Но это не обо мне.
Ответить любезной, ничего не значащей фразой я смогла. Да и не хотела. Никакой доброты в этом утре я не видела и не ощущала. Так зачем лицемерить? Поэтому просто пожала плечами и повернулась к рабочей зоне в поисках чистой питьевой воды.
— Фильтр вон там, — Роман будто мысли мои прочитал, указав на прикреплённый к стене возле раковины красивый хромированный бак. — Я заказал завтрак — скоро привезут. Ты же знаешь, что я не умею готовить совершенно. Одежду тебе тоже привезут.
— У меня своя есть, — разговаривать с ним не хотелось.
— Но до неё тебе же ещё добраться нужно. Или поедешь в свадебном платье?
А вот и привычный должановский сарказм. А я уж думала, сколько ещё будет изображать из себя парня-мечту?
И вообще, я искала ванную.
Тут в дверь позвонили.
— Наверное, курьер. Я открою. И если ты ищешь ванную — она там, — Рома указал на дверь рядом с кухней, а сам ушёл в гостиную, чтобы открыть двери.
Я нырнула в указанную дверь и с облегчением обнаружила, что тут, слава Богу, она закрывается на замок. Сбросила Ромины халат и рубашку, сняла бельё и подвязала волосы, свернув жгутом. В просторной ванной были на выбор и душевая кабина и большая угловая ванная, раковина, шкаф с полотенцами и другими нужными принадлежностями. За застенком располагался унитаз, и даже стояло небольшое биде. И всё это в мягком единении песочного и кофейного цветов.
Встав под душ, я позволила себе расслабиться. Пусть хоть на пару минут забыть, в какой ситуации я оказалась. Просто позволить воде смыть свинцовую тяжесть с уставших плеч.
На кухне, куда я вернулась после душа, Романа уже не было. Зато на столе лежал пакет со свёрнутой одеждой. Чёрные лосины и удлинённая светло-серая туника. И, главное, размер сел один-в-один. Надо же.
Открыв холодильник, я осмотрела содержимое. Притрагиваться к заказанной Должановым еде не хотелось, поэтому я решила себе что-нибудь приготовить. Не умирать же с голоду.
Но едва я уселась за стол с тарелкой омлета, мой новоиспечённый муженёк нарисовался с двумя коробками какой-то китайской еды. Присел напротив и пододвинул мне одну, на что я никак не отреагировала. Рома небрежно пожал плечами, распечатал палочки и коробку и начал есть. Я засунула в рот последний кусок омлета, уже совершенно безвкусный от такой компании, и встала. Вымыла за собой посуду, разобралась, куда её убрать. Всё это время, в почти полной тишине, я ощущала, как жжёт между лопатками. Он смотрел, я это чувствовала. Тяжёлый взгляд давил на позвоночник и моё самообладание, которое вскоре и лопнуло, забрызгав всё вокруг.
— Передай, пожалуйста, соль, — попросил Должанов.
Серьёзно? Неужто в псевдокитайском ресторанчике, что в конце проспекта, плохо посолили?
Я нашла солонку на подставке над рабочей частью стола и протянула Должанову. Только вот ведь незадача, как только он уже почти взял её в руки, мои пальцы дрогнули, и стеклянная колбочка с солью разлетелась вдребезги, забрызгав пол осколками и припорошив солью.
— Ой. Кажется к ссоре, — сказала я как можно спокойнее, глядя в глаза Роману. — А может сахару?
Сахарница отправилась туда же. И знаете что? Глядя на то, как наливались яростью глаза Должанова, мне становилось чуточку легче. Совсем немного, и всё же.
— А может тебе яишенку пожарить?
Лоток с яйцами растёкся рядом с осколками, засыпанными солью и сахаром.
— Аня, прекрати истерику, — Должанов вскочил со стула и сжал кулаки, хотя говорить старался спокойно.
— Ну что ты, Ромочка, какая истерика? Твоя жена просто хочет приготовить тебе завтрак. Просто по неопытности такая вот неуклюжая.
Когда я взяла со стола ещё одну стеклянную банку с чем-то сыпучим, Роман схватил меня за запястье и дёрнул на себя.
— Хватит! — рявкнул уже куда более жёстко.
Наверное, мне и правда пора было бы испугаться, но я слишком устала. Думаю, он прав, это истерика. И я, чёрт возьми, имею на неё полное право. За всё то, что этот человек и его семья сделали со мной, моими близкими. За то, что заставили на этой чёртовой свадьбе смотреть на родителей и думать о том, в каком же жестоком они заблуждении. За то, что заставили выбирать между собственной честью и жизнью дорогого мне человека. Я их всех ненавижу. И его я ненавижу в первую очередь.
Только потом я заметила, что мои щёки жжёт соль, а крепкие руки развернули к себе спиной и сжали.
— Успокойся, Фенек, пожалуйста.
Но мне удалось вывернуться и что есть силы толкнуть его в грудь.
— Убирайся!
Плевать, что я в его доме, я сюда не напрашивалась. Туман злости и обиды застилал разум, а пелена слёз размывала очертания мужчины напротив.
— Я тебя ненавижу!
Роман опустил руки и сделал шаг назад. Потом развернулся и быстро вышел из кухни, а через несколько секунд хлопнула входная дверь.
Мои же силы иссякли, и я просто опустилась на пол и разрыдалась громко и откровенно, как, наверное, ещё никогда себе не позволяла. Даже тогда на выпускном, даже после унижения в этой самой квартире, даже вчера. До икоты и спазмов где-то глубоко под диафрагмой, до красных пятен перед глазами. До горького временного облегчения.
***
В эту ночь я ночевала одна. Рома так и не вернулся. И в следующую тоже. Мне было всё равно. Ключи он оставил на тумбочке в коридоре.
Я перевезла свои вещи из дедушкиной квартиры, забрав даже горшки с фиалками, потому как сам дедушка уже был в Израиле, и поливать цветы было некому. Постоянно звонила Яна, волнуясь о том, как я. Она ничего не говорила о Должанове и о том, где он подевался. Возможно, не знала и сама, а может быть понимала, что мне наплевать. Где же ещё ему быть, если не у очередной алины.
Во вторник вечером Роман вернулся злой и пьяный. На меня даже не взглянул, а сразу закрылся у себя в кабинете. Утром в квартире его уже не было. И ещё несколько дней я провела в одиночестве. На работу Ротканов пока сказал не выходить — отпуск у меня, оказалось, продлили. Даже скучно как-то стало. И вот субботним утром я решила побаловать себя блинами. Почему нет? Сейчас нажарю целую тарелку и усядусь смотреть сериал. Посмотрю хоть на экранные любовь и счастье.
Едва я перекинула на тарелку третий блинчик, как в дверь позвонили. Поколебавшись пару секунд, я отёрла руки о передник и пошла открывать. Вряд ли это Роман, у него же ключи свои есть. Яна бы или папа позвонили. Тогда кто?
Я провернула замок и открыла дверь. На пороге стояла незнакомая мне женщина — очень красивая и хорошо одетая. Зеленоглазая, с ярким рыжим цветом волос, почти как у меня, только более глубоким, что ли. Незнакомка осмотрела меня с головы до ног, а потом едва ли не брезгливо спросила, скривив ярко накрашенные губы:
— А ты ещё кто такая?
43
Едва не зацепив меня плечом, незваная гостья просочилась в квартиру, не признав во мне этому препятствие.
— Чем-то могу помочь? — я спросила максимально вежливо, сложив руки на груди, всем своим видом показывая, что расположена, в отличие от моего голоса, не так уж и дружелюбно.
Девушка повела плечами, позволяя коротенькой тёмной шубке соскользнуть с плеч, по-хозяйски повесила её на вешалку в коридоре и, не снимая туфель на высокой шпильке, прошла в гостиную.
— А знаешь, — улыбнулась она скорее своим мыслям, чем мне. Потом подошла ближе и посмотрела на меня даже с каким-то восторгом. — На него нельзя долго сердиться. Я польщена тем, что даже прислугу он выбрал похожую на меня.
Оуч. Вот оно что. Кажется, кое-кому забыли прислать пригласительную на свадьбу. Наверное, мне последние дни и правда было скучно, потому что я вдруг решила подыграть. Ну а что? Должно быть весело.
— Так и где Рома? Роман Игоревич, точнее.
— Понятия не имею. Он мне не отчитывается, — я пожала плечами, продолжая внимательно разглядывать гостью, пока она прошлась по гостиной, провела своими тоненькими пальчиками с хищным тёмно-коричневым маникюром.
И кто вообще ей сказал, что это красиво? Будто только что вытащила руку из дерьма.
