на освещенной солнцем траве, то сама она уже оказалась под сенью вековых деревьев. Они склонились, будто приветствуя ее.
Больше не было сказано ни слова, не издано ни звука. Она ушла под шум ветра и пение птиц, скрылась меж темных стволов, становясь частью природы. Она не знала, что помимо отца, Лада и Ольги ее провожает еще один взгляд – Яр все же пришел, чтобы еще раз ее увидеть.
Но все это больше не имело значения.
Она запрокинула голову, бросила взгляд туда, где в вышине солнце отсчитывало часы до исхода дня. Смеркалось, время живых подходило к концу. До недавнего времени она считала, что то было лишь красивым сравнением, но теперь ощущала, как с приближением ночи становится спокойнее и сильнее.
Вот вода показалась меж деревьев, переливающаяся в лучах заходящего солнца. Стремительный поток разлетелся брызгами, наткнувшись на камень, и капли воды упали на голые ступни.
– Эй, мелочь!
Она обернулась. Силуэт Лесьяра был едва различим в тени, словно еще одно дерево в частоколе прочих. Но вот он отделился от ствола сосны: темная куртка, всклокоченные волосы, хвойные иглы, запутавшиеся в меховой оторочке. Она улыбнулась ему, как доброму другу.
– А немало с тобой приключилось с нашей последней встречи.
– И правда, – она склонила голову, соглашаясь. – Я вот водяницей стала.
Она развела руками в стороны, показывая и слишком тонкое для осени платье, и окрасившуюся в молочно-белый кожу, и распущенные волосы, волною лежавшие на плечах. Он посмотрел ей в глаза, чей цвет утратил прежнюю яркость, – но не искру.
– Тебе идет быть свободной. Как река, которой ты отныне принадлежишь.
Конечно, он знал – почувствовал, как на ее присутствие откликаются быстрые воды в зарослях его леса. Они зашумели, заплескались, врезаясь в пороги, словно звали свою владычицу.
– Мать-Природа и впрямь знает, что нам нужно, – она то ли спросила, то ли наконец согласилась с много раз слышанным утверждением.
– Лучше, чем мы сами, это уж точно.
Она посмотрела на Лесьяра долгим, изучающим взглядом, гадая, кем он был до того, как переступил порог. Но в нынешнем обличье лешего ничего не говорило о прошлом – сейчас он был частью леса, покачивал ветвями, приветствуя и чтя его.
– Спасибо, – только и сказала она, наконец перестав задавать вопросы.
Пришла пора уходить. Река зажурчала словно бы веселей, приветствуя свою новую покровительницу, и та с готовностью шагнула по берегу вниз.
– Эй, мелочь! – Лизавета оглянулась через плечо, гадая, что еще Лесьяр хочет сказать. – Так каково твое истинное имя?
Улыбка сама собой коснулась губ.
– Лиза. Так мне больше нравится! – откликнулась она и коснулась холодной воды: та приняла ее, обняла как родную.
Лизавета умерла от случайного выстрела на берегу озера.
Лиза же исчезла, обернувшись каплями блестящей росы, опавшей на пожухлую траву. Река понесла ее вперед, в огромный мир, который только предстояло увидеть.
Щегольской экипаж с откидным верхом.
Полка над лавками, непрерывно огибающая стены в избе.
Милый государь.
О женщинах: с непокрытой головой, с распущенными волосами.
Горизонтальная поверхность в печи, в печной топке, на которую кладется топливо.
Крестьянский верхний кафтан из грубого сукна.
