Когда Идоменей приблизился к жене чтобы поцеловать, Федра увидела, что седых волос у него тоже прибавилось. Это открытие обескуражило. Раньше ей казалось, будто стареет только она.
— Всё ли хорошо с тобой, Федра? — спросил Идоменей, немного удивлённый столь холодным приёмом.
— Слава богам, всё в порядке. Как ты, мой супруг? Здоров ли? Надолго ли приехал?
— Всего на несколько дней. Апатурион* подходит к концу, вот-вот начнутся шторма, а мне ещё нужно добраться до Ольвии, — быстро проговорил мужчина, понимая, что Федре не нравится его постоянное отсутствие в поместье.
— Что ж…
Федра не закончила фразы. Она опустилась в кресло, а Идоменей остался стоять. В комнате повисло неловкое молчание. «Чужие, совсем чужие…» — мелькнуло в мыслях женщины.
— Гектор в Прекрасной Гавани готовит повозки к отправке в поместье. Завтра привезут сундуки, в них ты многое найдёшь для себя.
«Зачем мне твои сундуки?!» — чуть не закричала Федра, но вслух произнесла:
— Спасибо, что не забываешь обо мне, муж мой.
Идоменей попытался немного разрядить обстановку:
— Сегодня я дал свободу Нисифору.
— Рада за него, — ответила Федра.
— Он останется у нас ещё на пять лет. За это время нужно подготовить нового управляющего.
— Есть ли кто у тебя на примете?
— Пока нет.
— Может быть, Зел?
— Нет, только не Зел, — покачал головой мужчина. — Он совершенно не годится на эту роль.
— Идоменей, — наконец Федра решилась высказать накопившееся на сердце, — отчего ты стал так равнодушен к жизни в поместье? Неужели не понимаешь, что никакие распрекрасные управляющие не заменят хозяйской руки? Когда-то ты собирался поселиться в Тритейлионе, но с годами меньше и меньше проводишь времени в поместье, и я боюсь, что без хозяйского пригляда всё здесь рано или поздно придёт в упадок. Неужели тебе не жаль труда, времени и денег, вложенных в этот когда-то пустынный холм?
— Ты ошибаешься, Федра, мои планы не изменились. Я всё так же мечтаю о спокойной старости в поместье. Изменились планы у моих… у наших сыновей. Я хочу помочь им крепко встать на ноги, прежде чем отойду от дел. К весне каждый из них получит от меня по новому кораблю…
— Наши сыновья! — гневно перебила его Федра. — Ты обещал, что после завершения образования дети вернутся в Таврику!
— Не моя вина, что они решили обосноваться в Афинах.
— Твоя! — снова перебила его Федра. — Если бы ты не отправил их туда, они бы не знали… — женщина всхлипнула. — Они бы не пытались искать счастья на чужбине, а спокойно жили на родине.
— Никогда я не понимал и не пойму людей, которые довольствуются малым, которые не хотят, не стремятся узнать другой жизни. И если бы сыновья были такими, то это стало бы моим самым большим огорчением.
Он ушёл, а Федра осталась сидеть ошеломлённая, раздавленная этой отповедью.
Вошла Галена и, ничего не сказав своей госпоже, принялась зажигать лампионы. Тёмные тени заплясали на стенах, комната озарилась неярким жёлтым светом.
— Моя матушка умирала… — Эти мрачные слова прозвучали так неожиданно, что служанка вздрогнула и с тревогой посмотрела на Федру. — Когда она умирала, возле её смертного одра была я, мой отец, мой брат и его жена. — Немного помолчав, Федра продолжила: — Я держала брата за руку, когда он отходил в иной мир… Отец… Я просидела у его постели всё время с того дня, когда он слёг… Все они умирали в окружении родных лиц…
— Госпожа…
— Мой супруг лишил меня даже этого. Я умру в одиночестве… среди чужих… И только рабыни и служанки будут оплакивать мою горькую кончину…
— Нельзя говорить о смерти госпожа, когда в доме все живы и здоровы. Это плохая примета.
5.
Зел чуть не выронил из рук поднос с посудой, увидев на пороге андрона Елену. Ещё ни разу он не сталкивался с ней так близко.
— Господин? — её брови вопросительно поднялись, а голос прозвенел как серебряный колокольчик.
Зел перестал что-либо соображать, поэтому промолчал, и девушка, пожав плечами, вошла в господские покои, не дожидаясь приглашения.
— Господин, можно я войду? — раздался голос Елены из соседней комнаты, а Зел всё стоял, не смея двинуться с места. «О, боги! Как она сильна!» — пронеслось в его голове.
Услышав ответ хозяина, Зел немного успокоился. Господин — человек многоопытный, не даст этой Елене опутать себя чарами.
И всё же рабу было неспокойно. Он почти бегом кинулся к гинекею, чтобы отнести на кухню посуду. Вернувшись, уселся у двери и прислушался к голосам, звучащим из соседних покоев.
— Можешь войти, Хиона, — Идоменей приветливо посмотрел на свою воспитанницу.
Девушка между тем скинула тёплый плащ и осталась в шерстяном длинном платье. Идоменей отметил, что она сильно вытянулась, пока он был в отъезде. В руке Хиона держала свиток.
— Что это ты принесла с собой?
— Трактат Анаксимена, господин, который вы просили меня прочесть.
— Ну и как? Прочла?
— Да, господин, только… — она запнулась. — Я не всё поняла.
— Что именно непонятно?
— Философ Анаксимен пишет, что Земля — это плоский диск. Он — центр вселенной, рядом с которым расположена Луна, Солнце, а затем остальные звёзды. Но ранее вы давали мне читать труды другого философа, некого Фалеса*, и он утверждает обратное — что звезды ближе к Земле, за ними находится Луна и дальше всех Солнце. Кто же из них прав?
Идоменей, весело прищурившись, уточнил:
— Ты действительно всё это хочешь знать, дитя?
— Да, — Хиона удивлённо посмотрела на мужчину. — Господин… вы смеётесь надо мной? Вы тоже считаете, что только эллины* могут понять своих философов?
— От кого ты услышала эту глупость?
— От господина Агафокла.
Идоменей ничего не сказал, лишь поморщился.
— Сядь подле меня, девочка, — он указал на стул. — Я не смеюсь над тобой. Скорее восхищаюсь тем, что в столь юном возрасте тебя интересуют такие сложные вопросы. Мне нравится твое отношение к знаниям — ты не поглощаешь их бездумно, а пытаешься разобраться в прочитанном. Чьё учение является верным, Анаксимена или Фалеса? Думаю, ответ на этот вопрос мы получим нескоро, потому как мир вокруг устроен сложнее, чем нам кажется.
— И всё же, господин, — не унималась девушка, — если один из философов прав, то второй ошибается?
— Или ошибаются оба? — подмигнул ей Идоменей.
— Разве так бывает?
— Конечно!
— Получается, всё зря? Эти философы столько времени тратили на наблюдения, размышления, споры… Ради чего?
— Чтобы передать знания и ошибки своим последователям, после те, исправив и додумав, передадут знания дальше. И так, по цепочке, люди придут к истине.
Хиона молчала, раздумывая над словами господина, а Идоменей с улыбкой наблюдал за воспитанницей. Она наклонила голову и, опершись на подлокотник, смотрела куда-то вдаль, словно хотела познать истину, которая ускользала даже от многомудрых философов.
Зел, обеспокоенный наступившей тишиной в хозяйских покоях, припал ухом к двери. Тело его неловко накренилось, и он, чтобы не потерять равновесие, схватился за стену.
Шорох заставил девушку очнуться, она посмотрела на хозяина андрона и спросила:
— Господин, вы, наверное, устали с дороги, а я мешаю вашему отдыху?
— Ничего, Хиона, я всегда рад твоему обществу. Лучше скажи, моя любознательная ученица, о чём бы ты ещё хотела узнать? Чему научиться?
Девушка лукаво взглянула на мужчину и, обнажив белые жемчужные зубки в улыбке, произнесла:
— Вы знаете, господин, о чём я мечтаю. Я хочу научиться ездить верхом на лошади.
— Так и думал! — мужчина расхохотался. — Ещё будучи маленькой девочкой ты чуть ли не каждый день просила меня об этом.
— И вы однажды пообещали, господин, — напомнила Хиона.
— Пообещал, — усмехнулся мужчина. — Тогда маленькая дикарка просто вырвала у меня это согласие, но теперь всё по-другому: у тебя эллинское воспитание, а эллинские девушки не ездят верхом.
— Я не эллинка, господин.
