маленькая слабость.
Она склонила голову, невинно глядя на меня. Я засмеялся.
— Строишь из себя наивную овцу, глупую дурочку, чтобы я не приставал со своими вопросами?
— Нет.
— Приятно знать, что ты выучили хотя бы один урок за месяц.
Ее голубые глаза смотрели на меня, вспыхивая огнем и тревогой. Она не доверяла мне и не собиралась открывать свой секрет.
А я хотел знать все о ней! Чем Снежина занимается каждую минуту, о чем видит сны, о ком мечтает, потому что я медленно, но верно сходил по ней с ума.
Я видел оставленные моей рукой призрачные рубцы на ее безупречной коже. Видел синюшное кольцо вокруг ее шеи от моих рук. Мой член растягивался, рвал и брал ее тугую дырку, сжимающуюся и текущую только для меня.
Я оторвал взгляд от ее шеи, прежде чем совершил что-то непоправимое.
— Простите меня, — выговорила Снежина, отступая. — Я подкармливаю птиц и летучих мышей. Иногда вместе с Дарьей, моей соседкой по комнате.
— Зачем?
— Она единственная моя подруга здесь, — пожала она плечами.
В течение четырех недель я наблюдал, как Катя ходит на прогулку. В выходные, когда ко всем приезжали посетители, она пропадала в парке целый день. К каждому за этот месяц обязательно кто-то приезжал, навещал, кроме Снежиной.
Никто не пришел повидать Екатерину, ведь я сам запретил встречи на ближайшие полгода. И ей было одиноко.
Если бы я задумался раньше над ее поведением и нахальством, я бы увидел и понял, насколько глубоко ее одиночество.
Оно началось гораздо раньше ее прибытия сюда. Снежину изоляцией уже давно не накажешь.
Может она у нее началась задолго до того, как Катю привезли ко мне. Что она на самом деле оставила в прошлом? Взаимолайки в соцсетях? Холодный особняк? Мир, в котором она осталась незамеченной, недооцененной и нелюбимой?
Две недели назад она перестала просить свой телефон.
— Возможно это вам кажется глупым, но животные благодарнее людей.
— Как так? Они говорят тебе спасибо?
— Им все равно кто я. Они меня не оценивают по положению моей семьи или по моему виду. Им все равно в кроссовках я или в вечернем платье. Им плевать сколько у меня подписчиков в соцсети… Если бы у людей были такими, мир стал бы другим...
Если бы у людей были сердца как у Екатерины Снежиной, моя вера в человечество воскресла бы.
В течение следующих нескольких часов она сдала несколько экзаменов, сходила на обед и просидела мои дневные лекции. Только в конце она закончила свой день наказанием, которое получила за опоздание этим утром.
Мытье полов ничему ее не научило, но я не делал скидок. Если она нарушила правило, она платит штраф. Я должен быть последовательным, иначе мои наказания перестанут иметь целительный эффект.
Через тридцать минут Снежина дошла с тряпкой до дальнего угла. Юбка задралась, но на этот раз я не отвел взгляд.
Она показала мне свой зад. Нарочно или случайно — уже не важно. Я залип на нижнем белье с высокими вырезами на ягодицах, повторяющее изгибы подтянутых молодых бедер. Полоса тонкого материала между ее ног прилегала к телу, образуя аппетитную долину от одной дырки до другой.
Я поерзал в кресле за столом, когда напряжение собралось ниже пояса и запульсировало на конце невыносимым желанием.
Эта проклятая юбка не могла сама по себе собираться вокруг ее талии. Теперь я подозревал, что зад Снежиной обнажил не ветерок из окна.
Она играла с опасностью, насмехаясь над зверем, соблазняя то, с чем не сможет справиться. Но каковы бы ни были ее намерения, мне снова придется сделать ей выговор.
Но я не мог подойти к ней, когда мой член стоял и голод бился в моих венах.
Поэтому я перевел взгляд на ноутбук, чтобы проработать завтрашний планы лекций. К тому времени, как Снежина закончила, у меня хватило самообладания и присутствия духа, чтобы разобраться с ней.
— Я закончила мыть пол, — она схватила ручку с моего стола и покрутила ее между пальцев. — Что теперь?
— Теперь мы разберем твое поведение.
— А что с ним не так?
— Ты отбывала наказание или пыталась привлечь мое внимание?
Ручка перестала вращаться.
— Я понимаю, что тебе хочется острых ощущений, но показывать себя своему преподавателю — это жалкая попытка быть замеченной, — я мрачно посмотрел ей в глаза. — Тебе так недостает внимания, что ты готова вывернуться наизнанку?
Она обошла стол, пока не остановилась рядом со мной в пределах досягаемости.
— Разве потребность во внимании грех? По-моему, она важна, чтобы не потерять человечность. Что такое брак без внимания супруга? Или ребенок без внимания родителей? Внимание это подарок друг другу. Разве нет?
Она стояла выше и смотрела на меня своими голубыми глазами.
Умными глазами.
Каждый день с ней похож на дикую поездку по серпантину. Я никогда в жизни не был так возбужден морально и физически.
— Ты не понимаешь, что внимание — это еще и привязанность?
— Конечно понимаю.
— А то, что показывать свою задницу преподавателю — это поиск негативного внимания?
— Мое тело вызывает у вас негатив? Или только мои трусики вам неприятны? Но вы уже видели их раньше. Даже требовали, чтобы я их вам показала. Но если они вам разонравились, я могу их снять.
— Не играй словами, Снежина! — мой голос хлестнул, как кнут, заставив ее отступить. — Когда ты плохо себя ведешь с единственной целью привлечь мое внимание, наказание перестает действовать как наказание. Я отпускаю тебя с последним предупреждением. Я больше не хочу видеть твое нижнее белье.
Я отвернулся к ноутбуку, подчеркивая, что разговор закончен.
Она задержалась на мгновение, я это слышал по ее дыханию, частому и поверхностному. Затем она резко пошла к двери. На пороге остановилась и оглянулась через плечо.
— Вы правы. Я одиночка. Мне нелегко найти друзей и обеспечить себя вниманием… привязанностью. Да, я ищу этой привязанности. Ищу у вас, потому что Даша и летучие мыши мне его не дадут. Того внимания, которого я ищу у вас.
— Стой! Ты говорила об этом с Валерией Сергеевной?
Она сделала испуганное лицо.
— Я не знаю ее, и мне не нужен консультант. Я не ее внимания хочу.
Я так и думал, что она именно это скажет.
— Хорошо, ты можешь поговорить со мной в
