— Сходим посмотрим, — сказал Зик.
— Осторожней, парень, — сказал Сэм. — Еще ошивается там кто-нибудь.
— Что ты. Все еще смотрят представления.
Они засновали меж неосвещенных прицепов, подныривая под натянутые на скорую руку веревки с бельем.
— Кто там? — донесся из сумрака мягкий женский голос.
Мальчики остановились. Из потемок им улыбалась та самая блондинка, которую они видели на помосте у первого балагана.
— Ищете кого?
— Нет, мэм, — еле слышно ответил Зик.
— Денежки при себе есть, мальчики?
Молчание.
— Да вы подойдите поближе. Не бойтесь. Хотите, пущу к себе за пять долларов с брата. — Она расстегнула кофточку, оголяя в полумраке большую белую грудь.
— Не-ет! — Сэм с воплем кинулся бежать.
Секунду Зик, Рыбий Пуп и Тони стояли в оцепенении, потом сорвались с места и бросились за ним. Когда прицепы остались далеко позади, Зик крикнул:
— Эй, стойте!
— Зачем еще! — задыхаясь, отозвался Рыбий Пуп. — Дуем скорей отсюда!
— СТОЙТЕ, сказано! — взвизгнул Зик. — Упаси Бог кто из белых увидит, как мы мчимся, враз подумают черт-те чего!
— А верно ведь, — замедляя ход, выдохнул Тони.
— Ага, — Рыбий Пуп, тяжело отдуваясь, тоже пошел шагом.
Сэм темным пятном уносился все дальше под прикрытие ночи.
— СЭМ! — крикнул ему вдогонку Зик. — ПОГОДИ!
Сэм сбавил скорость, и они быстро поравнялись с ним.
— Вот дьявол, а? Клюнешь — и привет, линчуют! — возбужденно выпалил Сэм.
— Не разберу я, братцы, этих белых, — качая головой, сказал Зик.
— Первый раз белая женщина так при мне, — сказал Рыбий Пуп.
— У меня прямо дух перехватило, как она расстегнулась, — сказал Тони.
— Что она, что этот дядька, который позволяет, чтобы в него швыряли мячами, — сказал Сэм. — Никакой разницы.
— Кончайте, вы! — остановил их Рыбий Пуп. — Вот что: про эту белую бабу — никому, поняли? А то нас больше никуда не будут пускать.
— Ой, правда, — сказал Зик. — Моего папашу вообще хватил бы удар.
Взяв друг с друга клятву не разглашать тайны, они двинулись дальше, к дому. На перекрестке, откуда путь всем лежал в разные стороны, постояли немного.
— Ух, и нагнала на меня страху эта девка, — признался Зик.
— Из-за таких вот шлюх нас и убивают, — сказал Сэм.
— Понесло меня на эту чертову ярмарку, теперь жалею, — сказал Тони.
— И я жалею, — сказал Рыбий Пуп. — Смотри только — никому, договорились?
— Само собой. Могила.
— Вот именно. Не поймет же никто.
— Хоть цветные, хоть белые, кто поверит, что мы ее не трогали.
Глядя вслед приятелям, Рыбий Пуп поздно спохватился, что из-за этой передряги они даже забыли попрощаться. Повесив голову, не отирая со лба холодный пот, он зашагал к дому сквозь жаркую тьму.
— Интересно мне знать, — сказал как-то вечером отец, вставая из-за стола, — мужчина у нас Пуп или не совсем…
Рыбий Пуп вскинул голову, отер салфеткой губы.
— Ты про что, пап?
Отец закурил сигару, выпустил облако дыма и с задумчивым видом загляделся в одну точку. Мать потупила глаза, пряча улыбку.
— Маловат еще Пуп для такого, Тайри.
— Для какого это такого? — выспрашивал Рыбий Пуп. — Вы о чем говорите-то?
— О мертвяках, — грубо брякнул отец.
— Я мертвых не боюсь и привидений тоже.
— Серьезно?
— Когда я боялся? Ты видел?
— Да нет. По правде сказать, не видел.
— И чего надо делать? — спросил Рыбий Пуп, глядя то на отца, то на мать.
— Понимаешь, сынок, может выйти, что я тебя испытаю на деле, — сказал отец. — Мы с Эммой собрались завтра в Джексон, там съезд владельцев похоронных контор, и Джим с нами. Джейк хворает, Гьюк в отпуске. Некому подежурить завтра в ночь. Я и подумал, может, вы с Сэмом и Тони и Зик согласитесь не поспать ночку, присмотреть за порядком в заведении?
— А то нет! Пап, и чего нам делать? — Ему трудно было усидеть на месте от возбуждения.
— Подходить к телефону да вызвать доктора Бруса, если потребуется, вот всего и делов.
— И покойники там будут?
— Разве кто надумает помереть, тогда привезут, а так нет, — сказал отец. — А что, боязно?
— Ничего не боязно. Сбегать спросить ребят?
— Валяй. Только учти, не спать всю ночь и подходить к телефону.
— Да ясно. Чего тут особенного.
Не чуя под собою ног, он мчался по улицам, рассказывая встречным приятелям, какое его ждет приключение. Уй, елки-палки. Можно не ложиться до утра, попивать кока-колу, заедать бутербродами, жевать конфеты, горячего кофе возьмут с собой в термосе, картишки возьмут, пачку сигарет…
Назавтра, сразу после обеда, мальчиков препроводили в похоронное бюро.
— Подумайте, ребята, может, вам надо чего? — спросил отец.
— Нет, мистер Тайри, ничего не надо, сэр, — сказал Сэм.
— Эх, и лафа будет! — радовался Рыбий Пуп.
— А теперь выкладывайте — кто боится привидений?
— Только не я! — отозвался дружный хор.
— Я так скажу, ребятки, — сидите-ка вы в подвале. И холодок, и телефон слыхать, контора в аккурат над головой, — сказал отец.
— Будет сделано, мистер Тайри, — сказал Зик.
Оставшись одни, они накинулись на бутерброды с ветчиной, умяли конфеты, выдули кока-колу. Посидели в конторе, перекинулись в двадцать одно.
— А что, если принесут покойника, — вдруг спросил Сэм.
— Ну и подумаешь, — пожал плечами Рыбий Пуп.
— Вот бы взглянуть, — мечтательно сказал Зик. — Сроду близко не подходил к мертвецу. Ты когда дотрагивался до них, Пуп?
— А как же. Сколько раз. — Рыбий Пуп с треском хватил о стол картой.
— И какие они на ощупь? — спросил Сэм.
— Мясо. Холодное мясо, и все. Рука в точности как у тебя, или, например, у меня, только холодная.
— Сигаретку дайте, а, — сказал Тони. Заметно было, что ему не по себе.
— Пошли, правда, в подвал, — предложил Рыбий Пуп.
В подвале было прохладно, тянуло сквознячком сверху из открытого окошка, в котором, как в раме, виднелся кусок ночной улицы. По тротуару двигались мимо прохожие. Дальше, на заднем плане, под лучами газового фонаря слабо отсвечивала мостовая. У стены напротив окна стоял белый длинный стол, на котором из покойников откачивали кровь. Зик с робостью обследовал раковины, резиновые трубки, стеклянные кружки и шприцы, повел носом, вдыхая едкий запах — казалось, им пропитаны даже стены.
— Ой, глаза жжет, — пожаловался он.
— Прямо до слез, — сказал Сэм, вытирая глаза.
