какой-нибудь оперный ансамбль в полном составе, арфиста, например, Ксению Эрдели (1878–1971) – вместе с композитором Рейнгольдом Глиэром (1874–1956) (Эрдели исполняла концерт Глиэра для арфы в 1938 году), композитора Дмитрия Шостаковича или Арама Хачатуряна; из вокалистов приглашались альт и бас, например, из Большого театра, а из инструменталистов – пианист Святослав Рихтер [345]. Некоторые сотрудники отдела были, судя по всему, неплохо осведомлены относительно лучших музыкантов СССР, о чем свидетельствует, например, имя Рихтера в списке, хотя он ранее никогда не выступал в западных странах. В любом случае заявленная программа была очень смелой. Очевидно, принимая во внимание тот факт, что визитов соответствующего уровня не происходило в течение пары лет, у составлявших представление лиц были причины верить, что ситуация с культурными обменами изменится. Число прибывавших в Финляндию музыкантов постепенно росло, и отправленный в ВОКС список, похоже, был принят во внимание в последующие годы.
ХАЧАТУРЯН И ШОСТАКОВИЧ В ФИНЛЯНДИИ
В самую именитую троицу советских композиторов наряду с Дмитрием Шостаковичем входили скончавшийся в 1953 году Сергей Прокофьев (вернувшись в СССР в 1936 году, он больше никогда не смог выехать за границу) и Арам Хачатурян. Хачатурян прибыл в Финляндию в 1955 году, Шостакович – тремя годами позже. Хачатурян был первым выдающимся советским композитором, после Кабалевского, посетившим Финляндию. Визит Хачатуряна в Финляндию был впечатляющим также в смысле его продолжительности. Композитор пробыл в стране две недели – с 11 по 24 апреля 1955 года. На торжестве, организованном послом Советского Союза [346], с Хачатуряном встретились такие финские композиторы, как Ууно Клами, Аарре Мериканто, Юрьё Килпинен (1892–1959), Сулхо Ранта (1901–1960), композитор-дирижер Нильс-Эрик Фогстедт, а также дирижер Тауно Ханникайнен [347]. Стоит отметить, что ранее бывавший в СССР и критиковавший систему Энглунд, вероятнее всего, на встрече не присутствовал. В программу визита Хачатуряна входила также встреча с Сибелиусом в его усадьбе «Айнола», которая стала практически обязательной частью поездок в Финляндию советских гостей из сферы культуры.
СССР определенно готовил приезд Хачатуряна, так как посетивший Финляндию как раз перед прибытием композитора Игорь Ойстрах сыграл скрипичный концерт Хачатуряна [348], написанный в 1940 году и посвященный отцу Игоря – Давиду Ойстраху. Немногие композиторы могли выезжать за границу, и тут Хачатуряну помогли его прекрасные отношения с советским руководством. Поездки композиторов в другие страны вообще считались необязательными. Хачатурян был исключением. Еще до приезда в Финляндию он успел подирижировать своими произведениями в Рейкьявике, Лондоне и Манчестере [349]. В Финляндии Хачатурян посетил, наряду со столицей, города Лахти и Тампере, в которых руководил исполнением своих произведений, а затем вернулся в качестве гостя Музыкального отдела ОФСС в Хельсинки, чтобы представить свой балет «Спартак», находившийся на стадии завершения. С собой он привез аранжированную для двух роялей и записанную на пластинку версию. «Сярря», или Сулхо Ранта, написал для газеты «Ilta-Sanomat» («Вечерние вести») рецензию, в которой рассуждал о том, не слишком ли много места в балете занимают сцены борьбы. Ему показалось, что сюжет топчется на месте, но вынести окончательный вердикт, не видя самой постановки, он был не готов [350].
Помимо дирижирования собственной музыкой Хачатурян выполнял также функции идеологического рупора СССР, что, предположительно, было той ценой, которую он заплатил за возможность выезжать за границу. В своих публичных выступлениях в Финляндии Хачатурян тиражировал основные, с точки зрения советской идеологии, принципы и связь авторских произведений с народной музыкой на примере своих трудов. Финские критики не могли оценить истинность этого, поскольку не были знакомы с армянской народной музыкой. Однако произведения Хачатуряна в целом в Финляндии восприняли тепло. В Тампере Тапани Валста (1921–2010) с успехом исполнил фортепианный концерт Хачатуряна (1936), а сам автор выступил в качестве дирижера [351]. Этот концерт мог послужить причиной получения в скором времени пианистом Валста приглашения в Советский Союз. Валста побывал также и в Армении, наверняка под влиянием общения с Хачатуряном.
Во время визита в Финляндию Хачатурян подарил партитуры своих композиций Филармоническому оркестру Хельсинки, сыграв с ним в качестве дирижера свои произведения [352]. Наличие партитур значительно облегчало дальнейшее исполнение сочинений, даже без нотных записей. Партитура делала возможным знакомство дирижера с произведениями и тогда, когда аудиозаписи были недоступны.
Несмотря на общее положительное впечатление, в адрес Хачатуряна прозвучала также и критика. Спустя год после визита генеральный директор Национальной оперы Финляндии Йоуко Толонен в газете «Elanto» («Заработок») подверг оценке отношение Хачатуряна к Советскому Союзу и направленной против модернизма кампании 1948 года. Толонен считал, что Хачатурян написал свои самые популярные композиции до 1948 года, хотя композитор утверждал, что партия только в этом году наставила его на правильный путь. Толонен был довольно скептически настроен в отношении этого заявления, так как считал, что партия нанесла значительный урон развитию советской музыки [353]. Взгляды Толонена на произведения Хачатуряна представляют интерес, так как в момент выхода статьи он в качестве директора Национальной оперы вел жесткие переговоры с советской стороной о сотрудничестве. Публикация, похоже, никак не повлияла на исход этих переговоров, завершившихся для Национальной оперы успешно.
Спустя три года после визита Хачатуряна Финляндию посетил самый именитый советский композитор – Дмитрий Шостакович. Шостакович не выказывал большого желания выезжать за границу, вероятно, потому что ему претили представительские функции и вопросы западных журналистов о Советском Союзе и свободе самовыражения [354]. В Финляндию он согласился приехать, когда Фонд Йенни и Антти Вихури объявил о присуждении Шостаковичу премии имени Я. Сибелиуса достоинством в 7,5 миллиона марок. В первый раз премия была вручена в 1953 году Сибелиусу; второй раз – в 1955 году композитору Паулю Хиндемиту (1895−1963). Присуждаемая в этот раз премия была третьей по счету.
Попытки различных финских деятелей, в том числе Тавастшерна, взять интервью у Шостаковича оказывались по большей части неудачными. Любой живой разговор быстро превращался в повторение идеологических клише, стоило Шостаковича спросить, например, о кампании 1948 года или о критике его сочинений в 1936 году. Так произошло и с Эйнаром Энглундом, который в качестве музыкального критика газеты «Hufvudstadsbladet» (швед. – «Столичная газета») вместе с другими журналистами взял интервью у Шостаковича в гостинице «Kämp». Энглунд задавал дерзкие вопросы, в том числе о событиях 1936 года; «легко отвечавший» до того Шостакович вдруг напрягся, и на его лице появилось страдальческое выражение. Дальше его ответы, по словам Энглунда, стали представлять собой «разжеванную политбюро литанию» о том, как музыка должна служить народу и как партия наставила его на правильный путь в его творчестве
