обычно, и рисовала.
За окном дни сменялись один за другим, лето переходило в осень, а там уже зима и весна, а
потом вновь лето…
А симпатичная женщина всё так же сидела за прилавком, то с альбомом, то с книгой, то
вязала — и внешность её постепенно выцветала.
И это было жутко.
Та, что за прилавком продолжала улыбаться и жить, не видя, что обесцвечивается! Ещё
немного и она исчезнет, потому что Дуня не сумела сделать мир лучше.
— Не-е-ет! — испуганно закричала Дуняша, поняв, что её затягивает в прошлую жизнь, где
всё пойдёт по накатанной колее…
— Нет! — зарычала она в отчаянии. — Я не сдалась… не смейте решать за меня… Я не
отступлю!
Часть 3. Дуняша
ГЛАВА 1.
…Ай, люли-люли-люли,
Прилетели журавли,
Прилетели журавли,
Сказку Дуне принесли…
Голос Маши доносился издалека, но даже отголосок придал Дуняше сил, и она забарахталась
в небытии изо всех сил, пытаясь убраться как можно дальше от никчемной судьбы-судьбинушки.
— Очнулась?! — воскликнула Машенька и сорвалась с места, чтобы обрадовать родных.
Из-под прикрытых глаз Дуни покатилась слезинка, потом другая, но это были слёзы радости.
Она была счастлива, что избежала участи медленного угасания и полного растворения души в
эфире. Ей никто не сообщал, но она поняла, что ей предложили вернуться и всё забыть. Ей даже
сделали подарок и утихомирили пошаливающее сердце, чтобы она спокойно дожила
отпущенное. А потом для неё ничего не было бы. Ничего!
— Дуняша, доченька! — в светёлку ворвалась Милослава и наклонившись, обняла её. — Мы
молились за тебя! Катерина сказала, что ничего не может сделать и надо ждать.
— Сколько? — едва слышно спросила Дуня.
— Три дня ты пробыла в беспамятстве, — всхлипнула Милослава. — Плакала… Катерина
сказала звать тебя, вот мы по очереди звали. И Ванечка звал… сказки тебе рассказывал, а
Машенька пела.
Слёзы из Дуниных глаз полились как из ручья. Не успела она поблагодарить своих родных, как вбежал братик и разрыдался вместе с ней, а там уж все расклеились.
Дуня хотела спросить, как обстоят дела в Кремле, отпустили ли Наталию Полуэктову, поднялась ли Мария Борисовна и не чинит ли зла Мария Ярославна, но рыдания выпили из неё
все силы, и она не заметила, как уснула.
Милослава вытерла лицо от слёз и,обнимая Машу с Ваняткой, повела их на выход. Они
отстояли Дуняшку у Морены, тут женщина быстро перекрестилась и попросила прощения за
упоминание славянской богини, а теперь можно было порадоваться и послать весточку Еремею
Профычу в приказ, что их егоза идёт на поправку.
Уже к вечеру Дуня ожила настолько, что надумала сменить обстановку в общей горнице.
Зима уходит, и пора снимать украшения с игрушечными олешками, совами, зайчиками в белой
шубке. Ещё к Пасхе надо было озаботиться этим, но Дуня закрутилась, да и позабыла об
украшательстве.
— Дунь, а тебе не жалко? — ныл Ванюша, укладывая смешных зверюшек в большой короб.
— Было красиво, а теперь в горнице пусто!
— Ванька! — влезла Маша, отнимая у него короб. — Ну кто так укладывает? У тебя же
полно места остаётся!
— Я не ключница, чтобы всё рядами класть, — огрызнулся мальчишка.
— Тогда зачем взялся? — не отступала Маша.
— Скучно. Во дворе грязь и занятий нет… А тут Дуня… я думал, что она сказку расскажет,
— признался в своём меркантильном интересе брат. — А прибрать игрушки могут девки, —
наставительно добавил он и демонстративно сел во главе стола.
— Надо сначала показать, как укладывать, чтобы ничего не смялось. Дуня сказала, что к
следующей зиме мы наново всё достанем и вновь украсим стены и потолок. Так ведь? — Маша
обернулась к сестре, и та кивнула.
— И вертушки уберем? — спросил Ваня.
— Угу.
— А шагающую пружинку будем доставать следующей зимой?
— Нет.
— Почему?
— Потому что отец Варломофей сказал, что это бесовская игрушка.
— А почему она бесовская? Мы её выкинем? А можно выкинуть в мой сундук?
— Ванька! Брысь отсюда! Не мешай! — рассердилась Мария, чувствующая себя взрослой, но брат даже не пошевелился. Маша не умела по-настоящему злиться и это все знали.
— Дунь, расскажи чего-нибудь? — заканючил Ванюша, но тут в горницу ввалился дед.
— Где моя меньшая внучка? — радостно возгласил он и увидев Дуню, раскрыл объятия. —
Оклемалась! А мы уж думали…
Еремей не договорил. Слова застряли в горле и глаза его заблестели от пережитого.
— Можно ли тебе делами заниматься? — обеспокоенно спросил он, наблюдая уборку.
— Скучно лежать, — вздохнула Дуня.
— Так вышивала бы, а не скакала козой здесь! — подколол боярин, прекрасно зная, что
внучка не любит заниматься вышивкой.
— Это мелко, деда! — укорила его малявка и он расхохотался.
Весь страх за внучку уходил со смехом, тем более Ванятка его поддержал, да и Машенька
улыбалась. Только Дунька встала подбоченясь и задумчиво оглядывая голые стены горницы, потянулась пальцем постучать по зубу… а нет его!
— Что? Не вырос ещё? — сквозь смех спросил он, вместо неё постукивая по своему зубу.
Дуня старательно обследовала языком пробивающиеся крохотные передние зубики и
озабоченно посмотрела на него.
— Я тут подумала…
— Нет! — быстро рявкнул боярин.
— Чего нет? — удивилась девочка.
— Не надо тебе думать! — Еремей назидательно потряс указательным пальцем.
— Но у меня родилась идея! — возмутилась Дуня, а Ваня радостно захлопал в ладоши.
— Души её, пока она не окрепла! — строго посоветовал Еремей и подмигнул обалдевшему
от его слов Ванюшке.
— Но, деда, я ведь для всех нас стараюсь!
Боярин помрачнел и неожиданно произнес:
— Борька Репешок завтра будет ждать тебя у себя в разбойном приказе.
— Борис Лукич? — переспросила побледневшая Дуня, и когда дед подтвердил, плюхнулась
на скамью. — Меня будут пытать?
— Окстись, дуреха! — рыкнул дед. — Поспрашивает…
Боярин не договорил. Репешок не тронет дитя по своей воле, а вот княгиня… Не на это ли
дьяк разбойного намекал, когда впервые завел разговор о Дуньке?
Малышка как раз слегла и её расспрос отложили, да и нечего было спрашивать. Наташка всё
рассказала и под пытками не отказалась от своих слов. А старой княгине неймётся. Карами
грозит всему роду Полуэктовых, лается на тверичей, что подпихнули негодную княжну её
сыну, и на Дуняшку зуб точит. Лукич даже посоветовал усилить охрану, намекая на
злопамятность старой княгини.
«Твоя внучка, — сказал он, — поперёк горла Ярославне встала…»
Вот так! Нашла старая себе врага! И ведь прав Борис Лукич: не даст она жизни внучке, и как
бы не обрушила гнев на весь род Дорониных. Пока князь не вернулся, она остаётся в силе.
В голове Еремея жужжала навязчивая мысль о том, захочет ли князь защитить Дорониных от
гнева своей матери?
Хм, пожалуй, что вопрос о княжьей защите надо ставить не так. Тут надо думать по-другому, не озлится ли он на Дорониных, когда они будут защищаться от людей княгини?
Ох, Дунька! Влезла же ты в клоаку! Хватило ума заметить заговор, а опыта не достало, чтобы промолчать и остаться в стороне. Теперь как ни крути, а всё плохо выходит!
Как ни заглядывала Дуня в глаза деда, но ничего больше он не сказал. Наводить порядок в
горнице сразу же расхотелось, а ведь была идея создать современный скандинавский стиль. А
что? Вокруг дерево, минимум предметов и окна без занавесок! Он самый и есть, скандинавский! Осталось только несколько старых поварешек на стену повесить, чтобы
изюминка была. Но теперь не до иронии.
Ванюша всё же выпросил себе сказку,и Дуня рассказала ему о цветике-семицветике.
Переделала,конечно, чтобы соответствовало времени и даже сама увлеклась, но волнение по
