сжались в кулаки. Больше у меня не было сил терпеть этого гада в магазине.
– Если вас не интересуют мои цветы и вы не планируете ничего покупать, то покиньте, пожалуйста, магазин.
Ландольф сузил глаза и гордо приподнял подбородок, мол, как это такая простушка посмела ему возразить?
– Покину тогда, когда захочу, милочка. Вы не в том положении, чтобы мне указывать. Так что, как подобает остальному отребью, притихните и наслаждайтесь обществом богатого клиента, или же я за последствия не отвечаю, – нагло сорвав один яркий цветущий пион, ненавистный гость принюхался к цветку и показательно чихнул.
– Фу, отвратительно. Хотя другого от подобной хозяйки магазина я не ожидал.
В груди все сжалось от переполняющей меня обиды. Почувствовав превосходство, Ландольф сорвал еще несколько разных цветов и растоптал их по полу.
– Прекратите портить их! – воскликнула я, выбежав из-за прилавков в зал.
– Я лишь бросил мусор туда, где он должен быть, – съехидничал он. – Так что молчите в тряпочку, как это делает ваша тихая гостья, и радуйтесь моей помощи.
Гад уже потянулся, чтобы сорвать еще несколько цветов, но я перегородила ему дорогу.
– Кажется, вы слишком расхрабрились, Эрика, – прошипел Ландольф. – Отойдите, и я сочту происходящее недоразумением.
– Оставьте магазин и цветы в покое!
Глаза ненавистного гостя налились краснотой. Он что, вправду на меня злится? Это мне надо злиться за все его проделки! Только вот душу грызла жалость к нагло уничтоженным цветам и бедной, смущенно вжавшейся в угол девушке.
– Думаете, раз шрамы рисунком закрасили, так сразу перестали быть уродкой? – съязвил он, указав на мои спрятанные под гримом изъяны.
В этот миг дверь вновь распахнулась, и на пороге возникли две знакомые фигуры.
– А что здесь происходит? – поинтересовался Генрих, переводя взгляд то на меня, то на надменного гостя.
– Да так, разборка с владелицей за некачественный товар, – фыркнул Ландольф. – Я бы на вашем месте сто раз подумал, прежде чем заходить в такое захолустье.
– А я бы на вашем месте тысячу раз подумал, прежде чем оскорблять мою невесту! – рыкнул Генрих, сжав правую руку в кулак.
– М-м-м, так это вы тот самый причудливый мужчина с повязкой, взявший к себе из жалости эту замухрышку? Аделаида мне много о вас рассказывала.
– Жалеть скорее надо вас, ибо вы не видите дальше собственного носа, – сострил любимый. – А теперь покиньте магазин. И за испорченные цветы заплатить не забудьте.
– Да как вам только ума хватает так со мной разговаривать? – казалось, будто Ландольф сейчас задохнется от возмущения. Нырнув рукой в карман плаща, мужчина вытащил несколько монет, стоимостью меньшей, чем уничтоженные цветы. – С вас и столько хватит. И насчет магазинчика слишком не радуйтесь – я обязательно найду хозяйку и поговорю с ней. Обычно мало кто способен устоять перед богатством… Так что наслаждайтесь последними днями счастья, Эрика.
Сказав это, он вышел и громко хлопнул дверью. От удара стекла в окнах задрожали, а табличка, висящая на веревочке, слетела с гвоздя и упала. Всхлипнув, я опустилась на пол и взяла в руку один из безжалостно растоптанных цветков. Казалось, будто мою надежду на счастье растоптали точно так же.
– Я так понимаю, это тот ублюдок, который тебя доставал? Вот сволочь… Что Аделаида, что он – одного поля ягоды. И чего вот ему неймется?
– Ему просто приносят удовольствие подобные насмешки, – пожала я плечами, грустно потупив взгляд. – Похоже, он не успокоится, пока не добьется моего отъезда из города. Или же моей смерти в одиночестве…
– Не дождется! Ни я, ни Криста ни за что тебя не бросим! Успокойся, милая, все будет хорошо! – Генрих присел рядом и приобнял меня.
– Но наше дело теперь в опасности, – причитала я. – Он хочет соблазнить Лилиан деньгами, чтобы выкупить у неё магазин.
– Размечтался! – твердо ответил Генрих. – Мы расскажем Лилиан и Кристе о случившемся, и они этому гаду ничего не дадут, вот увидишь. А пока давай приберемся в магазине. И нас, кажется, заждалась гостья.
Выслушав жениха, я перевела взволнованный взгляд к углу, где все еще стояла та самая немая незнакомка. Похоже, все это время она наблюдала за нами. Интересно, почему девушка не ушла? Неужели решила поддержать нас?
– Ты пока прибери тут все, солнышко, а я гостье помогу, – Генрих помог мне встать, а потом опалил украшенное своим подарком запястье нежным поцелуем.
– А ты точно справишься? Ведь…
– Как-нибудь управлюсь. Все будет хорошо! – заверил он меня и направился к незнакомке. Краем уха, прибирая вместе с Грегом в заначку для компоста теперь уже негодные к продаже уничтоженные бутоны, я слышала, как мой мужчина, словно опытный торговец, предлагал девушке разные цветы. Менее, чем через пять минут незнакомка, благодарно нам поклонившись, направилась к выходу.
– Будем ждать вас еще. Вы же придете, правда?
Гостья кивнула в знак согласия и, держа в руках перевязанный джутовой веревкой букет, тихонько прикрыла дверь, по доброте душевной еще повесив на место магазинную табличку.
– Как ты это сделал? – поинтересовалась я, не сдержав любопытства.
– Все очень просто, – жених лукаво улыбнулся. – Может, девушка не говорит, но зато очень громко думает. С помощью дара я отчетливо почувствовал, чего ей хочется, а дальше в дело пошли навыки торговли. За столько лет, проведенных на рынке, я кое-чего да нахватался.
Я улыбнулась и бросила взгляд на оставшийся кусок пирога. Так было мне радостно за своего мужчину, что вся обида на Ландольфа как-то неожиданно отошла в сторону. По крайней мере на время.
– Может, тогда выпьем чаю и отпразднуем твою первую торговую сделку?
Генрих не стал отказываться, и уже через пару минут мы всей троицей вместе с Грегом пили чай, а там и Криста вернулась. У меня не нашлось сил, чтобы рассказать подруге о недавно приключившейся ссоре с Ландольфом, но Генрих сделал это за меня.
– Вот гнусный гад! – фыркнула подруга. – Спасибо, что рассказали, я обязательно поведаю обо всем тетушке. Может, она не против лишних денег, как и любой человек, но честь друзей для нее гораздо важнее! Так что будь уверена, Эрика – магазинчику ничего не грозит.
С плеч словно рухнул огромный камень. Конечно, некое сомнение, что все начинание после визита Ландольфа пойдет под откос, еще противно свербило на душе, но при этом слова Кристы и Генриха внушали веру, что наше дело в безопасности.
Остаток дня прошел вполне спокойно: Генрих потихоньку перетаскал Людвигу все травы, а после посильно помогал в продажах. Грег немного даже за нами понаблюдал, а потом отправился домой вместе с главой семьи.
По окончании смены мы посчитали выручку и обрадовались:
