общей для них двоих неизвестности, Антон жутко устал. Вздохнуть спокойно удалось лишь после заверений врача о том, что состоянии отца стабилизировалось.
Уезжал Антон в серьезной спешке и на грани ссоры с матерью. Ей наверняка хотелось видеть его рядом, вместе подпирать стены больницы спинами дни напролет, но он не мог себе этого позволить. Да и не находил смысла.
Он улетел обратно, так и не выгадав времени на обстоятельный звонок Вере. Сначала все мысли были заняты состоянием отца, позднее не было условий для нормального разговора, а объясняться в трех словах казалось неправильным.
Зайдя домой, Антон схватился за телефон, но нарвался на полное игнорирование со стороны Веры. Наверное, спустя час бесплодных звонков он психанул и поехал к ней домой, чтобы и здесь нарваться на полное отсутствие ответа.
Поглядывая на неподвижную дверь подъезда, Антон равнодушно размышлял о том, что пора бы убираться восвояси. Свалиться с простудой перед рейсами и, вероятно, еще одной поездке к родителям, нельзя. Тем не менее сдвинуться с места сразу не получается, а спустя несколько минут – уже поздно.
Во двор, ослепляя ярким светом фар, въезжает желтое такси. Антон прищуривается в надежде рассмотреть пассажиров, но бесполезно: машина останавливает достаточно далеко и в темноте сквозь мутное стекло ничего не видно.
К счастью, задняя дверь открывается и на улице появляется Вера. Волосы и едва обмотанный вокруг шеи шарф раздувает ветром, пока она продолжает о чем-то говорить с незримым собеседником.
Сделав шаг вперед, Антон резко останавливается. Из такси выходит второй пассажир. Мужчина.
Вера немного поворачивается. Она и незнакомец продолжают болтать. Оба активно жестикулируют и наконец вроде бы прощаются. Напоследок обнявшись.
Лица Веры сейчас не увидеть, зато счастливую улыбку незнакомца, вернувшегося в такси, Антон подметил. Желание выйти навстречу жене пропадает. Он остается у подъезда и ждет.
Такси светит включенными фарами и не уезжает. Плотно закутавшись в пальто, Вера быстро идет по двору, едва смотря по сторонам.
Когда их взгляды наконец встречаются, Вера почти подпрыгивает на месте.
– Антон?! – пугается она. – Ты когда успел?..
– А я давно здесь. – Пожав плечами, Антон небрежно отлепляется он двери и ступает ближе. – Все ждал, когда ты появишься.
Неподалеку слышится тихий шорох шин.
– Давно? – Обернувшись, Вера настороженным взглядом провожает отъезжающее такси. – Зачем?
Ее вопросы Антон пропускает мимо сознания.
– С кем ты приехала? – Вот что действительно его интересует. Наткнувшись на недоуменный взгляд, он вынуждено добавляет: – Что за мужик с тобой сидел?
– Это Петя.
– Петя? – Кажется, пренебрежения скрыть не удается.
Лицо Веры меняется сразу, обретая привычную для последнего месяца холодность, граничащую с высокомерием.
– Да, – подтверждает она ровно и с самым непринужденным видом принимается искать в сумке ключи.
– И кто он тебе, этот Петя?
– Друг.
– Не помню у тебя таких… друзей.
– Да? – Вера сопровождает ответ смешком. – А кого из моих друзей ты вообще помнишь?
Открыв рот, чтобы озвучить список имен, он запинается на вдохе. В голове пустота. Возникает туманное воспоминание о какой-то Тане или Ане.. однако уверенности нет. Чувствуя себя донельзя нелепо, Антон опускает взгляд и с досадой плотно сжимает губы.
В запале ему думалось, что о Вере он знает по-настоящему многое, а теперь, так просто получив по носу, он вдруг осознает, что едва ли знает о ее жизни вне их общего дома что-либо, кроме общих сведений. Знает ли он, у кого искать собственную жену, случись что-нибудь, кому звонить и куда ехать? Впервые он задает себе этот вопрос и всерьез пытается отыскать ответ.
Вспоминается, как Вера еще в начале их семейной жизни настойчиво попросила у него контакты ответственных лиц на его работе и нескольких коллег. Антон, не понимая этой инициативы, но не желая обижать новоявленную жену, скинул ей парочку телефонных номеров, ни на секунду не задумавшись об обратной ситуации.
– Извини, – вырывается у него, когда сохранять молчание и дальше становится неловко. – Тяжелый день.
Вера кивает, не смотря в его сторону. Она словно обижена, но и здесь Антон не может сказать наверняка: прежде подобных эмоций с ее стороны он не наблюдал. Наверное.
Оттого, сколь плохо он, похоже, знаком с собственной женой, его накрывает смесью из злости и стыда, а еще удивлением: разве можно было не замечать этой вопиющей неосведомленности целый год? Ведь и в голову не приходило восполнить информационные пробелы, которые ничуть его не беспокоили. Что ж, стремление Веры избавиться от мужа в его лице теперь вызывает некоторое понимание.
– Ты что-то хотел? – Ее голос звучит спокойно, едва ли не безразлично.
Все же обижена. Немудрено. Плеяда его косяков за последние сутки не могла не принести последствий.
– Холодно. – Медленным и внимательным взглядом Антон изучает Веру с головы до ног, подмечая и тонкий капрон, и небрежно запахнутое пальто – одно их тех, что она носила только в теплое межсезонье или красоты ради зимой. – Поднимемся, пока ты не замерзла.
Изящная фигурка, обдуваемая ветром, чуть заметно каменеет.
– Не думала, что ты… надолго.
На миг стиснув зубы, чтобы не ляпнуть одну из многих рвущихся с языка претензий, Антон лишь бесшумно выдыхает нечто, не оформившееся в слова, а вслух произносит уже иное и примирительное:
– Я бы не отказался от кофе.
Одну долгую секунду Вера задерживает на нем пристальный, полный сомнения взгляд. В выражении ее лица не прочитать ни недовольства, ни гостеприимства. Быть может, только намек на недоумение – в едва нахмуренных бровях.
– Ладно, – она вдруг кивает. – Пойдем.
На ее кухне уютно и не одиноко. И постепенно отступает с особенной силой навалившаяся после известия об инфаркте отца напряженность. Усталая тяжесть в теле как будто слабеет, взвинченное состояние сменяется покоем.
Сидя за обеденным столом, Антон наблюдает за тем, как Вера разогревает ужин и заваривает чай, как расставляет посуду и задумчиво изучает содержимое холодильника. Его взгляд она или не чувствует, или игнорирует: сам он смотрит, совсем не скрываясь.
Забавно, как неожиданно его цепляет Верино равнодушие: сейчас Антон не против реакции, даже негативной. В мыслях то и дело появляются образы из прошлой семейной жизни: разные повседневные мелочи, веселые минуты, секс…
Не зная, чем занята его голова, Вера непринужденно наклоняется и достает из кухонной тумбы не распакованную коробку чая и медленно выпрямляется, томно прогибаясь в спине.
Антон сглатывает подступившую к горлу слюну и отводит взгляд.
Ему хочется того, что хотеть нельзя.
– Я вдруг понял… – Признание звучит неожиданно даже для него самого. – Что совсем тебя не знаю.
Обернувшаяся на его голос Вера выглядит до глубины души удивленной и растерянной.
