варвар уж точно не собирался — зная, что уж свет-то наверняка выдаст его — пещера высоко, и маг его увидит и издали.
С другой стороны, рассматривать сейчас древние алтари и прочие детали Конану было и ни к чему. Он и так получил то, к чему стремился: вид на реку, дамбу и всю долину был великолепен. Пещеру явно соорудили там, где надо. Этот Дух, или его почитатели знали, что делали.
Хотя хозяин, как упоминалось, никак не отреагировал на появление запыхавшегося и пропотевшего Конана, тот посчитал невежливым не поздороваться на всякий случай с возможным будущим союзником:
— Приветствую тебя, о почтенный Дух этой пещеры!
Прости меня за незваное вторжение, но клянусь бородой Крома, я не желаю тебе зла! Я лишь хочу кое за кем и кое за чем понаблюдать из твоего убежища. Обещаю уйти отсюда сразу, как увижу и узнаю то, зачем сюда пришёл! Ты не возражаешь?
Ответа он, разумеется, не получил.
Да и очень удивился бы, если б получил! Брехун Рэско.
Хотя, если хорошо подумать, для чего-то же он эту пещеру заделывал! А стигийский маг просто так никогда ничего не сделает.
Ладно, может, днём станет видно, что внутри, тогда и выяснится всё.
А сейчас надо быть повнимательней — похоже, представление началось!
Вначале возник на пределе слышимости странный звук, постепенно усиливающийся. Такой Конан слышал лишь однажды — когда в Зембабве встретился с тучами кочующей саранчи, степным пожаром выедавшей всю зелень, встретившуюся на пуки…
Затем, казалось, вся заливаемая призрачным пепельно-молочным светом луны долина, пришла в движение.
Волна за волной словно пробегали по ней по направлению к Конану. И вдруг он понял, что это за море возникло и бушует там, у раскопов, и несётся неудержимым потоком сюда, с рёвом и грохотом приближающейся лавины.
Это поистине неисчислимым воинством бежали миллионы и миллионы…
Сусликов!
Такое зрелище вряд ли когда-нибудь сможет он увидеть ещё раз! Да и вообще — кто-нибудь! Ну и силищу собрал здесь Рэско!..
Крохотные отсюда тельца, сливаясь на большом расстоянии в единую живую массу, могучими потоками накатывали на перевал, и здесь, распадаясь на отдельных зверьков, стремительно покидали долину. Звук их передвижения больше всего походил на топот табуна диких коней, хотя, конечно, суслики не обладали ни их скоростью, ни твёрдыми копытами. Поэтому и не нависало над их стадом туч пыли, и ничто не мешало варвару наблюдать грандиозное зрелище.
Захлёстывающее перевал серо-стальное море казалось живым и разумным. Впрочем — ведь так оно и было!
Великий исход продолжался часа полтора.
Напуганные шумом и таинственным движением, две оставшиеся у фургона лошади, которых маг даже не потрудился распрячь, сорвались с упряжи, и ускакали в долину в самом его начале, быстро обогнав армию зверьков, так что теперь никакие другие звуки не мешали слушать мерный дробный гул тысяч и миллионов лапок.
Но вот наконец последние серо-серебристые в свете поднявшейся вертикально луны, словно живые капли ртути, шкурки, скрылись за перевалом.
Конан подумал, что зря он стреножил свою несчастную лошадь. Вряд ли её обрадуют орды грызунов, наводнившие сейчас лощину и дорогу. Ведь мечущееся в панике животное может запросто сломать свои хрупкие ноги. Придётся тогда его прирезать, чтоб не мучилось, и до Сараканды добираться пешком. Ну и ладно. Всё равно за четыре дня он туда доберётся, как бы там ни было.
От мрачных мыслей, и воспоминаний о благах цивилизации Конана отвлёк чародей.
Рэско-Альфэдр прискакал галопом. Видать, осмотр катакомб полностью его удовлетворил, и ему не терпелось начать.
На его свист из темноты выскочило сотни две зверьков — крупных и резвых.
Конан не услышал приказа, но суслики быстро стали рыть и растаскивать по периметру узкую перемычку, и так держащуюся на честном слове.
Киммериец улёгся поудобней. Разглядеть его чёрную шевелюру на фоне тёмного отверстия невозможно: эта сторона скалы оставалась в глубокой тени. А звуков он теперь не издавал. Ведь он — вор-профессионал.
Но он — мыслящий и наблюдательный вор-профессионал. Наёмник. Воин.
Несмотря на все перипетии своей судьбы и сотни схваток лицом к лицу с врагом, он, однако, всегда чувствовал, что какие бы ещё приключения не выпали в будущем на его долю, oн — способен на большее, чем просто махать мечом. Он может увлечь за собой, сплотить людей. Может руководить ими. Подсознательно он уже знал, к чему стремится, и чего в конце концов добьётся любой ценой — своего Королевства. Короны.
Но это — дело будущего. Очень отдалённого, полного жестоких битв не на жизнь, а на смерть, приключений, путешествий, пирушек и прекрасных женщин, будущего. И чем больше он увидит, узнает, поймёт — тем мудрее сможет Править!..
И вот близка, наконец, развязка этого приключения. И он не пропустит ничего!
Перемычка продержалась минут двадцать.
Хлынувший в прореху поток унёс нескольких луэков, замешкавшихся внизу траншеи.
Впрочем, они быстро выплыли, и варвар разглядел их сразу уменьшившиеся, облепленные мокрой шерстью тельца, выбиравшиеся на крутые откосы траншеи, и более пологие — в старом русле, идущем к долине. Они сердито чихали, и ожесточённо отряхивались.
Похоже, никто не погиб. Да и хорошо — Конан невольно жалел бедняг, горбатившихся на жестокого мага восемьдесят три поколения!..
Около сотни сусликов подбежав, окружили Рэско, он что-то им сердито ответил — скорее всего, отказал в чём-то, и они поспешили покинуть долину, вслед за своими сородичами скрывшись за перевалом.
Киммериец прекрасно понимал, почему предусмотрительный Рэско позволил луэкам спасти свои шкурки: такие свидетели всё равно никому ничего рассказать не смогут. Да и вдруг понадобятся ещё что-нибудь раскопать…
Вода, разлившаяся за его траншеей довольно широким потоком по сильно сглаженному временем старому руслу, а затем и по долине, медленной, но неутомимой блестящей лентой продвигалась вперёд — к раскопам.
Рэско, пытавшийся было ещё расширить проран с помощью лопаты, бросил это дело, поскользнувшись, и едва не нырнув в поток. Ругался он даже похлеще Конана. Варвар постарался запомнить особо цветистые обороты на нескольких языках.
Но в стараниях мага не было необходимости: вода всё сделала сама, понемногу размывая веками охраняемое и бережно укрепляемое и пестуемое тирригами, прочно сцементировавшееся тело осиротевшей дамбы. Рэско ходил вокруг неё, не проявляя стремления ехать к раскопам.
Однако, несмотря на усилившийся поток, прошло часа два, прежде, чем первые струи достигли тоннелей и колодцев, и устремились вниз.
Об этом событии возвестили толстые струи белёсого пара и глухие звуки взрывов.
Постепенно усиливаясь, они вскоре и вправду напоминали извержение вулкана, с той лишь разницей, что красных, медленно движущихся языков лавы
