Мне потребовалось несколько вдохов на то, чтобы понять, что вокруг что-то не так. Я не помню, что именно меня смутило. Сначала поза колдуньи, которая молча замерла со странно вытянутой рукой и полуоткрытой пастью. Потом люди в клетках, которые были живы, но замерли без движения в невозможной, нереальной синхронности. И, конечно, абсолютная тишина вокруг, такая странная и неправильная.
Догадка, дикая мысль вспыхнула внутри, и я снова бросилась в сторону колдуньи. Я не знала, сколько осталось до момента, когда мгновение перестанет быть вечностью, когда этот мир снова очнётся, когда неумолимый поток, который я начала ощущать утром после свадьбы, не возобновит своё движение. Я бежала изо всех сил, к единственному, что ещё имело смысл: к своей мести.
Ящерица была выше и тяжелее меня, но я смогла свалить её с ног, а дальше растерялась, у меня с собой не было ничего острого, кроме небольшого кинжала.
Вынув его из ножен, я нанесла удар, но от плотной чешуи острое лезвие отскочило, даже не оставив царапины. Разве это могло меня остановить? Огонь Ринара, последнее, что осталось во мне от мужа, потёк по моим пальцам, превращая кинжал в раскалённый добела стилет. Остервенело ударяя раз за разом, я смогла наконец проткнуть бронированную кожу голубой твари, пустив тёмно-багровую, почти чёрную кровь.
На то, чтобы отрезать рептилии голову у меня ушла целая вечность. Времени больше не было, мир оставался бездвижным. Искромсав руки об острые гребни и чешуйки, я билась в исступлении, потому что по ощущениям мне словно приходилось резать камень. В конце я была вынуждена изо всех сил отрывать ненавистную голову от тела, уперевшись в кровящее горло ногой. Уцепиться у мерзкой твари было особо не за что, поэтому я с садистским удовольствием воткнула пальцы ей в глаза и тянула, уцепившись за надбровные дуги. Меня колотило от ненависти и боли.
Закончив, я подошла туда, где лежали тела близких мне людей, и положила голову к ногам Ринара. Захлёбываясь рыданиями, упала ему на грудь, касаясь окровавленными пальцами родного мёртвого лица, желая умереть вместе с ним, не вынося разрывающего меня горя. Он был прав, мой невозможно упрямый маг, нет ничего больнее, чем игры богов.
Не знаю, сколько времени прошло, я его больше не ощущала, мне не хотелось думать, жить и чувствовать. К судьбе тех, кто остался на кораблях, я была безразлична. Знают ли Лисса, Вельма и Карина о своих потерях или их тоже достал смертоносный удар? Мне было всё равно.
— И долго ты собираешься тут слёзоразлив устраивать? — спросил равнодушный голос.
Я обернулась. Позади меня рядом с телом колдуньи стояли четыре богини, двух я уже видела раньше, ещё две были мне незнакомы.
— Справедливость, не будь такой жестокой. Я понимаю, что у тебя нет чувств, но понимание же есть. Она оплакивает смерть любимого.
— Алина, успокойся. Я не приняла их души, и они вернутся обратно, — заговорила незнакомая мне бледная женщина с пустыми глазницами.
— Кто вы? — прохрипела я.
— Смерть, Справедливость, Судьба и Триединая.
— Триединая — это я. Жизнь, любовь и возрождение. Смертные ещё называют меня богиней Плодородия. Мы недавно виделись на твоей свадьбе, — радостно улыбнулась она, словно для этого был повод.
— И что всё это значит? — глухо спросила я.
— Ты справилась, Алина, смогла остановить колдунью.
— Как?
— Ты маг времени. Такие не рождаются в нашем мире, да и в других почти никогда не рождаются, слишком сложен этот дар. Вообще, эта магия в тебе слабая. Нам пришлось усилять тебя дважды, но даже этого было мало. Хорошо, что смерти любимого хватило, чтобы подстегнуть способности.
— Вы можете возвратить их к жизни? Пожалуйста, я очень прошу… — взмолилась я.
— Конечно. Но тебе нужно сначала вернуть ход времени, — терпеливо ответила Смерть.
— Я не знаю, как.
Та, что была богиней Жизни, закатила глаза.
— Придумай что-нибудь.
— Или пойми, что он будет мёртв, пока не продолжится ход время, и его душа не вернётся обратно, — добавила Судьба.
— Или подожди, наверняка скоро всё само восстановится. Тебе не хватило бы сил остановить время навсегда, — заметила Справедливость.
— А почему на вас не подействовало?
— Время не властно над богами, — сказала Судьба, прекрасная и отвратительная одновременно, её лицо с обречёнными глазами было неподвижно.
— То есть вы поэтому вмешались в работу портала? Свели меня с Ринаром, сделали нас истинной парой? Вы это спланировали?
— Ты забываешь, что у тебя был выбор. Истинной парой сделали вы себя сами, а мы лишь создали для вас возможность получше узнать друг друга. И в работу портала мы не вмешивались, это дело рук Тавервеля, мы лишь свели вероятности так, чтобы никто не погиб, а ты попала во дворец. По его плану вы все должны были сгинуть в небытие.
— И где остальные девушки?
— Все живы, и каждая получила то, что ей было нужно, — ответила Справедливость.
— Как Маша? — горько усмехнулась я.
— Маша научилась защищать себя и быть собой.
— И что будет дальше?
— Жизнь, — улыбнулась Триединая.
— Но почему вы не убили её сами? — глухо спросила я, стоя на коленях, глядя на свои израненные руки и тела вокруг.
— Потому что мы не можем вмешиваться напрямую, а у этой ящерки очень могущественные покровители среди богов. У нас, знаешь ли, есть свои правила. А так — ну подумаешь, где-то помогли, где-то подсказали, где-то поддержали, имеем право. Мы просто не хотели, чтобы ширхи с их магией пришли в наш мир. У нас тут так уютно, камерно, зачем нам этот кровавый спектакль с посторонними зрителями? — лукаво улыбнулась Триединая.
Вспомнив слова Кассиля, я подумала, что тот, кому нет дела до песчинок, всё-таки готов защищать свой пляж, если туда пришли чужаки.
— Ширхи — это ящерицы?
Мне кивнули.
— Так что, будем сидеть и ждать или уже займёмся делом? — хлопнула в ладоши Справедливость.
— Твой Ринар, кстати, вообще с первого раза умереть не может, это был мой ему подарок. Чтобы довести дело до конца, надо убить дважды. Так что если он тебе надоест, то имей в виду, — подмигнула мне Триединая.
Пришлось стиснуть зубы, чтобы не ответить на эту шутку.
— Почему именно я? — заторможено спросила я.
— Мы присматривались, двадцать лет ждали возможности как-то привести сюда мага времени. Ох и нелёгкая это задачка, я тебе скажу! У вас в мире ещё две малышки растут, но очень маленькие, а ждать было уже нельзя, — сказала Судьба.
— Это был наш запасной план, — добавила Смерть.
— Зато всё вышло как нельзя лучше! — радостно улыбнулась Триединая.
Как нельзя лучше? Оглядев пространство вокруг, усыпанное телами, ошарашенно мотнула головой. И наконец попробовала сосредоточиться на происходящем. Они не умрут. Время снова начнёт свой ход, и все будут живы!
— А Аркай и другие? — я переводила взгляд с одной богини на другую.
— Прах к жизни не вернуть. Но мы поможем тем, кому ещё можно.
Богини шли по полю битвы легко, не касаясь земли. Вот они присели над растерзанным телом Сарлема, собирая его заново. Богиня Жизни мягко провела рукой по рваным краям ран, и они стянулись.
Остановившись над каждым воином, они по частям собрали остальных.
Я шла за ними. Когда всё было кончено, Смерть повела рукой и поле накрыло мерцание.
— Спасибо, спасибо, спасибо…
Я стояла на коленях и готова была целовать подолы их одежд.
Безумная надежда распустилась во мне ослепительным цветком. Они будут живы. Я закрыла глаза. Жизнь, движение, поток. Лёгкий ветер, касающийся кожи, звуки, дыхание. Плеск волн, запах Ринара, его поцелуи… На них и получилось. Мир взорвался звуками, я даже не осознавала того, какая жуткая была вокруг тишина.
Ринар делает вдох, а я зову целителей. Люди в клетках воют, Маша рядом моргает и судорожно вдыхает, а затем, матерясь, стряхивает с себя Шаритона. Все внезапно начинают суетиться и вновь вспыхивают боевые заклинания и щиты.
