От абракадабры до яхонта. Как понимать и использовать редкие и необычные слова в русском языке - Елена Владимировна Первушина

греки, – то там могут быть не только планеты, подобные Земле, но и существа, которые их населяют. В каждой частице, какой бы малой она ни была, «есть города, населенные людьми, обработанные поля, и светит солнце, луна и другие звезды, как у нас», – утверждал греческий философ Анаксагор в V веке до н. э.

«Новое рождение» эта теория получила уже в начале XX века, после того как в 1911 году Эрнест Резерфорд представил общественности свою «планетарную» модель атома, которая напоминала собой Солнечную систему: причем место центрального светила занимало положительно заряженное ядро, а в роли планет выступали электроны. Разумеется, «модель» была условностью, однако публика восприняла ее буквально, приняв за наглядное доказательство существования субатомных миров.

Первый фантастический роман об обитателях микрокосма «Триединый стих» (The Triuneverse) выпустил в 1912 году английский писатель, публиковавшийся под псевдонимом Р. Кеннеди. В нем еще не были описаны субатомные планеты, но зато земной ученый вступает в контакт с пришельцем оттуда, который сообщает, что Вселенная устроена иерархически, то есть наши планеты тоже являются атомами внутри огромной системы.

Впрочем, очень скоро физики поняли, что сходство строения атома в планетарной системой – чисто внешнее, а «внутри» атом и элементарные частицы протоны и нейтроны устроены совсем по-другому. Фантастам понадобилось некоторое время, чтобы расстаться с идеей, которая им так понравилась. Но наконец они стали искать иные миры не под электронным микроскопом, а в параллельных пространствах. О них физики ничего не знали, и простор для фантазии ничто не ограничивало.

Тем не менее новую идею «вбросил» в литературу не фантаст, а… теолог (что тоже не редкость). В 1884 году Эдвин Эбботт выпустил книгу под названием «Флатландия: роман во многих измерениях» (Flatland: A Romance of Many Dimensions). Автор описывал путешествия двумерного разумного Квадрата по мирам с различным количеством измерений и показывал читателю, как меняется мировоззрение в зависимости от изменений свойств окружающего пространства. Хотя роман вошел в историю литературы как сатирический, изложенные в нем соображения до сих пор используются физиками для объяснения концепций, связанных с многомерностью Вселенной.

И у него тут же нашелся соотечественник-последователь – математик и мистик Чарльз Хинтон, опубликовавший свое первое эссе на означенную тему «Что такое четвертое измерение?» еще в 1880 году.

Хинтон не только занимался исследованием четырехмерной геометрии, но и писал так называемые «научные романы» (на самом деле очерки и рассказы), которые объединил в два сборника, вышедшие в 1884 и 1896 годах. Творчество Хинтона оказало заметное влияние на классика фантастики Герберта Уэллса. Например, повесть «Стелла» (1895), включенная во второй сборник, рассказывает о невидимой девочке, что могло подтолкнуть Уэллса к написанию романа «Человек-невидимка» (1896), а рассуждения о природе четвертого измерения, приведенные в новелле «Незавершенная связь» (1895), Уэллс использовал почти слово в слово, вложив в уста своего Путешественника во времени, книга о котором вышла в 1895 году.

Позднее Чарльз Хинтон выпустил еще несколько обширных работ, в которых фантазия переплеталась с научной логикой, среди которых выделяются «Извлечение себя» (1904), «Четвертое измерение» (1904) и вольное продолжение «Эпизод из жизни Флатландии, или Как плоский народ открыл третье измерение» (1907). В них он первым описал тессеракт (tesseract) – четырехмерный гиперкуб.

Первую модель гиперкуба сделала из бумаги свояченица (сестра жены) Хинтона Алисия Буль – дочь известного математика Джорджа Буля. Хотя Алисия не получила высшего образования, она сумела развить в себе пространственное воображение настолько, что, по воспоминаниям современников, легко могла представить любую из основных геометрических фигур как четырехмерную. Она изготавливала бумажные модели «политопов» (многогранников) – проекции четырехмерных фигур в трехмерное пространство. Некоторые из них выставлены в музее Кембриджского университета.

Тессеракт описывали Хорхе Луис Борхес, Алистер Кроули в романе «Лунное дитя» (1923) и Алан Мур в графическом романе «Из ада» (1996). Необычные свойства тессеракта неоднократно обыгрывал Роберт Хайнлайн: достаточно вспомнить его блестящий рассказ «Дом четырех измерений» (1941), первый перевод которого на русском языке появился уже в 1944 году. В изящной новелле Генри Каттнера и Кэтрин Мур «Все тенали бороговы…» (1943) тессеракт оказывается среди обучающих игрушек, попавших в наш мир из будущего. В современной фантастике тессеракты упоминаются как космические артефакты, позволяющие перемещаться в иные измерения: например, один из них можно увидеть во вселенной Marvel.

Вскоре фантасты догадались, что другие измерения и «гиперпространство» можно преодолевать с помощью «гиперпрыжка» и «гипердвигателей», что избавляет от необходимости путешествовать между звездами лишь на «кораблях поколений» и делает возможным существование вселенной «Звездных войн» или других космических опер. А если предположить, что «гиперпространство» – доступ не только в любою точку пространства, но и во время и в иные версии нашего мира, где история пошла альтернативными путями, то открывается поистине неисчерпаемый источник фантастических сюжетов.

Так не доказанная (и, скорее всего, недоказуемая) гипотеза теолога и математика прижилась в фантастике и значительно обогатила ее. Не всякая даже общепризнанная теория может похвастаться таким впечатляющим практическим результатом.

Еще одно чисто славянское слово, значение которого понятно, а вот подобрать проверочное слово не сразу приходит в голову, – «урожай». Во втором слоге современному человеку ясно слышится буква «А».

Проверочное слово можно подобрать, если сообразить, что первая «у» – это приставка, а корень – «род»/«рож», то есть что-то, что появляется на свет – рождается.

И сразу становится легко подобрать проверочные слова «роды», «род», «урод» – кто-то кто уродился особенным, не похожим на остальных. В словаре Ушакова приведено и такое значение этого слова:

Слово «юродивый», также видимо, вариант слова «урод».

А вот Владимир Иванович Даль предполагает, что и слово «рожь» в родстве со словом «рожать», а значит и «урожая»:

И в самом деле, Этимологический словарь М. Фасмера замечает, что «род» (в значении «предки и потомки») родственно словенскому слову redíti, redím – «кормить, растить», литовскому rasme – «урожай», латышским rads – «родственник, род» и rasma – «процветание, плодородие, урожай», ražа – «обильный урожай, многочисленная семья», а от понятия «кормить» и ему подобных и до «ржи» рукой подать.

Правда, «рожь» по-словенски (как замечает тот же словарь): rež, rž, по-литовски rugỹs, на латышском языке – rudzis, и это уже вопрос к филологам – возможны ли в этих языках такие переходы и являются ли эти слова родственными?

* * *

А значения у слова «урожай» три, но все они понятны: