Ее поразили многообразие тем и подходов, богатство жизненных мотивов и ситуаций, как бы составляющих условия для первого прикосновения детей к истине, красоте и добру. Она почувствовала, что новый предмет поможет раскрыть душевные силы ребенка, развернуть сферу его желаний и интересов. Но в то время она еще не могла себе представить, что ей придется самой вести эту дисциплину.
И вот два года назад Лидия Николаевна повела уроки „Чаши жизни“.
Перед ней маленькие дети. Добрые, чистые, живые глаза. Урок в 1-м классе „Мир. Свет и тьма. Бог“. Как дети ощущают порядок, хаос! Через многообразные живые ситуации поднимаются они к пониманию этих непростых слов.
— Дети, я открою тайну… — начинает она один из своих уроков. — Ведь космос и порядок — родственные слова, потому что „космос“ в переводе с греческого означает „упорядоченность“, „порядок“, „правильное сочетание небесных тел в гармонии“… Земля наша — частица Космоса, его дочь. Она Послушная дочь, выполняет законы отца. Какие? Она вращается вокруг своей оси за 24 часа, потому мы видим день, а потом ночь. Она вращается вокруг своей оси, поэтому происходит смена времен года. Дети, а вдруг наша Земля не захочет выполнять законы Космоса? Что тогда?
— Тогда не будет жизни, — говорит философствующий первоклаш.
— Земля погибнет, — ужасается голубоглазая девочка.
— Верно, Земля исчезнет, лопнет, как мыльный пузырь. Нельзя нарушать порядок добра, — подводит итог разговора учительница.
И сколько на уроках „Чаши жизни“ происходит таких живых, непосредственных бесед, развивающих внутреннее видение ребенка.
А через несколько уроков новая тема — „С чего начинается Родина“. Дети сами готовятся к ней, отвечая на вопросы: „Почему Ясная Поляна так называется?“; „Какие легенды о Ясной Поляне вам рассказывали бабушки?“; „Какие песни родной стороны вы слышали?“.
Так вот вместе с папами и мамами, бабушками и дедушками дети проникаются чувствами глубинной любви к отчему краю, к просторам родной земли.
Рюрик, вещий Олег, Игорь, Ольга, Святослав и Владимир, Нестор-летописец. С их именами дети встречаются во втором классе. Они читают о жизни мудрых людей, им открывается новый мир, рождаются новые живописные образы.
Чем дальше, тем больше узнают дети о мире, об истории, о душе человека. Часто Лидия Николаевна озадачивается наивным детским вопросом: откуда, мол, она так много знает.
— Что вы, ребята, — вздыхает учительница, — знания мои не так велики. Многое я узнаю вместе с вами.
И не ведают ее маленькие собеседники, что Лидия Николаевна не знает ни покоя, ни отдыха. Живет среди книг, музыки, альбомов, цветов. Сочиняет сказки. Проживает десятки чужих жизней, чужих историй.
Сейчас она уже, не может себе представить, что два года назад жила без „Чаши жизни“. Нет учебников, нет иллюстративных материалов, но есть ее собственный поиск, есть два мира: детей и взрослых. Они должны встретиться, не причиняя зла и боли друг другу. А учитель — вечный ученик: учат его прежде всего сами ученики» [67].
Собственно, когда складывались кирпичики огромного Храма духовной жизни ребенка, мысль о созвучии менделеевской идее была. Каждая из 462 смысловых клеточек имеет свое определенное место и стоит там, где она соответствует логике развития личности ребенка.
Речь идет, по существу, о создании предпосылок для духовного становления учащихся. При этом важно подчеркнуть: процесс общения исключает какой-либо диктат со стороны учителя и родителей. В доступной для ребенка форме звучат разные подходы к тем или иным вопросам, и ребенок активно участвует в разговоре.
В этой ситуации возникает проблема нравственно-эстетических и религиозных ориентиров предмета. Те, кто мало знаком с экспериментом «Школа Л. Н. Толстого», тотчас связывают его с религиозной тенденциозностью, духовной ограниченностью, с навязыванием детям определенного религиозного мировоззрения. По этому поводу заметим: «Школа Л. Н. Толстого» менее всего похожа на сектантское учебное заведение с сугубо «толстовской» направленностью. Она не прообраз толстовства. Известно, что Толстой всегда выступал против коммун, ибо их кодекс лишал человека права на свободу. Толстому претило какое-либо навязывание человеку извне, пусть даже справедливых, форм жизни. Человек, утверждал он, сам через внутреннее развитие приходит к идеалу и самостоятельно становится на тот или иной путь религиозного развития.
Учитель же, имея собственную точку зрения, помогает ребенку сориентироваться в огромном мире переживаний, мыслей, событии, судеб, но он не должен лишать его права на выбор. В диалоге обе позиции значимы. Истину установит практика, дальнейший ход событий.
Мир великих идей жизни — это огромный массив знаний и опыта. В него можно войти, но его нельзя заучить. Нечто подобное человек испытывает, входя в реку, когда он не умеет плавать и когда научается этому. Учитель помогает ребенку научиться плавать. Все остальное ученик выбирает сам — куда плыть, каким образом плыть, с кем плыть. Так же и в современной «Школе Л. Н. Толстого». Единство пространства — это атмосфера любви, добропорядочности, социального партнерства на основе уважения к индивидуальности человека. В каждом из нас есть энергия жизни, она постоянно заявляет о себе, ищет формы своего самовыражения и самоутверждения. В каждом есть «святое вечности зерно». Каждому дана своя судьба поиска истины и своего места в жизни. Не навязывание ребенку идеологических клише, а создание условий, в которых у него возрастала бы потребность в духовном и физическом совершенствовании, в развитии культуры понимания и культуры общения.
На характер культуры диалога влияет отношение к проблеме интерпретации собственно исторических или мировоззренческих разделов. В частности, если речь идет о красном и белом терроре в период Гражданской войны в России, то независимо от политических убеждений и симпатий учителя тема интерпретируется с точки зрения недопустимости кровопролития, насилия как форм преобразования жизни. Гуманизма с кровавым лицом, какие бы ни имелись мотивы оправдания, не бывает. Гуманизм тесно связан с идеалами братства, любви, согласия. Другое дело — реальная действительность. В ней есть все — и плохое, и хорошее. Неоднозначны и оценки учащимися террора периода Гражданской войны: есть те, кто за красных, и те, кому ближе белые. Но важно отношение спорящих к террору как форме решения проблем. С первых шагов детства ребенок ощущает трагическое противоречие между ходом истории и идеалом. Он может принять это противоречие как фатальную неизбежность, а может и выказать желание отыскать выход из «кровавого тупика». Но в любом случае целесообразна постановка вопроса о поиске ненасильственного пути развития человечества.
Беда, если беседы на занятиях по «Чаше жизни» превращаются в уроки-назидания. Столь же опасно навязывание учителем своего эстетического вкуса. «Назидания» и «навязывания» ведут часто к противоположному эффекту: порождают в ученике скепсис и цинизм, прокладывают дорогу к пошлости и жестокости. Избежать этого можно только в условиях непосредственного нравственного общения детей и
