на это молча, насупившись, потом ушел, громко хлопнув дверью. Шекспир как-то сказал, что убитых словом добивают молчанием. Именно эту тактику и выбрала Джулс на следующие несколько недель. Сейчас они хотя бы разговаривают. Скорее по необходимости, чем из смирения.
– Эйприл, убери телефон, – командует Джули, с громким стуком опустив на стол кружку, с которой не расстается с приезда. «Знаешь ли ты, как сильно я тебя ненавижу?» написано на ней, и, клянусь, она всегда ставит ее так, чтобы надпись смотрела Тобиасу в лицо.
На самом деле она бесится не из-за телефона, а из-за того, что это он его подарил. Тобиас практически выклевал мне мозг, расспрашивая, что нужно девочке в четырнадцать. Но ориентироваться на свой вкус я не могла. Между мной и Эйприл различия размером с Гранд-каньон. Поэтому было принято коллективное решение – новый телефон.
– Не порти настроение, Джей-Джей. И так тошно.
Вообще-то за время нашего пребывания здесь у меня возникло стойкое ощущение, что мы добровольно поместили себя в психушку, и испытываем друг друга на прочность.
– Тебе понравился подарок? – спрашивает у Эйприл Тобиас. Не из вежливости, скорее чтобы просто разрядить обстановку.
– Да, класс, – отзывается она, но тут же добавляет: – Я ведь могу позвонить брату? У меня же день рождения.
И никто не успевает рот открыть, как из динамика раздается знакомый голос. Отзывающийся в груди такой дикой болью, что меня едва не скручивает пополам.
– Эй, детка, как ты? – Он делает вид, что шутит, но в голосе надлом. Он буквально сквозит фальшивыми нотами, хотя Август и смеется. – С днем рождения, мелкая засранка. Не спрашиваю о том, обижают ли тебя, потому что знаю, ты сама обидишь кого угодно. – И впервые за этот месяц я слышу, как Эйприл смеется в ответ. – Надеюсь, ты там еще не всех достала?
– Спроси сам, – отвечает она, толкая телефон в центр стола. – Спиногрыз спит, а остальные здесь. Тобиас, Джулс, и… Анна.
Повисает пауза, и я срываюсь с места, запираясь в ванной. Опускаюсь на пол, пытаясь справиться с панической атакой. Их не случалось со мной уже больше года. Лишь первое время после взрыва я начинала задыхаться от страха. Но сегодня, услышав голос Августа, снова вспоминаю тот день. А еще слова и поцелуи, каждый из которых ложь.
Я сгибаюсь пополам, обхватывая себя руками, и тихо вою, упираясь лбом в холодный пол. «Это все в прошлом». Боль в прошлом. Страх в прошлом. Взрыв в прошлом. И самая сложная фраза, которую я заставляю себя произнести вслух. Чтобы знать. Чтобы услышать ее собственными ушами:
– Август в прошлом.
Глава 2. Август
– Выключи, – слышу я раздраженный голос Тобиаса, а следом и быстрое бормотание сестры: – Мне надо бежать, – проговаривает Эйприл, а потом шепотом, как будто она приложила телефон ко рту и пытается успеть сказать все за секунду: – Я люблю тебя, братик. Я очень сильно тебя люблю.
На этих словах мне приходится запрокинуть голову, потому что я чувствую, как проклятые слезы так и норовят сорваться с глаз. Но здесь, в доме Ли, я никогда не дам им пролиться.
– Август, ты идешь? – зовет Глория. – Обед на столе. Давай живее!
– Да, сейчас! – кричу в ответ.
Сам же включаю воду, но все еще сжимая в руке телефон, продолжаю смотреть на фото на экране. Я так его не убрал. Наши загоревшие под активным весенним солнцем лица, широкие улыбки и поцелуи, которым нет конца. Мы двое втрескавшихся в жизнь, океан и друг друга. «Вирджиния – для влюбленных» 16.
Мы прописывали эту истину руками, губами, пальцами. Целуя друг друга при каждой возможности, впервые не думая о том, что скажут другие. Хотя у самой кромки океана никто бы не стал осуждать. Ведь где, если не здесь, и когда, если не в восемнадцать, сходить с ума?
Анна улыбается океану, ветер развевает волосы, а в глазах светится счастье. Которое я сам создал, а потом уничтожил.
Мне нельзя ей звонить. Нельзя писать. Пытаться связаться в социальных сетях или через кого-то из знакомых. Её семья сделала все, чтобы мы больше никогда не встретились.
– Эй, ну сколько можно ждать? Есть охота. – Это уже Ли.
– Иду.
С тех пор, как живу один, я обедаю у них каждые выходные. Глория говорит, я всегда буду членом семьи, и неважно сколько лет мне исполнится. Ли молчит. Но в его понимающем молчании за эти годы я научился замечать все оттенки сопереживания. Поэтому, чем могу, стараюсь отблагодарить за гостеприимство. Но сегодня я обещал быть в другом месте.
– Сколько можно звать? – возмущается Глория и треплет меня за ухо. Скорее флиртующе, нежели по-матерински. Но Глория из тех, кто не смутится даже голышом по центру города пройтись. – Давай, наконец, садись.
– Простите, но сегодня не смогу остаться. – Я снимаю с вешалки толстовку и влезаю в кроссовки. – Обещал одному человеку помочь.
– Кому? – спрашивает Ли.
– Потом расскажу, договорились?
Я выскальзываю из дома. Хотя на улице весна, воздух уже по-летнему жаркий. Обычная картина восточного побережья.
Ньюпорт-Ньюс самый обыкновенный город. В нем не случается ничего из ряда вон выходящего. Ничего, кроме отпетого хулигана, который час болтается в автобусах, чтобы в собственный выходной открыть двери школы. Кому сказать, не поверят.
Внутри тихо. Не слышно даже привычных шаркающих шагов уборщика. Я медленно иду по коридору, в кои-то веки наслаждаясь тишиной.
–Мисс О? Вызывали? – заглядываю в кабинет, но за учительским столом непривычно пусто. Мисс Остин балансирует на стуле, пытаясь закрепить над доской угол растяжки, и, судя по тому, что еще пару сантиметров и грохнется, получается у нее фигово.
– Кажется, вам не помешает поддержка снизу, – хмыкаю я, глядя на плакат «Доброго пути выпускникам!». На что она ворчит:
– Август, ты допрыгаешься, честное слово.
Но несмотря на строгость, улыбается, указывая на второй край.
– Слезайте, я сделаю сам. По крайней мере, если свалюсь оттуда, мое чувство собственного достоинства пострадает не так сильно, как ваше.
Хотя вру я. Какое чувство собственного достоинства? Мое давно мертво. И когда, наконец, с напутствием для покидающих школу закончено, усаживаюсь напротив.
– Спасибо, что пришел.
– Сам в шоке. А зачем позвали? Явно ведь не затем, чтоб помог класс украсить.
– Не за тем. Ты прав.
Она протягивает руку к ящику стола, доставая оттуда конверт.
– Знаю, что не имела права, но все-таки решила попробовать, – говорит, отдавая его мне. – Ведь ты рассылал письма в начале осени?
Киваю. И не получил ни одного приглашения.
– Именно поэтому я отправила результаты твоего полугодового теста в один из
