Он гладит и целует меня, нашептывая что-то очень нежное.
Я вслушиваюсь и таю, рассыпаясь в его руках на миллион снежинок вместо того, чтобы внять, наконец, голосу разума. Отлепиться от Дани. Встать. Сделать хоть что-нибудь разумное!
Безуспешно. Горячие пальцы уже вовсю блуждают по моему телу, и мне это дико нравится.
Мысль о собственной податливости в какой-то момент повергает в панику, но я просто продолжаю плыть по течению. Лишь покрепче сжимаю ноги, чтобы не дать ему зайти слишком далеко.
Как могу, пытаюсь унять неуместный трепет. Не дрожать, не отвечать, не дышать слишком часто.
Цепляюсь за свой халат как за последний форпост перед лицом окончательной капитуляции. Однако томительное ожидание разрастается во мне все больше, давит и обвивает изнутри.
Как под гипнозом, я вглядываюсь в потемневшие глаза Данила, лишаясь последних жалких остатков самообладания. Сходя с ума от внутренней борьбы с самой собой, я сгораю и шиплю в его объятиях.
И вдруг отчетливо понимаю, что проиграла.
Зачем вообще останавливаться?!
Разве мы делаем что-то запретное, или обязаны хранить кому-то верность? В конце концов, это всего лишь секс.
Пугаюсь собственных мыслей, чувствуя себя порочной женщиной. Безвольной, к тому же. А, и пусть!
От предвкушения своего согласия жар под кожей вспыхивает как солнце. Но, не будучи в силах справится с волнением, шепчу Дане первое, что приходит в голову про не сейчас и не здесь.
Однако получается только хуже, потому что он охотно перемещает нас в спальню в считанные секунды.
Придавая пикантности ситуации, не включает там свет.
Технично укладывает меня в постели на лопатки, позволяя удерживать истерзанный халатик, который больше ему никак не мешает.
Несмотря на острое возбуждение, улыбаюсь его находчивости. Сам-то он давно обнажен — набедренное полотенце утеряно где-то по пути сюда.
Даня чувствует меня, как талантливый смычок скрипку, и немного манипулирует этим. Я все равно еще держусь какое-то время.
Наконец, вздохнув и покрываясь лавиной мурашек от его молчаливой настойчивости, отпускаю себя.
Перестаю контролировать Даню. С моих губ срывается стон, который немедленно подстегивает его на большее. Напряжение между нами нарастает.
Да, все так! Данил Зимин не подходит для серьезных отношений, но уж очень хорош в постели для своего возраста. Хотя, чему я удивляюсь.
Он не изменится.
Но сейчас — я скажу ему да.
С трудом отрываюсь от Дани, только чтобы выдохнуть одно-единственное слово: «презерватив». Замечаю, как в его глазах мелькает сомнение, но нежелание спорить со мной, видимо, перевешивает.
— Сейчас будет! — по-солдатски коротко отзывается он, и спрыгивает с кровати.
Исчезает в проеме двери. Оставшись одна, я тут же начинаю неловко шарить в темноте в поисках халата, опасаясь только одного. Передумать.
С моих глаз будто спадает пелена, но тут Даня возвращается. На ходу стаскивает с себя штаны и футболку.
Запрыгивает ко мне, и волна беспокойства пополам с бурлящим в крови адреналином захлестывает меня с новой силой.
— Не нашел? — уточняю у него, краснея.
— Нашел, — хрипло шепчет он в ответ.
Нападает вновь с объятиями и поцелуями. Подергавшись под ним с минуту, я больше не терзаюсь сомнениями.
Действуя, словно одержимый, Даня натягивает резину и врывается в меня. Резко втягиваю носом воздух и даже закусываю губу, чтобы не вскрикнуть от удовольствия.
Но то, что он вытворяет с моим чувствительным телом, просто уму непостижимо. Это магия, не иначе.
Мы совпадаем как кусочки мозаики, и наши сердца сейчас бьются в унисон. Я повторяю за ним каждую ласку, каждое движение, и вскоре Данилу становится сложно.
Он делает все от него зависящее, чтобы тело мое напрягалось и вытягивалось струной от наслаждения. В какой-то очень сладкий миг я совсем перестаю что-либо контролировать. Острая пульсация внутри взрывает меня в пыль до полуобморока.
Даня, конечно, ощущает это и больше не сдерживает себя тоже.
Блаженная дрожь в наших телах сменяется приятным теплом, к которому затем добавляется и отличное настроение. Гормоны счастья эндорфины бушуют в нас обоих на полную.
И боль последних месяцев куда-то улетучивается.
Никакие слова не нужны. Мы просто лежим, крепко обнявшись, и есть в этой неге расслабленных тел что-то невообразимо прекрасное.
Я чувствую себя, в хорошем смысле, обнулившейся. Даня смотрит на меня таким влюбленным взглядом, что все переворачивается внутри.
Сейчас даже напитанный теплым банным духом полумрак кажется мне волшебным. Неожиданно утомленные, оба проваливаемся в сладкую дремоту.
Вздрогнув, я выпутываюсь из нее словно из паутины, первой.
Сон Данила крепче моего. Стараясь не шуметь, я осторожно сдвигаюсь в сторону и откатываюсь к краю кровати. Встаю, засмотревшись на него.
В неглубоком сне его лицо спокойно и безмятежно, на губах играет счастливая полуулыбка. Наверняка уже не сомневается в том, что я никуда не денусь.
Приму таким, каков он есть — с легким отношением к жизни, поклонницами и случайными изменами.
Задыхаюсь от этого предположения. Флер животных страстей окончательно рассеивается, и тогда я понимаю, что нет, ни черта во мне не обнулилось!
Все самообман, и не более.
Решаю не тратить время на поиски халата. На цыпочках выхожу из спальни, прислушиваясь к чужому размеренному дыханию. Как есть голая, пересекаю длинную прихожую.
По заведенной журналистской привычке в моей сумочке всегда имеются ручка и бумага. Выдрав из блокнота лист, я торопливо набрасываю сухие, лишенные каких-либо эмоций строки: «Спасибо за интервью. Фото можешь выслать на электронку редакции. Напоминаю, что твои деньги у Ивана Викторовича, пожалуйста, забери их. Удачи».
Ниже пишу электронный адрес редакции, и номер телефона дяди Вани.
После быстро одеваюсь. На сборы уходит не больше нескольких минут.
Ну вот, и все.
Перед тем как уйти из его жизни насовсем, я заглядываю в спальню. Здесь все дышит им, и тем, что было так недавно.
Недолго вглядываюсь в расслабленные, красивые черты лица Дани.
От боли сжимается сердце, но я не даю себе возможности передумать. Кладу записку на подушку, туда, где лежала сама всего десять минут назад, и тихо ухожу прочь.
Боюсь даже накрыть Даню, чтобы не проснулся.
Бегу опрометью оттуда, застегивая куртку и набрасывая сумку на плечо уже в общем коридоре. На рецепции прощаюсь с администратором.
Холеная красотка-блондинка смотрит на меня удивленно:
— Уже уходите? А Данил Александрович?
Я усмехаюсь, вдруг представив его, мечущегося по холлу в поисках автомата с презервативами.
Впрочем, Данил Александрович, скорее всего, спускался за ними в машину. Такие как он обычно рассовывают изделие номер два по всем карманам.
Даже удивительно, что не подготовился.
Думая о нем цинично, я испытываю некоторое облегчение. Возможно, так мне проще принять правду о
