определенность, его сопричастность целому. Понять взаимосвязь между целым и частью — значит идентифицировать себя
как существо родовое и в то же время отличное от всеобщего,
индивидуально значимое, свободное.
Потому Толстой и поставил
«первым после религии и нравственности предметом… изучение жизни людей самых близких: своего народа, богатых, бедных классов, женщин, детей, их занятия, средства существования, обычаев, верования, миросозерцания. После изучения жизни своего народа… будет изучение жизни других народов, более отдаленных, их религиозных верований, государственного устройства, нравов, обычаев» (38, 68).
В школе, как и в семье, ребенок ощущает себя в определенном социуме конкретно-исторической эпохи, и с этой точки зрения он — дитя своего народа. Чтобы стать гражданином мира, ему важно приобщиться к реальным формам жизни других народов и человечества в целом, заметно расширив горизонты своего ви´дения жизни и своего места в ней. При этом индивидуальность не подавляется, а, напротив, заявляет о себе в полный голос:
«В ряду существ, — писал Толстой в 1870 г., ставши уже автором великого романа „Война и мир“, — нет градаций — есть бесконечность, т. е. неизвестность, а существа, как мы, обреченные на индивидуальность, не могут видеть ничего иначе, как шаром и кругом, которого мы центр. Отнимите индивидуальность, и мы всё» (48, 128).
Именно такого «всё», т. е. обезличенного бытия, Толстой не признавал. Он всегда был сторонником мысли о неповторимости каждого существа, пришедшего в этот мир. На признании незыблемости идеи индивидуальности, пуповиной связанной с целым, Толстой строил свою философию жизни, свой художественный мир, свое педагогическое учение.
Книга «Круг чтения» вырастала из произведения Толстого «Мысли мудрых людей на каждый день». Ее принципиальное отличие в том, что рядом с афористикой органично существовали тексты публицистического, философско-религиозного, художественного содержания.
Разножанровая структура «Круга чтения» расширяла границы познания мира и собственной души. Художественные тексты, включенные Толстым в «Круг чтения», не становились иллюстрацией тех или иных мудрых мыслей, напротив, они оказывались в полемическом контексте с афористическим окружением, настраивали читателя на многомерное восприятие действительности. Книга «Круг чтения» была призвана пробудить в человеке разумное отношение к жизни, заложить основу культуры чувства, а главное — помочь ему выйти на путь независимого от обстоятельств существования, свободного мышления и свободного выбора. Как у Пушкина: «Самостоянье человека — залог величия его».
Книга «Круг чтения» — это пропедевтика духовно-нравственной жизни человека, и читающий ее попадает в поле колоссального духовного напряжения.
При разработке программы чтения для толстовских школ исходным как раз и был тезис о необходимости создания такой ситуация между читающим учеником и текстом, которая провоцировала бы его на эмпатию, эмоциональную активность. Встреча с текстом — это восторг, удивление, негодование, радость, страдание, переживаемое счастье или горе и т. п. Если художественный текст не вызывает у детей никаких эмоций, он вряд ли должен входить в программу. Два-три таких текста — и равнодушие к предмету неизбежно. Тогда остается метод принуждения, который неизбежно вызовет отвращение к чтению.
«Азбука» Л. Толстого — прообраз «Круга чтения» для детей. Их роднит установка на жанровое разнообразие. Во 2–4 классах книги для чтения «Час души: проза русских писателей» дополняются текстами из фольклора, мифологии, поэзии. Тексты научного содержания и мудрецов мира предлагаются детям на занятиях по «Чаше жизни» — предмету светской духовности.
Встречаясь с учителями в 1909 г., Толстой обратил их внимание на важность живой беседы с детьми, проходящей в непринужденной обстановке. «Я думаю, — сказал он тогда, — что это необходимо, и это дает нравственное удовлетворение учителю» [61].
Однако таких бесед в нашей школе практически нет. Нет и предметов, развивающих светскую духовность ребенка, дающих глубокое представление о мире и человеке, отвечающих на многие вопросы, возникающие в его душе. Известно, что в пять лет ребенок задает несколько сотен вопросов в день, часто получает в ответ «Вырастешь, Саша, — узнаешь». Приходя в школу, он перестает их задавать. Спрашивают его и требуют ответов от него. Отсюда у детей быстрая утрата интереса к школе (принудиловка!), безразличие к собственному развитию. Многие из них замыкаются в себе, ищут приложение своим силам вне школы и дома и, как известно, не всегда достойное.
Сегодня созданы типовые и альтернативные программы, призванные решить ряд проблем литературного образования в России, разработаны методы и методика обучения, нацеленные на развитие читательского интереса школьника. Между тем налицо массовое нежелание читать, равнодушие или непонимание классического наследия, повальная безграмотность.
Есть ли выход из этого положения? Думаю, есть.
Он — в создании общедуховной атмосферы в школе, новых предметов по светской духовности, изначально берущих свое начало в интересе ребенка к себе, окружающим людям и миру.
Выше речь уже шла о том, что гипотеза эксперимента «Школа Л. Н. Толстого» [62], проводимого в ряде регионов России, заключалась в идее, согласно которой общедуховное и грамотно выстроенное физическое становление личности ребенка должно было положительно сказаться на развитии его интеллекта. Проблема возникла после того, как стало очевидным, что многие дети испытывают трудности при изучении русского языка и математики, не справляются с учебным материалом.
В ходе толстовского эксперимента стало ясно, что общедуховное развитие ребенка, ориентированное на парадигму «разум — культура чувства — самостоятельность» (не подменять парадигмой «ум — чувство — воля»), существенно меняет отношение ученика не только к учебе, но и к жизни в целом. Отмечается повышение уровня знаний по русскому языку и математике, но главное — это духовное преображение ребенка, расширение сферы его жизненных интересов, не только интеллектуальный, но и общекультурный рост.
Но очень важно понять, что преображение началось с учителя. Требования программных установок убеждали его в необходимости денно и нощно работать над повышением уровня знаний. Метода общения с детьми, чуждая насилию, основанная на любви и свободе выбора ученика и учителя, постепенно «очеловечивала» его и учащихся.
Метаморфозы происходили с родителями. Они испытывали потребность в общении с учителем после того, как дети задавали им вопросы, над которыми взрослые никогда не задумывались.
У детей, как свидетельствовали мамы и папы, появилась устойчивая страсть к чтению. Они, засыпая, клали под подушку «Азбуку» Л. Н. Толстого, «Час души». Они проявляли живой интерес к анализу текста, испытывали потребность выразить свою мысль в устной и письменной форме, охотно использовали в своей речи литературоведческие термины, тропы. Ряд учеников толстовских школ стали победителями международного конкурса по технике чтения (главное в этом конкурсе — умение не только быстро читать, но и на должном уровне анализировать текст).
Готовясь к диалогу о прочитанном
Листая страницы «Азбуки Льва Толстого». 1 класс «толстовской» гимназии № 4 г. Тулы. Фотографии
