Сердце. Огромное, жаркое, пылающее сердце манило и звало своего хозяина. Ифрит был готов пообещать все, что угодно, за возможность вновь почувствовать в груди его биение. И, конечно, заверил жреца, что наградит его всеми богатствами мира, включая бессмертие.
Ифрит метался за стеной джунглей и осыпал жреца проклятиями.
Печать Давида, охраняющая город и сердце, еще не утратила силу. Даже если пери сумеют открыть проход — толку от этого будет мало.
Ифриту было совершено безразлично, чем закончится схватка войска падишаха с колдунами, предавшими свою королеву. Но дух огня понимал, что было бы лучше, останься он под стенами замка в джунглях.
— Ты призвал меня слишком рано! — выл ифрит, обращаясь к огнепоклоннику. — Я оставил своих последователей без помощи! И теперь мне нужно вернуться!
— Сила печати иссякнет совсем скоро, — оправдывался жрец. — Не уходи! Не оставляй меня одного.
— Я вернусь, — гнусно усмехнулся ифрит, впитывающий всеми фибрами страх жреца и его отчаяние. — И ты получишь дары, которые заслужил! Магии пери должно хватить для открытия прохода. Мне нужно оказаться во дворце падишаха незадолго до того, как на моё сердце рухнет камень с печатью Давида.
— Я все сделаю, повелитель огня, — шептал жрец, чувствуя, как ифрит все дальше и дальше углубляется в пустыню. — Уничтожь войско падишаха. Сотри с лица земли Камиля и саму память о нем! И тогда я смогу возлечь на ложе любви с прекрасной Тианой, на правах победителя назвать её своей возлюбленной. Магии, которой ты, ифрит, несомненно, со мною поделишься, хватит на то, чтобы убить плод, растущий во чреве той, что пока не принадлежит мне. Уничтожить не дожидаясь рождения младенца.
Жрец вернулся в храм и обратился к своим последователям:
— Падишах вас бросил! Он предпочел отправиться воевать за чужие интересы, а город остался без защиты! Единственное, что может спасти наши жизни — полное подчинение ифриту, коварно лишенному сердца предком падишаха!
— Но что же нам нужно сделать, о мудрый жрец? — заламывали руки горожане в ожидании неминуемой смерти от гнева ифрита.
— Изловите и изолируйте тех, кто пренебрег восславлением духов огня! Заприте в клетях и подвалах! Пусть сам ифрит судит и наказывает их после того, воссоединится с сердцем! А это будет в любом случае! С вашей помощью или без неё! — глаза огнепоклонника грозно сверкали.
Всего тридцать пять человек сумели сбежать и укрыться во дворце падишаха.
Остальные были захвачены и изолированы в подвалах собственных домов.
Махтанбад ждал ифрита.
Те, кто укрылся во дворце, надеялись на возвращение войска и падишаха.
***
Ифрит смотрел на побоище у стен замка Черной Королевы.
Даже его злобная душа вздрогнула от зрелища дикой трапезы, когда подобные пожирали подобных, все ниже опускаясь в пропасть безумия.
Но колдуны все еще были нужны ифриту.
Испепелив одним выдохом останки войска падишаха, дух огня велел недовольно ворчавшим монстрам собрать зульфикары, оставшиеся на поле боя. Колдуны не понимали, зачем тому, кто владеет неиссякаемой черной магией нужно оружие? Но ослушаться не отважились, и приказание выполнили, собрав и сложив мечи у стены замка.
Ифрит уже не раз пожалел о том, что когда-то, разомлевший в постели чернокожей красавицы, поделился с нею магической силой. Королева сумела не только скрыть от него новорожденного сына, но и возвести вокруг замка стену, разрушить которую ифриту, в принципе, не составляло труда. Но только похоронив под развалинами замка и саму его владелицу. А этого ифрит не хотел. Почему? На этот вопрос он и сам не мог ответить.
Именно поэтому он велел колдунам напасть на остатки войска Черной Королевы и пленить бывшую госпожу.
Ифрит возрадовался, узнав, что королева послала гонца в Махтанбад с просьбой о помощи. Лучшего случая выманить падишаха в такую даль, да еще и в момент, когда он не обзавелся наследником, кровь которого может воссоздавать магию печати Давида, может не представиться никогда!
Но ифрит прибыл под стены города слишком рано! И был вынужден вернуться, дабы удостовериться, что войско падишаха повержено, а он сам никак не успеет попасть в Махтанбад вовремя.
Замок королевы безмолвствовал.
Ифрит сразу почувствовал, что магическая защита отсутствует и радостно бросился внутрь. Но ни бывшей возлюбленной, ни падишаха он уже не застал.
Взревев, словно раненое животное, ифрит втянул ноздрями воздух. Он понял, куда направляется королева и бросился вдогонку. Но в деревне, где укрыли младенца, кроме насмерть перепуганных жителей никого не было. Магический след вел в пустыню. И ифрит не терял надежду, что сумеет догнать и пленить беглецов.
Глава одиннадцатая. Махтанбад
Камиль остановился у огромного валуна, под которым зарождалась река, пронзающая едва ли не половину Черного континента. О том, что именно так называют жители города-государства, где доныне правила Черная Королева, земли, расположенные вокруг, падишах узнал от гонца еще во время перехода.
Столб воды все так же взмывал ввысь, разбрызгивая вокруг капли, в которых сверкали радужные блики.
Река уносилась на юго-запад, а впереди, на северо-востоке, простиралась родная пустыня.
— Что дальше? — Камиль не торопился спешиться. Он только обернулся к женщине, сидевшей за ним на крупе верблюда и прижимающей к себе ребенка. Мальчика, которому едва исполнилось полгода: — Мой верблюд крепок и вынослив, но даже его сил хватит ненадолго при путешествии через пустыню с тремя седоками.
— Твой боевой товарищ унес нас на достаточное расстояние, — успокоила Королева. — Но ему еще предстоит потрудиться. Потому как оставшийся путь нам предстоит проделать все так же на нем. Хотя, бежать, соревнуясь с ветром, уже нет необходимости. Теперь время, которое я остановлю магией, для нас не имеет значения.
— Приступай! — велел падишах.
Черная Королева, не выпуская из рук младенца, запрокинула голову и начала что-то бормотать, взывая к одной ей известным силам.
Камиль снова почувствовал, как его оплетает вязкая паутина, мешающая не только двигаться, но и думать. Он тронул поводья, и верблюд медленно побрел в сторону Махтанбада.
Падишах видел, как вокруг вздымаются и замирают песчаный волны. Как солнце медленно движется по небосклону. С каждым шагом верблюда Камиль все меньше понимал, куда и зачем он направляется. Воспоминания одно за другим покидали мозг. Единственное, о чем помнил Камиль, это о долге.
Каком и перед кем? Он уже не знал.
***
Верблюд стоял в полусотне метров от стены джунглей, окружающей Махтанбад.
Кто-то теребил падишаха, старался вырвать его из плена забытья:
— Очнись! Магия пери противостоит моей силе! — взывала Черная Королева. — Нам предстоит преодолеть оставшееся расстояние самим! И сделать это нужно быстро! Я чувствую приближение ифрита!
— Где мы? — Камиль приоткрыл глаза. — Кто ты? — обратился к женщине, все так же сидевшей позади него. — И кто я?
— Потом! — воскликнула королева, соскользнув на песок со спины верблюда. — Все потом! Сейчас ты должен отрыть проход! Ты должен войти в Махтанбад!
— Открыть проход? — бормотал падишах. — Но я не знаю как.
Черная Королева, схватив за повод верблюда с все еще сидевшим на нем Камилем, с трудом передвигая ноги в песке, прижимая одной рукой к груди ребенка, заспешила к городу, угадывавшемуся за деревьями. Спины беглецов обжигало зловонное дыхание ифрита, следовавшего за ними по пятам.
Что они будут делать, если Камиль не сумеет открыть проход — женщина старалась не думать.
***
Жрец, бодрствовавший всю ночь, едва дождался рассвета.
— Девы, которым дарована магия! — взывал к наследницам пери, которые так же, как и он, бдели у стен храма. — Наш повелитель уже близко! Пора открыть перед ним проход и признать его своим властителем! Соберите воедино все силы и разрушьте стену джунглей!
Жительницы Махтанбада шептали заклинания. Призывали на помощь праматерей и данную ими силу. Но ни единый листик не слетел с ветвей деревьев. Не шевельнулась ни одна ветвь.
