— Я хочу, чтобы Клития нашла счастье в семейной жизни. Разве брак по принуждению может быть счастливым? Тогда пусть лучше в девках сидит.
— Воля ваша, госпожа. А за Клитию не беспокойтесь: ей стоит только захотеть, как женихи мигом сбегутся. Рабыня из господского гинекея лакомый кусочек для любого мужа. Вы её и приданым, я думаю, не обидите.
— Только не пойдёт Клития за любого…
— Ну, тот, кого она себе наметила, ей не ровня.
— Отчего же? — полюбопытствовала Федра.
— Вы сами говорили, что господин Идоменей собирается дать Нисифору вольную.
— Всё так, — кивнула женщина.
— Нисифор, после того как станет свободным, будет искать себе жену тоже среди свободных. Зачем ему рабыня?
— Если только в этом дело…
Федра не успела договорить. В комнату вбежала та, которую они обсуждали, и выпалила:
— Госпожа, опять пришёл тот мужчина, Зел! Принёс послание для вас. Господин Идоменей в городе, к вечеру будет здесь, в Тритейлионе.
— О, боги! Так скоро! — Федра вскочила. — Клития, разыщи Хиону, пусть немедленно отправляется в андрон и проверит, всё ли там в порядке. Галена, ступай на кухню, прикажи кухарке добавить к ужину несколько блюд для моего супруга. И ещё, пошли кого-нибудь нагреть воды в купальне, а я сейчас спущусь к Зелу, за письмом.
Весь день прошёл в суматохе. Федра трижды бегала в андрон и не менее пяти раз побывала на кухне. Когда вода в купальне согрелась, женщина отправилась туда в сопровождении Хионы и Клитии. Рабыни должны были помочь своей госпоже выкупаться, а потом умастить её тело благовониями.
Пока хозяйка Тритейлиона отдыхала после купания и массажа, девушки тоже вымылись. Галена, увидев Клитию с мокрым покрывалом на голове, не удержалась:
— Тебе-то зачем приспичило мыться? Разве это твой муж приезжает?
Хионе старая служанка ничего не сказала, только бросила на неё недовольный взгляд и, поджав губы, удалилась.
В комнате девушки поспешили к сундукам с одеждой. Надев чистый хитон, Хиона взяла в руки небольшую раскрашенную шкатулку. В ней она хранила свои драгоценности: перстенёк со светло-жёлтым электроном, внутри которого сидела золотая пчёлка, серьги с прозрачным, как слеза, горным хрусталём — подарки господина; фибулу* в виде серебряной стрекозы с голубыми сапфировыми крылышками подарила ей госпожа. Поколебавшись, девушка решила надеть серёжки.
Клития тоже принарядилась и украсила свои роскошные рыжие волосы серебряными шпильками с крохотными жемчужинами.
Тем временем Галена пыталась соорудить на голове своей госпожи замысловатую причёску. Вся трудность состояла в том, чтобы замаскировать тонкие ручейки седых прядей, струящихся среди тёмных локонов. Галена переплетала разными способами волосы госпожи, но по пыхтению служанки было заметно, что результатом она недовольна.
— Оставь, Галена. Сделай мне обычную причёску, просто перевяжи волосы лентой, — попросила Федра.
— Я позову Клитию, у неё лучше получается, — не сдавалась служанка.
— Не нужно никого звать. Седины уже столько, что её не скрыть.
— Можно использовать краску…
— Вот ещё! — фыркнула Федра. — Чтобы я красила волосы как престарелая гетера!* Подай-ка мне лучше ларец с драгоценностями.
2.
Идоменей торопился. Он намеревался провести в Тритейлионе не более трёх дней, а затем вернуться в город и сразу отплыть на зимовку в Ольвию.* Он даже не взял с собой в поместье верного Гектора, посчитав, что немолодому слуге нет никакого смысла трястись на лошади почти сто стадий в одну сторону, а через три дня — в другую. «Останься в Прекрасной Гавани и проследи, чтобы всё, что я наметил, было отправлено вовремя. Здесь от тебя будет больше пользы, мой друг», — ответил Идоменей на ворчание слуги.
Сразу за воротами Идоменея встретил управляющий. Молодой человек держал в руках стопку восковых табличек, переплетённых с одной стороны крепким шнуром. Он низко поклонился своему господину, и Идоменей, посмотрев на таблички, заметил:
— Ты подготовился, Нисифор.
— Так и есть, господин. Здесь полный отчёт по поместью за весь год.
— Дай мне немного времени — добраться до андрона и переодеться с дороги, а потом приходи.
— Слушаюсь, господин.
— И пришли Зела. Он заменит Гектора, пока я буду в поместье.
3.
Федра прихорашивалась у зеркала в ожидании мужа. Перебирая в ларце драгоценности, она остановилась на жемчужном ожерелье, которое когда-то подарил ей Идоменей. Оно очень шло к её сегодняшнему наряду — нежно-розовому хитону с воздушной, отливающей серебром накидкой. Налюбовавшись жемчужинами, Федра со вздохом отложила их. К чему вспоминать былое? Костёр любви давно погас, присыпав пеплом не только волосы, но и чувства.
Галена вошла в комнату и, предупредив вопрос госпожи, доложила:
— Господин Идоменей приказал подать ужин в свои покои.
— Разве Нисифор уже ушёл?
— Нет, он всё ещё в андроне у господина.
— Пошли рабынь, пусть отнесут корзины с едой.
— Нет нужды их посылать, госпожа, Зел всё сам сделает.
— Зел? Ну что ж… — Федра равнодушно махнула рукой, отпуская Галену.
Женщина вернулась к своим печальным мыслям. Теперь Идоменей не торопится, как раньше, увидеться с нею. Вот и ужин с управляющим ему милее, чем её общество. У Федры навернулись слёзы на глаза. Неужели она ревнует даже к Нисифору?
Идоменей
4.
— Ты правильно поступил, Нисифор, что не стал продавать зерно. Думаю, из-за неурожаев в Таврике цены на него к весне вырастут в несколько раз. Сейчас главное — избежать потерь во время хранения.
— Для этого я построил дополнительное хранилище, господин. Понадобилось врыть в землю более двухсот пифосов*, каждый из которых выше человеческого роста. Правда, пришлось снять рабов со строительства нового особняка…
— Понимаю, — одобрительно кивнул Идоменей, — особняк подождёт.
— Господин, если это всё, что вы хотели узнать, то не смею больше занимать ваше время, — складывая таблички, проговорил молодой человек.
— Задержись немного, Нисифор. Мне хотелось бы выпить с тобой вина, тем более что повод для этого есть.
— Благодарю, господин, — поклонился польщённый приглашением управляющий.
Пока Зел накрывал на стол, мужчины молчали. Осушив килик*, хозяин Тритейлиона положил перед Нисифором свиток с красной печатью.
— Вот за это мы сейчас пьём.
— За что, господин? — спросил Нисифор, не смея прикоснуться к пергаменту.
— Разверни и прочти, — улыбнулся Идоменей.
Пока управляющий читал, его лицо несколько раз меняло выражение, он то краснел, то бледнел, то закусывал губу. Свернув свиток, Нисифор некоторое время сидел, опустив голову, а когда поднял её, то в глазах молодого мужчины стояли слёзы. Он хотел что-то сказать, но не смог.
— Ничего, Нисифор, ничего, — тихо произнёс Идоменей, стараясь поддержать управляющего.
— Простите, господин, — с трудом выдавил мужчина и упал перед Идоменеем на колени.
— Встань, Нисифор, ты теперь не раб! — воскликнул хозяин поместья.
— С этого дня…
— Нет! Со вчерашнего утра, — рассмеялся Идоменей. — Именно тогда хейрограф* в присутствии свидетелей подписал вольную, только ты не знал об этом, мой бедный Нисифор. — Мужчина протянул килик бывшему рабу: — Выпей ещё вина, тебе нужно прийти в себя.
Когда лицо управляющего приняло обычное выражение, а слёзы высохли, Идоменей уточнил:
— Внимательно ли ты прочёл этот документ, Нисифор? В нем написано, что ты обязан ещё пять лет служить мне за жалование, и только после истечения данного срока сможешь распоряжаться своей жизнью как тебе будет угодно.
— Я прочёл это, мой господин, и готов быть вашим управляющим столько времени, сколько вы сочтёте необходимым, — с чувством произнёс Нисифор.
Только ближе к вечеру Идоменей наконец вступил на женскую половину. Федра, истомлённая ожиданием, встретила мужа нерадостно. Едва посмотрев на него, она отвела взгляд, так ей обличие супруга не понравилось. Он похудел, лицо стало тёмным от загара, как у рабов, трудящихся в поле.
