— Любовь.
Его губы изогнулись в самой милой улыбке, и невозможно было не заметить глубину чувств в его ярко-голубых глазах, когда говорил.
— Тогда тебе лучше тащить свою задницу в свою комнату, чтобы собрать свои вещи, потому что я люблю тебя.
Моя мама ахнула, и я не была уверена, было ли это из-за того, какой язык использовал Сайлас, или о том факте, что он только что признался мне в любви. В любом случае, то, что она думала, больше не имело значения. Любовь Сайласа освободила меня.
— Это именно то, что мне нужно было услышать.
— Я бы тоже мог использовать эти слова.
Его улыбка стала шире, но в его взгляде был намек на неуверенность.
— При условии, что ты чувствуешь то же самое.
— О, извините.
Я покачала головой, прогоняя оцепенение от того, что мои мечты сбылись.
— Я тоже абсолютно, безгранично люблю тебя, — прошептала я, обхватив ладонями его лицо.
— Тогда давай пойдем и возьмем все, что ты захочешь, наверху, чтобы мы могли убраться отсюда.
— Хорошо.
Переплетя наши пальцы, я повела его наверх, в спальню, которой пользовалась. Схватив свой чемодан из шкафа, я мотнула подбородком в сторону комода.
— Не мог бы ты побросать все сюда, пока я заберу свои вещи из ванной?
— Конечно, — пробормотал он, выдвигая верхний ящик. — Чего бы это ни стоило, чтобы быстрее вывести нас за дверь, рассчитывай на меня.
Нам не потребовалось много времени, чтобы все упаковать. Мои родители ждали нас, когда мы спустились вниз, мой отец стоял перед дверью. Мы не смогли бы пройти мимо него, чтобы уйти, если он не отойдет.
— Я ухожу с Сайласом, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.
— Если ты сейчас пойдешь с ним, тебе больше не будут рады в моем доме, — предупредил мой отец.
Я не шутила, когда сказала, что меня не интересуют материальные блага, как моих родителей. Мне не нужно было многого, чтобы быть счастливой, и я упаковала большинство своих любимых вещей для нашей поездки. Если бы я не забрала вещи, которые оставила дома, я бы быстро смирилась с их потерей.
— Мне жаль, что ты так считаешь, но твои угрозы не заставят меня передумать.
— Отпусти ее, — протянула моя мама, небрежно пожав плечами. — Рано или поздно она приползет обратно.
Я снова почувствовала, как в теле Сайласа разливается электричество, и я не хотела, чтобы он сделал что-то, о чем потом пожалеет. Если бы злость на моих родителей вызвала ту же реакцию, что и ревность к Джеймсу, тогда один или оба из них были бы в шоке… в буквальном смысле.
— Помни, — пробормотала я, погладив его по руке, как и раньше, — они того не стоят.
Для моего отца, очевидно, это стало последней каплей, потому что он даже не потрудился оглянуться на меня, когда входил в гостиную. Странно, но меня вполне устраивало, что они отреклись от меня, поэтому я ободряюще улыбнулась Сайласу и подтолкнула его к двери.
— Давай, пойдем.
Сайлас молчал, пока мы грузили мои вещи в джип, ожидая, пока мы окажемся внутри машины.
— Мне так жаль, моя красавица, — повернувшись ко мне, сказал он. — Я ненавижу, что тебе приходится идти на такие большие жертвы, чтобы быть со мной, но я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ты никогда не пожалела о своем сегодняшнем решении.
Я не думала, что когда-нибудь настанет день, когда я передумаю о своем решении. Наклонившись, я быстро поцеловала его.
— Просто продолжай любить меня. Это все, что мне нужно.
Эпилог
Сайлас
Я нежно сжал руку Джунипер, пока мы смотрели, как Санни, медсестра, несет нашу новорожденную дочь к аппарату для взвешивания. Моя жена сияла, глядя на меня, и я натянул на лицо улыбку, чтобы скрыть то, что я чувствовал на самом деле.
Я был чертовски напуган.
Когда мы узнали, что Джунипер беременна, через несколько месяцев после того, как мы съехались, я потащил ее в здание суда, чтобы дать ей и ребенку мою фамилию. Но когда дело дошло до первой брачной ночи, я не знал, что делать. Что, если я не смогу прикоснуться к нашему ребенку? Причинит ли прикосновение к Джунипер вред ребенку? Не было никакого исследование о другом человеке-токе, который женился и обрюхатил свою жену.
Я не хотел рисковать, поэтому сказал Джунипер, что мы отпразднуем это после рождения ребенка. Она убеждала, чтобы я ни о чем не беспокоился, но я был тверд в своем решении. Мне следовало бы знать лучше. Когда Джунипер на что-то решалась, ее решимость была почти непоколебимой. Вероятно, из-за того, что она провела так много лет, не обращая внимания на свой выбор или отбрасывая его. Лучший способ убедить ее передумать — это многократные оргазмы, но это, очевидно, был не вариант.
В ту ночь я лег спать в длинных пижамных штанах, топе с длинными рукавами, носках и перчатках.
Когда я проснулся, это был экстаз от теплого, влажного рта, обхватившего мой член. Я застонал и поднял голову, чтобы посмотреть вниз на эротическое зрелище моей жены, заглатывающей мой член. Ее карие глаза сияли, когда она посмотрела на меня в ответ и позволила моему члену выскочить у нее изо рта.
— Видишь? Я же тебе говорила.
Я ухмыльнулся и положил руку ей на затылок, нежно подталкивая ее губы к кончику моего толстого члена.
— Я думаю, мне нужно еще немного доказательств…
Воспоминание о том, как она отсосала мне, прежде чем я довел ее киску до нескольких оргазмов, а затем трахал ее до тех пор, пока она не начала выкрикивать мое имя, заставило мои штаны натянуться. К счастью, я был оторван от этих воспоминаний, когда Санни разочарованно застонала.
— Прямо как твоя мамочка, не так ли, малышка? — проворковала она, возвращаясь к нам и передавая Кловер на руки Джунипер.
— Что случилось? — с любопытством спросила Джунипер, устраиваясь поудобнее на кровати.
— Весы сдохли, — вздохнула Санни, бросив на Джунипер многозначительный взгляд. — Но я записала ее вес до того, как они отключились, так что пока все в порядке.
Джунипер слегка пожала плечами, чтобы не потревожить Кловер.
— Прости. Возможно, моя способность противостоять технологиям заложена в генетике.
Во мне вспыхнула надежда. Если теория Джунипер была верна, то у Кловер мог быть такой же иммунитет к моей силе.
— Я просто оставлю вас троих наедине, чтобы немного побыть с семьей, — с улыбкой сообщила нам Санни, прежде чем выйти из послеоперационной палаты.
— Тебе следует подержать ее, — мягко сказала Джунипер.
Я с трудом сглотнул, затем кивнул, протягивая руки.
Она покачала головой и прижала к себе наш маленький комочек радости.
— Сними их, милый. В первый раз ты будешь держать свою дочь на руках без всех своих защитных приспособлений. Я обещаю, все будет хорошо.
Джунипер полностью доверяла мне, но это была непростая просьба. Если я каким-либо образом причиню боль одной из моих девочек… Я позабочусь о том, чтобы следующий удар током, который я нанесу, не позволит мне снова причинить кому-либо боль.
Я медленно стянул кожаные перчатки и положил их на ближайший стул. Но Джунипер это не удовлетворило, и она указала мне на грудь.
— И рубашку тоже. Младенцы должны иметь контакт «кожа к коже» со своими родителями. Это связующее звено.
— Джунипер… — предупреждал я, что не готов зайти так далеко.
— Сайлас… — бросила она в ответ насмешливым тоном.
Я фыркнул и стянул через голову футболку с длинными рукавами, бросив ее поверх перчаток. С моим сердцем, застывшим от страха, и телом, дрожащим от беспокойства, я протянул руки.
— Расслабься, папочка, — промурлыкала Джунипер. — Ты будешь самым замечательным отцом.
Она нежно передала Кловер в мои руки, и я держал ее, завернутую в одеяло, прижимая к своей груди.
— Она такая чертовски совершенная, — выдохнул я с благоговением.
— Язык, Сайлас, — прошипела Джунипер, но она хихикала, так что это не возымело желаемого эффекта. — И перестань быть таким пугливым котом. Ты не причинишь ей вреда. Ты не можешь. Даже если бы я не думала, что она унаследовала мой иммунитет к твоему электричеству, я все равно бы в это верила, потому что просто ты не позволил бы себе.
