Эстель засияла.
— Что? Ты имеешь в виду историю о том, как Гэллоуэй обрюхатил меня, и я родила на острове? Или о том, что у нас есть двухлетняя дочь?
Мэди завизжала, в точности подражая Коко.
— О, боже! Где? Могу я её увидеть? Где она?
Мой взгляд метнулся к закрытой двери спальни. Коко, несомненно, уже проснулась после этого визга.
Однако Эстель вырвалась из моих рук и потащила подругу к двери.
— Завтра, ох, какая нетерпеливая тетя.
— Я тетя?
— Ты будешь той, кем хочешь стать.
— Тебе лучше подготовиться к завтрашнему допросу, Стел. Ты была очень плохой подругой, раз оставила меня в неведении.
— Торжественно клянусь, что день за днем расскажу все, что со мной случилось.
— И начнёшь с того, какого черта ты залезла в вертолет в самый разгар стихии, хотя до этого утверждала, что не хочешь лететь со мной на Бора-Бора?
Эстель застонала.
— Не заставляй меня чувствовать себя виноватой за то, что мне необходимо было пространство.
— Могу и буду. Это мое право, как твоей лучшей подруги, которую бросили управлять твоим бренным существованием.
Эстель напряглась.
— Ты права.
— Разумеется, я права. Я всегда права. — Мэди замерла, держа руку на дверной ручке. — Подожди, в чем именно я права?
— Мое бренное существование. Я официально мертва. Все деньги, контракт на запись... они находятся в трасте у адвоката, а ты бенефициар. Это не мои деньги.
Мэди фыркнула.
— Пфф, я храню их для тебя, идиотина. Каждый пенни — твой. Ты их заработала.
— Нет, ты заслуживаешь их, — возразила Эстель. — То, что ты сделала для меня. Квартира. Переезд. Лопата. Мэди... спасибо тебе большое.
Отбросив шутки в сторону, женщины обнялись.
— Не говори глупостей. — Мэди поцеловала ее. — Ты отплатишь тем, что завтра познакомишь меня с моей племянницей.
Прервав объятия, Мэди открыла дверь.
— Пока, Гэллоуэй. Жду от тебя реального вклада в разговор в следующую встречу. Сегодня ты был словно беспризорник.
Я засунул руки в карманы.
— Беспризорник?
— Ага. Эстель нашла тебя и привела домой. Обычно так поступают с беспризорниками. — Подмигнув, она добавила: — Будь здоров. Желаю весело провести время, споря о том, кто купит дом.
Эстель закрыла дверь, когда Мэди вышла в коридор.
Она вздохнула.
— Она всегда была такой. Раньше мне очень надоедало то, как она крутится вокруг, словно заводная белка, но теперь, теперь я нахожу это волнительным.
— Она что-то с чем-то, — согласился я.
— Однако, у нее благие намерения.
— О, в этом я не сомневаюсь. — Я опустил голову, наблюдая за ней из-под опущенных ресниц. — Однако, не могу сказать того же о своих намерениях.
Тот факт, что наш поцелуй был прерван, не был забыт ни моими губами, ни моей полутвердой эрекцией.
Эстель скользнула вперед и снова оказалась в моих объятиях.
— Твоих намерениях?
— Не знаю, что мне с тобой делать. Отшлепать за то, что умалчиваешь о таких вещах, или расцеловать до потери сознания за то, что облегчила наше будущее.
Ее глаза потемнели при упоминании о сексуальном наказании, но чувство вины победило.
— Прости, Гэл. Прости, что не сказала тебе о прибыльности того тура.
— Прости, что рассказал тебе о своем прошлом и показал, за какого мужчину ты вышла замуж.
— Нет. Я польщена, что ты мне доверился.
— А ты мне доверяешь?
— Безоговорочно.
— Значит, больше никаких грандиозных открытий? Ничего настолько эпического?
Она улыбнулась.
— Насколько мне известно, нет.
— Это хорошо.
— О?
— Теперь я могу перестать на тебя злиться.
— Ты больше не злишься?
— Нет.
— И что это означает?
— Это означает... что у меня есть еще одна проблема, о которой нужно позаботиться.
Я прижался своим телом к ее, прижимая свою твердость к ее животу.
— О, да, это очень важная проблема. — Встав на цыпочки, она поцеловала меня. — Думаю, смогу помочь тебе в этом.
— Уверен, что сможешь.
Наши губы соединились, когда она вздохнула:
— Итак... на чем мы остановились?
Деньги.
Счастье нельзя купить.
За их счет можно обеспечить счастье.
Но на них не купишь здоровье. Не купишь любовь.
Нельзя купить будущее, которое бесценно.
Деньги делают все проще, но они не могут купить мечты.
А мечты — это то, что мне нужно.
Взято из нового блокнота Э.Э.
...
Наши жизни изменились неизмеримо за следующие несколько недель.
Мы еще раз прошли медицинское обследование, чтобы убедиться, что витамины действуют и наши тела набирают необходимый вес. Мы встретились с поисково-спасательной службой, изучили схему обследования и обсудили, как далеко мы находились от радиуса их поисковой операции (не так уж далеко, но достаточно, чтобы не обнаружить нас). Мы выдержали еще несколько бесед с представителями австралийской иммиграционной службы по поводу нашего места жительства. Послали благодарственное письмо компании «P&O Cruises» за то, что они нас нашли. И посетили (к моей досаде) еще одного стоматолога, чтобы убедиться, что врачи круизной компании ничего не упустили.
Если учесть, что мы пропали три с половиной года назад, то ничего особенно плохого у нас не обнаружили. Только разбитое сердце после смерти подростка и пустота после ухода жизнерадостной девочки.
Но когда меланхолия пыталась одолеть, мы вспоминали, что у нас есть.
Мы были друг у друга.
У нас была Коко.
Мы живы и нас нашли.
Нам повезло.
На следующий день после визита Мэди Гэллоуэй отвез нас с Коко в ближайшую оптику, и там в течение часа проводили осмотр глаз и подбирали оправу. Его радость от того, что он наконец-то получил новые очки, стоила того, что мы заблудились в городе, к которому никак не могли привыкнуть.
В течение недели мы приспосабливались к оживленному миру. Мы ходили ужинать в рестораны и скрежетали зубами от громких звуков, назойливых посетителей и переработанных продуктов. Мы мирились с темпераментной малышкой, которая требовала тишины, как на пляже, и ночного света звезд. И мы ждали (не очень терпеливо), пока будут подготовлены очки для Гэллоуэя.
Иногда мы отваживались зайти в супермаркет, где все, что нам было нужно на острове, было доступно в обмен на деньги.
Деньги.
У меня они были.
У меня их было очень много.
Я была воспитана так, что необходимо оставлять несколько тысяч долларов сбережений, чтобы иметь нормальное существование. Уехав с Мэди в Америку, я стала откладывать несколько сотен тысяч, полностью уверовав в то, что моя жизнь устроена.
Но сейчас у меня было несколько миллионов.
И пока я не могла понять, что означает такое богатство.
Это было нереально.
Коко не останется без еды. Мы с Гэллоуэм не должны были беспокоиться о том, где жить и как мы себе это позволим.
Нам повезло.
Наши трудности закончились, и мы были вознаграждены.
Однако по мере того, как каждый день перетекал в следующий, я не могла избавиться от чувства подавленности. Здесь я была расстроена больше, чем когда-либо на нашем острове (даже в ужасно мрачные дни в конце).
Здесь я чувствовала себя не на своем месте.
Я по-прежнему готовила при свете луны, и мы ни разу не включали телевизор.
Как будто мы стали недоверчивы к подобным удобствам и предпочитали упрощенное существование.
Единственное изменение, которое мы приняли, — это Мэди.
Она вписалась в нашу жизнь так, словно постоянно была с нами.
Она вернулась на следующий день, и мы провели его в разговорах ни о чем и обо всем. Гэллоуэй рассказал ей, как нам удалось выжить. Я поделилась пикантными подробностями нашего брака. А она играла с Коко, словно была рождена для того, чтобы стать тетей.
