В неравной борьбе с последними она трижды слетала с палубы в море, откуда её приходилось доставать магическим образом. И это только Марта! А сколько веселья создала нам Маша! По сравнению с одной маленькой милой кошечкой водница была настоящим бедствием.
Безусловно, у всех одиноких магов она пользовалась успехом и популярностью, что жутко бесило Шаритона и доставляло ей кучу положительных эмоций. В отличие от остальных девушек, Маша отдавала предпочтение платьям, которые (никогда такого не было, и вот опять!) морской ветер нещадно трепал и задирал. Уж не знаю, было это обусловлено какой-то необходимостью или нет, но каждый ветреный день во время её прогулки на палубе околачивалось почти всё мужское население корабля. Даже Ринар туда рвался «посмотреть, ну что там такого может быть, что все так всполошились».
Кроме того, Маша всячески издевалась над своими ухажёрами, то она с придыханием говорила, что ей нравятся усы у мужчин, то спустя неделю удивлялась, почему все холостые мужчины на корабле вдруг отрастили себе это старческое безобразие. Кстати, стоило всем обзавестись этим волосатым атавизмом, как Аркай тоже отрастил себе могучие усищи. До тех пор, пока он их не сбрил, Вельма щеголяла в платье с лёгким подолом, составляя Маше компанию на прогулках и сверкая коленками при каждом порыве ветра.
Аркаю, безусловно, очень хотелось участвовать во всех нелепых соревнованиях, спровоцированных Машей, но во имя поддержания мира в семье он был вынужден отпрашиваться у Вельмы, чем заслужил славу подъюбочника (каблуков-то тут не носили). Как по мне, так было что-то невероятно милое в том, как этот гигант басом спрашивал у красавицы-жены: «Солнышко, ну можно я с парнями тоже нырну разочек?». Это было в тот раз, когда Маша пообещала поцелуй тому, кто донырнёт до дна. Победитель действительно получил поцелуй, в лоб.
Шаритон в устраиваемых ради взгляда синих глаз состязаниях не участвовал. Зато он учил нас магии. При этом наставником он был строгим и когда у кого-то не получалось, то он с равнодушием говорил, что даже свинопасы в его поместье более прилежные ученики. Когда Маше впервые удалось подогнать одежду по размеру с помощью магии, он лишь коротко улыбнулся и сказал: «Поздравляю, ты достигла уровня продавца готового платья в затрапезной лавке».
При этом обижаться на него Маша не могла, он аккуратно формулировал как похвалу, так и издёвки, кроме того, не делал отличий между нами за промахи. Однако, своих ухаживаний он не оставлял. Вот только вместо того, чтобы ходить павлином, отращивать усы, прыгать порталом с одного корабля на другой на ходу, нырять в воду за уроненным любимым платочком или остричь волосы на иномирный манер, он делал подарки. Изящные писчие принадлежности и блокнот для записей, инкрустированная синим шкатулка в виде морской волны, маленькая закладка для учебника с выгравированным именем, брошка-накопитель, чтобы учиться заряжать артефакты…
Маша, кажется, злилась, что Шаритон отказывается ухаживать за ней по установленным ею правилам, но никого другого к себе не подпускала. Флиртовала безбожно, однако черту не переходила, хотя иногда мне казалось, что она готова кинуться в объятия любого лишь бы побесить Шаритона ещё сильнее.
Он, кстати, к своему привычному виду так и не стал возвращаться, остался высоким мощным хищником с расписанной чернильными знаками кожей и глазами, чёрными как сама ночь. Мы привыкли, а я не могла не признать, что в таком виде он выглядит гораздо привлекательнее.
Глава 19
Наше путешествие длилось уже чуть больше месяца, когда Маша сказала, что мы близки к цели. Дрожь воды и земли стали замечать и другие маги, поэтому обстановка резко изменилась, шутки кончились. Вельма проводила время в трансе, пытаясь найти подсказки, маги не расходовали силы понапрасну, проверяли вооружение кораблей и заряжали боевые артефакты. Нашей маленькой флотилии пришлось разделиться, главный флагман шёл напрямую к острову, а остальные корабли отвернули в стороны и теперь пытались занять наблюдательные позиции с разных точек.
Вскоре стало известно, что мы приближаемся к группе небольших островков, которые раньше составляли маленький необитаемый архипелаг в Океане, а сейчас стали частью поднятого со дна морского острова-континента. От осознания мощи пришлой колдуньи наши маги хмурились и становились молчаливыми. Последние ночи Ринар был как-то особенно нежен, чем терзал мне душу. Вельма посерела от плохого предчувствия и практически перестала спать, только гладила Аркая по лицу и повторяла «Как же так, я не понимаю».
Когда на горизонте показался край голого искорёженного острова, я была уже на пределе. Не хотелось ни есть, ни спать, ни заниматься любовью. Мне было страшно, так страшно, словно у меня уже вырвали из рук самое дорогое, а я боюсь опустить глаза вниз и осознать, какой потерей обернулось моё счастье.
Мы прикрылись водным мороком и наблюдали за сушей, медленно обходя её по периметру. На третий день обнаружилось что-то похожее на строения и клетки с людьми.
А ещё я наконец заметила гостей из иного мира. Как дитя двадцать первого века я видела много научной фантастики, мне были знакомы разные образы от Чужих до Венома, но к такой реальности я всё равно была не готова.
Иномирной колдуньей оказалась прямоходящая ящерица голубоватого оттенка. Огромные выпуклые глаза с вертикальными зрачками и веками, плоская узкая дыхательная щель вместо носа и огромная острозубая пасть, раскрывающаяся почти на 180 градусов.
У ящерицы было две пары рук, довольно толстые, массивные ноги и шипастый хвост. Верхняя пара конечностей была боевой, пальцы заканчивались мощными тёмными острыми когтями, нижняя — поменьше, трёхпалая, маленькая, но ловкая. Это мне удалось разглядеть через линзу, которую Маша сделала из воды. На увеличительном импровизированном экране искажённый образ иномирной колдуньи казался особенно отвратительным.
— Я почему-то думала, что она будет человеком, — только и смогла проговорить я.
К сожалению, никто, кроме меня, этих ящеров так не видел, что создавало дополнительные сложности. Наши корабли были закрыты мороком, и на нас они не обращали внимания, но идти воевать без того, чтобы видеть цели? Невозможно.
Мне пришлось в мельчайших подробностях рассказывать то, что открывается взгляду.
Мы с Машей и Кариной восприняли образ врага как-то проще, чем наши спутники, выросшие в магическом мире. Их ощутимо потряхивало, особенно после того, как стало понятно, что зубастые гости пришли в этот мир не просто так. Эти хищники любили человечину.
Планирование атаки шло трудно. Мы пробовали различные способы передачи информации от меня к магам, но в итоге сработала только полная ментальная связь.
Ощущения сложно назвать приятными, моё сознание словно расщеплялось, и я не только делилась тем, что воспринимала сама, но также видела десятками чужих глаз и чувствовала чужими сердцами. Это было сложно и больно, к такой близости с таким количеством людей я не была готова, кроме того, для них теперь как на ладони были все мои чувства и страхи.
Несколько дней пришлось потратить на то, чтобы привыкнуть к этой связке. Долго я выдержать не могла, хотя мне помогала заколка. На всех были наложены ментальные щиты, которые не позволяли мне проникать глубоко в чужое сознание, а также не позволяли десяткам чужих сознаний проникать в меня. К последнему дню перед боем связка ощущалась мною как погружение в туман, где витали лишь отголоски чужих мыслей и образов. Но даже после многочисленных тренировок я не выдерживала больше, чем полтора часа, поэтому бой должен был быть не только победным, но и коротким.
Время нападения мы выбирали с особенной тщательностью. Днём ящерицы предпочитали греться на солнце, а по вечерам носили довольно плотные одеяния-коконы. В светлые часы они были более вялыми, пассивными, а есть и колдовать предпочитали ночью. Вскоре стала понятна их иерархия: большая голубоватая особь пользовалась особым почётом, она же и была колдуньей. Остальные более мелкие ящеры ей прислуживали, то ли они были самцами, то ли обладали меньшим размером и важностью из-за отсутствия магических сил.
