первый раз за несколько недель. Это было сделано под воздействием внезапного импульса, всего мгновение тому назад он и не думал так поступать. Все произошло внезапно и неожиданно для него самого.
…Он увидел глаза. Усталые, полные боли глаза. И еще в них светилась жалость.
— Сострадальный, — сказал Рик.
— Я — друг твой, — произнес старик. — Но ты продолжай путь, как если бы меня не было. Таков твой долг. Ты меня понимаешь?
И развел пустые ладони.
— Нет, сказал Рик. — Не понимаю. Мне нужна помощь.
— Но как я спасу тебя, — спросил старик, — если не в состоянии спасти себя самого? — Он улыбнулся. — Разве ты не сидишь? ЭТО НЕ ВОСКРЕСЕНИЕ. СПАСЕНИЯ НЕТ.
— Тогда зачем все это? — со злобой спросил Рик. — Зачем нужен ты сам?
— Чтобы показать тебе, что ты не одинок. Я с тобой, и всегда буду с тобой. Продолжай исполнять свой долг, хотя ты и знаешь, что поступаешь плохо.
— Но почему? Почему я должен его исполнять? Лучше я брошу работу и эмигрирую.
— Потому что, куда бы ты не поехал, от тебя везде потребуют поступать плохо, — сказал старик. — Таково фундаментальное условие жизни — насиловать собственную сущность. В какой-то момент любому живому существу приходится так поступать. Это неизбежная наша тень, брак эксперимента творения. Проклятье, на него наложенное, проклятье, питающее всякую жизнь. Во всей Вселенной…
— И это все, что ты можешь мне сказать? — спросил Рик.
Здесь не бывало дождя, и цветы сорняков пахли, как пыль. Вилбур Сострадальный молча смотрел на него. Вдруг мимо просвистел камень. Рик быстро присел, и тут же второй камень угодил ему в ухо. Он инстинктивно разжал руки…
…и оказался в собственной гостиной, рядом с коробкой генератора и внимательно смотрящей на него женой.
Голова жутко гудела — удар был достаточно сильным. Потрогав щеку рукой, Рик обнаружил, что по ней течет струйка крови.
Иран прижала к его ухе носовой платок.
— Наверное, мне нужно поблагодарить тебя за свое освобождение. Не выношу, когда в меня попадают камни. Спасибо, что ты принял удар на себя.
— Мне нужно идти.
— Работа?
— Целых три.
Он взял у нее носовой платок и побрел к двери. Голова еще кружилась, к горлу подкатывали волны тошноты.
— Удачи, — пожелала Иран.
— Ничего мне этот черный ящик не дал, — сказал Рик. — Сострадальный знает не больше моего. Это просто старик, взбирающийся в гору, к своей смерти.
— Но разве это — не откровение?
— Это откровение со мной уже имело место, — сообщил он сердито и закрыл за собой дверь.
«Так. Жилой блок 3967-Ц. Это в пригороде. Практически покинутый район. Там легко прятаться, не считая света в окнах ночью. На это я и буду ориентироваться. На огни. Как бабочка «мертвая голова». Эти трое будут последними. Сострадальный был прав. Нужно исполнять долг.
Но смогу ли я? Сразу трое — это уже не вопрос морали, это практический опрос.
Вероятно, не смогу. Даже если очень постараюсь. Я слишком устал, слишком много всего произошло в этот день. Наверное, Сострадальный об этом знал и предвидел все, что должно произойти.
Но я знаю, где найти помощь. Мне ее уже однажды предлагали, но я ее тогда отклонил.»
Он вышел из лифта на крышу и минуту спустя сидел в темноте кабины аэрокара, набирая номер на диске видфона.
— Компания «Розен Ассоусиэйшн», — ответила дежурная секретарша.
— Рэйчел Розен, — сказал он.
— Простите?
— Дайте мне Рэйчел Розен, — проскрежетал Рик.
— Если мисс Розен ждет, сэр…
— Я уверен.
И начал ждать.
Ожидание длилось вечность. Наконец, на видэкране появилось миниатюрное смуглое личико Рэйчел.
— О, здравствуйте, мистер Декард.
— Вы не заняты? Мы можем поговорить? Вы сегодня предлагали…
Внезапно ему показалось, что это было не сегодня, а многие эпохи тому назад. Многие поколения родились и обратились в прах с тех пор, как он последний раз говорил с Рэйчел. И вся тяжесть этого времени нависла над его телом. Он каждой клеточкой чувствовал эту тяжесть. Последствия удара, наверное.
— У вас ухо порезано, — сказала Рэйчел. — Я вам сочувствую.
Рик прижал платок ко все еще кровоточащей ране.
— Вы действительно были уверены, что я вас вызову? — поинтересовался он.
— Да. Я же говорила вам, что без моей помощи один из бежавших андроидов прикончит вас раньше…
— Вы ошиблись.
— Но, как бы там ни было, вы со мной связались. Хотите, чтобы я прилетела в Сан-Франциско?
— Да.
— Когда?
— Сегодня.
— О, нет. Слишком поздно. Лететь целый час. Я буду завтра.
— Мне было велено покончить со всеми сегодня, — тусклым голосом сообщил Рик. — Да, забыл вам сказать — из восьмерки осталось трое.
— Судя по вашему тону, вам сегодня здорово досталось.
— Если вы не прилетите сегодня вечером, — устало произнес он, — я отправлюсь искать их один. И мне с ними не справиться. Я буквально только что купил козу. На те деньги, что получил за устранение первых трех анди.
