единственного человека.
С волнением я остановилась на предпоследней ступеньке и оглядела зал, выискивая его.
В мерцающем свете, за толпой танцоров, он стоял, как стражник, у дальней стены холла. Его серьезный взгляд встретился с моим и не упустил ни единого сантиметра, скользнув по мне с головы до пят.
Под танцевальную музыку студенты кружились вокруг меня, остановились, поворачивали головы и понимающе смеялись.
Но для меня существовал только он.
Дыхание участилось, от жара и от холода бросало в дрожь. Я хотела бежать к нему, хотела снова почувствовать его губы, его язык, услышать наши смешанные гортанные стоны и извиваться в его умелых руках.
Я хотела раздеть Шереметьева и трахнуть уже. Судя по огню в его глазах, он думал о том же.
— Господи, вы двое не можете делать это менее очевидно? — шепот Алекс донесся со спины, и он подтолкнул меня вперед, освобождая лестницу. — Хватит таращиться на него, найди мне Дарью.
Я моргнула, прерывая транс. Все ближайшие танцующие смотрели, как я таращусь на ректора. И как Шереметьев в ответ смотрит на меня.
Вот дерьмо.
Очевиднее только надпись на лбу: “Хочу трахнуть Игоря Александровича”.
Но я пошла вперед, кивая и раздавая улыбки. Теперь сосредоточила внимание только на поиске Дашки, хотя хотела смотреть только на ректора.
После его взгляда я вообще ни на чем не могла сосредоточиться.
Соседка нашлась у выхода из академии, подальше от музыки и парочек, в одиночестве стоящая с краю.
В динамиках гремела знакомая песня. Я поймала ритм и, танцуя, направилась к Дарье.
— Почему ты не танцуешь и не показываешь им класс? — прокричала я и покачала бедрами.
— Они этого не переживут, — хохотнула Даша.
— Так порви их!
Ее глаза метнулись через мое плечо, а губы сжались.
— О чем говорили с Алексом?
Пусть Дашка старалась не выдавать себя, но в ней бурлила ревность. И я ее понимала! Если бы Шереметьев предпочел мне другую… Я бы… Я… Не знаю, что бы я с ней сделала!
— Немного обо мне, немного о Шереметьеве и как он затейлив в наказаниях, и немного о тебе.
Не успела я договорить, как Даша вскинулась:
— Обо мне? Ты говорила с Александром обо мне? Что ты ему сказала?
— О, подруга, да ты так волнуешься, что тебе надо выпить, — я подхватила Дашу под локоть и поволокла к столам, но ее трясло.
— Что ты сказала?
— Ничего. Это он сказал, чтобы я нашла тебя.
Даша тут же остановилась как соляной столб, которого с места не сдвинешь.
— Я не могу… Я так долго этого ждала, но сейчас не могу…
— Вот поэтому выпьешь, а потом пойдешь, — твердо сказала я. — И еще раз. Я ничего не говорила Алексу. Честное слово. Если он что-то и заметил, то сам.
Я вставила стакан с пуншем в руку Даше, убедилась, что она все выпила, а потом показала направление, где она найдет своего Александра. Пару раз она озадаченно оглянулась на меня, но как на магнит, приближалась к Алексу. Надеюсь, он не сглупит с моей подругой.
Я обернулась и увидела Тимура. Его взгляд тоже задержался на мне, беззастенчиво лапая с ног до головы. И это было совсем неприятно, не то что раздевающий взгляд Шереметьева.
Тимур оставался настойчивым, но в лоб больше не действовал. Это казалось странным, учитывая легкость, с которой он флиртовал с каждой второй после расставания с Алисой.
Самый красивый и востребованный парень в академии. К тому же самый богатый благодаря родителям. Он стоял передо мной, одетый в сшитый на заказ смокинг, и улыбался. Каждая девушка в холле глазели на него и ждали своего шанса. А он как назло нацелился на меня.
Если Тимур пригласит на танец, все студентки возненавидят меня.
— Черт побери, — облизнулся он. — Ты убиваешь меня.
— Жаль, что ты живучий, — бросила я в поисках куда бы свалить.
Ему не требовалось никаких подсказок.
— Могу я пригласить тебя на танец? — Тимур протянул мне руку, но шутка была в том, что меня уже взяли.
Мысли тут же улетели. Дыхание перехватило. Я с каждым ударом сердца уже принадлежала другому.
— Отличное платье, Снежина.
Тихое мурлыканье Шереметьева обожгло мне ухо, заставляло меня дрожать. На следующем вздохе он встал рядом со мной и поприветствовал Тимура.
Но его рука осталась лежать на моей талии, чуть пониже. Это собственничество согревало меня.
Жар пронзил, хлестнув между ног. В немом восхищении я наблюдала, как его взгляд скользил по мне, а соски тут же отреагировали, проступив под тонкой органзой камушками. Шереметьев спустился взглядом ниже, отслеживая линии моего тела и пожирая каждую полоску обнаженной кожи.
— Могу я все же забрать ее на танец? — вмешался Тимур, протягивая руку и замечая, что я все еще в хватке ректора.
Шереметьев не торопясь отпустил меня и выпрямился в полный рост.
Я оглянулась, выхватывая в толпе танцующих Дарью. Она уже покачивалась в объятиях Алекса с довольной улыбкой на лице. Хорошо ей.
Я повернулась к Тимуру.
— Я не танцую...
Но договорить не успела. От Шереметьева исходило неудовольствие, но он нарочито подчеркнул:
— Сегодня танцуют все. Даже я. Только держите руки выше ее талии, Тимур.
— Я знаю правила, — буркнул тот и увел меня от сверкающего глазами ректора.
Тепло его тела было неприятно, и я почувствовала себя в ловушке.
Я отбросила это ощущение и притворилась, что не ощущаю требовательного взгляда Шереметьева. Ему тоже нужно почувствовать ревность и мою злость от продолжительного одиночества.
— Надеюсь, ты будешь придерживаться правил не только со мной.
— Хм, — Тимур притянул меня ближе, почти коснувшись своим ртом моего виска. — Я предпочитаю тебя.
— Откуда такие предпочтения? Я тебе повода не давала.
— Потому что ты моя, Катя.
— Что? — я попыталась оттолкнуть его, но он удержал.
Его руки обняли меня сильнее, прижимая к себе.
— Я должен тебе кое-что сказать. Возможно, это станет и твоим новогодним подарком.
— Говори уже, — сморщилась я, прекрасно понимая, что мне придется огребать от девочек за один только танец с ним, которого я не хотела!
Но намек Шереметьева не поняла бы только дура. Он тоже будет танцевать. Со мной! И ради этого я потерплю и Тимура, и любого другого, с кем придется
