настоящем, живом языке той эпохи?
Напомню, что, хотя вкрапления отдельных слов и выражений на volgare встречаются в источниках с начала IX в. (среди них Марсельский полиптик), первые связные тексты на провансальском, иначе окситанском наречии, датируются XI–XII вв. Речь идет не только о песнях трубадуров, но и большом числе грамот, в массе своей изданных К. Брунелем [3326]. Обращение к ним ошеломляет: при сохранении формуляра "нормального" средневекового документа, их лексика существенно другая. Поэтому вопрос об адекватности латинских терминов, обозначающих социальный статус зависимых людей, вполне правомерен. Но есть ли на него ответ?
На помощь приходит ономастика, свидетельствующая, что слова mancipium и servus продолжали жить и в XI, и в XII вв., хотя и изменили существенно изначальный смысл [3327]. О sirvens этой эпохи уже говорилось. Сосредоточимся теперь на слове mancipium (mancip, macip, massip), которое в документах XI–XII и последующих веков встречается в составе антропонимов: так называли младшего ребенка, но кличка могла сохраниться за человеком на всю жизнь. Люди с таким прозвищем выступают контрагентами сделок [3328], фигурируют в числе свидетелей [3329], соседей [3330], многие из них женаты и имеют детей [3331]. Это прозвище могло даже стать семейным именем [3332]. Чаще всего оно является добавочным антропонимом, призванным уточнить, кто из тезок имеется в виду, но бывает, что упоминается как единственное имя [3333]. Термин характерен (в обеих ипостасях) и для еврейских антропонимов в их латинской форме [3334]. Один из них очень поучителен: некий тулузский еврей второй четверти XIII в. проходит в одних документах как Bomnancip, в других — как Bonns Puer [3335]. Это имя было в ходу и у христиан [3336]. В значении "юнец", "подросток" и т. д. слово mancip изредка встречается в художественной литературе этой эпохи [3337] и в памятниках обычного права. Так, согласно For generau Беарна, massip — это подросток младше 14 лет, massipe — девочка младше 12 лет [3338]. Другие значения этого термина, иногда очень причудливые [3339], следует считать производными.
К XI в. исходный смысл слова был забыт. В это время имя Mancip носят люди достаточно высокого положения. Первый же известный нам человек, носивший это прозвище, назван в источнике senior [3340]. Среди них встречаются каноники [3341], судьи [3342], адвокаты короля [3343], консулы [3344], нотарии [3345], баюлы [3346]. В XII в. мы находим их в окружении высшей знати. Так, некий Guillermo Amancip упомянут в числе других "честных и ученых мужей", вслед за графом Комменжа и епископом Альби [3347]. В одном из самых гордых патрицианских родов Тулузы — Maurandi — сыновей из поколения в поколение называли Bonmancip [3348].
Некоторые случаи употребления слова mancipium (mancip) в источниках XI–XII в. можно толковать по-разному: идет ли речь об имени или о термине, иногда непонятно [3349]. В грамотах он почти не встречается ни в это время, ни позднее [3350]. Но в других источниках, начиная с XIII в. имеются ясные свидетельства использования этого слова именно как термина, например в кутюме Тулузы [3351], в счетных книгах XIII–XIV вв. из Нарбона, Монтобана, Альби [3352], а также в цеховых статутах [3353], в нотариальных [3354] и судебных архивах [3355]. Обычно он обозначает слугу, работника, подмастерье. Искать этот термин в источниках все равно что иголку в стогу сена: упоминания его очень редки, но могут встретиться где угодно. Читая как-то раз из любопытства опись утвари монпельерской гостиницы XV в., я натолкнулся на некую camera mancipiorum, т. е. "комнату для слуг" [3356]. К сожалению, этим вопросом никто не занимался [3357], но собранный по крупицам материал убедительно свидетельствует, что термин использовался для обозначения как биологического, так и социального возраста и ассоциировался с "младшим", и, как правило, приниженным положением в обществе. В этом смысле показательно употребление его в статутах Марселя для обозначения проститутки [3358]. В Каталонии слово macipa также означало не только служанку [3359], но и потаскушку, проститутку, a mancebia — публичный дом [3360]. Впрочем, как и на юге Франции, словом mancip здесь называли и парня, и слугу, и наемного работника, например грузчика [3361]. Провансальский и каталонский языки сохранили в форме mancip (macip, massip) все эти значения до наших дней [3362].
На ум приходят также кастильские и арагонские mancebos. Этот термин встречается преимущественно в фуэрос (в латиноязычных — в форме mancipium), изредка также в нарративных текстах, но, как будто, не в грамотах — думаю, по той же причине, что и в Средиземноморской Франции. Единственное известное мне исследование этой социальной группы, выполненное на материале фуэрос семейства Куэнки, принадлежит С.Д. Червонову. Он установил, что этот термин обозначает одну из категорий наемных работников, занятых главным образом в сельском хозяйстве, особенно в скотоводстве, и нанимающихся на длительный срок, обычно на год. Мансебос — свободные люди; их статус регулируется городским законодательством, они обладают определенной правоспособностью, могут владеть недвижимостью и работают на условиях вольного найма. Вместе с тем их отношения с нанимателем не исчерпываются сферой производства. Показательно, что в ряде случаев мансебо характеризуется как vassalus, fidelis и panyaguado (нахлебник). Живет он, как правило, в доме своего господина, в некоторых отношениях приравнивается к неполноправным членам фамилии домохозяина и несомненно находится в зависимости от него [3363]. В известных мне фуэрос других семейств базовое значение термина mancebo связано с молодостью его носителя [3364]. Значения "слуга", "работник" и т. д. были вторичными, но не менее распространенными [3365]. В этом смысле, синонимом слова mancebo служили слова sirvent, vasal и peon [3366]. Фуэрос не позволяют поэтапно проследить эволюцию термина "манципий" от обозначения раба к обозначению человека, работающего на условиях феодального найма, но преемственность достаточно очевидна.
Когда же произошла трансформация термина mancipium, в результате которой он утратил значение "раб"?
Первые бесспорные доказательства употребления слова в новом значении ("ребенок", "младший" и т. д.) относятся к XI в. и происходят из западного Прованса и центрального Лангедока. С некоторым запозданием имена типа: Mancip и Bonmancip зафиксированы также в Каталонии [3367], в Гаскони [3368], Гиени [3369], изредка в Кастилии [3370]. На востоке Прованса они почти неизвестны; здесь предпочитали говорить: Bonusfilius [3371], и только в еврейских семьях использовали обе формы [3372]. Эпицентром употребления был
