— Мы не можем, жрец, — понурились отступницы. — Нам не дано преодолеть магию старшей из сестер пери и защиту камня с печатью Давида.
— Вы — негодное отребье! — взвыл огнепоклонник. — Только и способны, что бороться с нашествием грызунов в лабазах! Я не удивлюсь, если ифрит сожрет вас! Потому как возлечь на ложе любви с духом огня — вы не достойны! — и со страхом обернулся в сторону, откуда ждал появления ифрита. Думая лишь о том, как станет оправдываться, дабы не быть сожранным самому.
***
Верблюд остановился в нескольких метрах от деревьев.
Как ни старалась королева, как ни тянула за повод, животное не двигалось с места.
Женщина усмехнулась. Вынула из волос острую шпильку. Она уже поняла, как поспособствовать дальнейшему продвижению верблюда. Не раздумывая, обошла и вонзила шпильку в круп животного, тут же рванувшегося с места.
Едва между Камилем и Махтанбадом исчезла преграда в виде Черной Королевы, как тотчас расступилась стена джунглей.
Женщина только и успела схватиться рукой за край развивающегося геллаба.
Верблюд влетел в город, неся на спине Камиля и волоча по песку Черную Королеву, думающую только о том, как не уронить младенца и не выпустить из руки край одежды.
Навстречу прибывшим уже бежали Тиана и Раджаб.
Огнепоклонники во главе со своим жрецом укрылись за стенами храма.
Советник падишаха, перехватив повод боевого верблюда, остановил его в нескольких десятках метров от входа во дворец.
— Ты все-таки успел! — Раджаб радостно заглядывал в лицо друга, безучастно сидевшего в седле и не спешившего спешиться и обнять жену.
— Успел? — пробормотал Камиль. — Куда и для чего?
На лицах вышедших встретить падишаха промелькнула растерянность.
— Падишах заплатил своей памятью за возвращение вовремя, — чернокожая женщина, только сейчас выпустившая из руки край геллаба и поднявшаяся с земли, стояла перед советником. — Но я думаю, что это обратимо.
— Конечно, обратимо! — Тиана протягивала руки к мужу. — Войдем во дворец, мой повелитель, и я омою твои усталые ноги. Сотру с лица следы пыли и велю подать лучшие кушанья. Расскажу о том, как сильно тебя люблю.
Никто не заметил, как потемнело.
Как за стеной джунглей взмыли ввысь песчаные барханы, словно преграждающие путь кому-то.
Как стало багровым небо, будто его охватило безумное пламя.
Но каждый услышал вой ифрита:
— Пойдите прочь, духи пустыни! Безумный падишах нарушил запрет пери! В предел Махтанбада вошла женщина, не рожденная в городе! И тем самым открыла для меня возможность пробраться к сердцу!
Только сейчас Раджаб увидел, что не сомкнулась стена джунглей.
Что проход в Махтанбад все еще открыт.
Но ифрит не спешил воспользоваться возможностью.
Словно хотел вдоволь насладиться страхом и недоумением тех, кто все еще стоял перед входом во дворец.
Дикий рев и хохот чудовища сотрясал стены домов и вздымал клубы пыли на дорогах.
Первым опомнился жрец-огнепоклонник, обратившийся к своим последователям:
— Выйдем на улицы города! Пленим падишаха и тех, кто остался ему верен! Ифрит зачтет наши старания, когда станет раздавать награды! — и бросился прочь из храма. За ним бежали мужчины и женщины, чьи глаза горели безумным огнем.
— Нам нужно укрыться во дворце! — Раджаб понял, что принимать решения кроме него некому. — Мы спустимся к колодцу и попробуем отстоять Сердце Города, чего бы нам это ни стоило! — схватил за руку падишаха и увлек вовнутрь.
Следом бежала Тиана, успевшая крикнуть Черной Королеве:
— Спасайся! Мы или выживем вместе, или вместе погибнем!
***
Тридцать пять мужчин и женщин, взявшись за руки, стояли вокруг колодца, повернувшись к нему спинами.
Тридцать пять мужчин и женщин смотрели на своего падишаха и ждали его приказа к действию.
Тридцать пять мужчин и женщин поняли, что Камиль вряд ли способен что-то предпринять, едва увидели его пустые безумные глаза.
Раджаб, Тиана и Камиль встали перед жителями Махтанбада. Словно были готовы принять на себя удар злобы ифрита первыми.
Последней в подземелье спустилась Черная Королева.
Она передала своего сына Тиане и обернулась к входу, словно собиралась заслонить собой и правительницу, которая приготовилась к смерти, и своё дитя.
***
Жрец вздымал руки к небу, призывая ифрита:
— Мой повелитель! Все сделано! Путь к твоему сердцу свободен! Осталось только уничтожить горстку безумцев, окруживших колодец! Войди же во дворец и заверши начатое! И не забудь об обещанной мне награде!
Огненный столб спустился на площадь перед дворцом.
Жители Махтанбада, предавшие свой город и падишаха, закрывали руками лица от ужаса перед тем, что должно вот-вот перед ними предстать.
Но не происходило ровным счетом ничего!
Только чей-то смех разорвал тишину:
— Отройте лица, глупцы! И посмотрите на меня!
Первым выполнил приказ жрец.
Он охнул и радостно воскликнул:
— Ты прекрасен, мой господин! Не напрасно говорят, что ты ангел, низвергнутый с неба!
Услышав слова бывшего дервиша, остальные тоже опускали руки и раскрывали глаза. И убеждались в том, что слова огнепоклонника соответствовали истине. Потому как перед ними стоял мужчина, сравниться с которым не мог никто.
Высокий и плечистый. Одетый в темно-синий бурнус, ниспадающий до земли, он взирал на потомков сестер пери желтыми, как песок, глазами. Вот только зрачки были не черными, как у всех, а алыми, словно пульсировали и источали пламя неведомой бездны. Остальное лицо было скрыто под такой же синей, как и одежда, куфией, но даже того, что оставалось доступным взгляду, хватило, чтобы понять — ифрит прекрасен, как и все ангелы.
Демон откинул край куфии, и горожане увидели тонкий, немного крючковатый нос и алый рот, искривленный в пренебрежительной усмешке.
— Следуй за мной, — велел жрецу. — Ты заслужил право стать свидетелем моего триумфа! — и устремился во дворец.
Горожане перешептывались, обмениваясь восторгом от увиденного. Они ожидали прибытия чудовища, а тот, чье сердце так долго томилось в подземелье, явно не заслуживал столь ужасной участи. Служить прекрасному ангелу, пусть даже и падшему, низвергнутому — что может быть лучше?
***
Жрец едва поспевал за ифритом, быстро спускавшимся в подземелье дворца. И едва не уткнулся лицом в спину демона, когда тот резко остановился, шагнув за порог.
— Отойди в сторону! — ифрит не сводил глаз с Черной Королевы. — Я готов простить тебя и сохранить тебе жизнь. Но ценой этому будет смерть тех, кого ты собираешься защитить от моего гнева. И, конечно, смерть твоего ребенка!
— Этому не бывать! — воскликнула королева. — Я не отдам тебе сына и ни в чем не повинных людей!
— И как же ты намерена мне помешать?! — расхохотался ифрит. — Защита Махтанбада пала, едва ты вступила в его предел! Через несколько минут начнет истончаться и терять силу печать Давида. Камень снова станет никому не нужным медальоном, который я раздроблю одной ногой!
— Ты поторопился! — рассмеялась в ответ королева. — Этих нескольких минут мне хватит, чтобы навсегда уничтожить твое сердце! А ведь мы оба прекрасно знаем, что ты жив ровно до той поры, пока живо твое сердце! И не важно, где оно находится — в твоей груди или в колодце! — женщина коснулась рукой ожерелья на шее.
Ифрит вздрогнул, поняв, какую глупость совершил однажды.
Каждый багровый камень он сам напитал магией, дающей право владельцу ожерелья на выполнение любой просьбы. Любого желания. Но предупредил королеву, для которой собрал и соединил камни, что она должна быть очень осторожной. Потому как если ожерелье окажется у врага, то его владелец может захотеть смерти самого ифрита.
И теперь он смотрел на ту, что когда-то клялась ему в вечной любви, и понимал, что его жизнь в руках Черной Королевы. Той, что предпочла ему ребенка, рожденного неизвестно от кого!
Ифрит медленно пересчитал людей, все так же стоявших вокруг колодца.
