социальное самоощущение респондентов и чем более успешной (восходящей) является их социальная траектория. И наоборот, чем хуже социальное самоощущение, тем слабее поддержка государственного патриотизма и государства в целом. Респонденты с нисходящей социальной траекторией более склонны аттестовать себя как «не-патриотов». Эти результаты складываются в картину, полностью противоречащую результатам исследований, проводившихся в западных странах. Более того, эти результаты идут вразрез с интуитивным пониманием национализма, в рамках которого национализм объясняется завистью, фрустрацией, желанием реванша или психологической компенсацией, при которой крах попыток самореализации символически отменяется апелляциями к национальному величию. В нынешней России наиболее успешные люди настроены наиболее патриотично по отношению и к нации, и к государству. Это, впрочем, не столь удивительно, как может показаться: самый влиятельный в России патриотический дискурс исходит от высокопоставленных деятелей государства, поэтому успешные и обеспеченные люди, не имеющие особых к государству претензий, более склонны поддержать официальный вариант патриотизма. Важно отметить, что поддержка эта может быть вполне искренней, поскольку она дает возможность связать собственную успешность с эффективным государством и процветающей нацией.
Таблица 6. Влияние социального ощущения и социальной траектории на национальное чувство (Санкт-Петербург)
Получить полноценную картину того, как обстоят дела в других городах, не представляется возможным из-за небольшого объема выборки. Можно, однако, сравнивать некоторые предположительные связи с теми результатами, что были получены для Санкт-Петербурга. В других городах связь между социальным положением в узком смысле (бедные, среднеобеспеченные и состоятельные) и типами патриотизма установить также не удалось. Зато почти везде обнаружилась связь между социальной траекторией и национальным чувством.
Сразу скажем, что в Астрахани, Перми и на Алтае мы сталкиваемся с проблемой, состоящей в том, что обеспеченные люди в выборке представлены недостаточно. Подавляющее большинство респондентов в Астрахани и на Алтае – бедные или же люди со скромным уровнем благосостояния. Так, в случае Астрахани люди со средним (по самоощущению) уровнем благосостояния как бы «заменяют» обеспеченных людей: у респондентов со стабильным средним социальным положением наблюдается тот же перекос в сторону большей поддержки государственного патриотизма. В то же время у людей стабильно бедных или с нисходящей социальной траекторией эта разновидность патриотизма почти не наблюдается.
На Алтае установить связь между типами патриотизма и социальным положением или траекторией не удалось, поскольку проинтервьюированные люди живут слишком однородно бедно или скромно. У всех у них долги, маленькие зарплаты; у многих подсобное хозяйство или случайные заработки. Исключение составляют работающие вахтовым методом, но и они не уверены в своем будущем. Есть и такие респонденты, у которых зарплата выше уровня выживания, но они не вылезают с работы. Большинство пенсионеров все еще работает. Взять интервью у обеспеченных людей не удалось.
В Перми при сравнении респондентов с нисходящей траекторией (11 человек, или 48%) и респондентов с восходящей траекторией (4 человек, или 17%) наблюдается незначительно выраженная большая склонность респондентов с восходящей траекторией к поддержке государственного патриотизма (выборка слишком мала, чтобы позволить какие-либо однозначные выводы).
Выборка по Москве, несмотря на небольшую величину (26 интервью), более разнообразна в плане социального положения. Доли обеспеченных людей, людей со средним достатком и бедных среди респондентов почти одинаковы. Как и в случае с другими городами, особой зависимости типов патриотизма от социального положения в узком смысле не наблюдается. Обнаружилась, однако, явная связь между социальной траекторией и отношением к нации. Восходящая траектория способствует большей поддержке государственного патриотизма. Респонденты же с нисходящей траекторией (и чуть в меньшей степени со стабильно средним и скромным уровнями благосостояния) склонны к поддержке негосударственного патриотизма.
В итоге с большой долей уверенности можно говорить о том, что чем сильнее у респондентов ощущение успешности собственной жизненной траектории в момент интервью, тем более они склонны к государственному патриотизму. И наоборот, чем более выражено ощущение неудачной жизненной траектории, тем заметнее критическое к нему отношение.
Связь между патриотизмом и социально-демографическими характеристиками: пол, возраст, образование, профессия
В рамках исследования мы также пытались выяснить, влияют ли на выбор той или иной модели патриотизма пол, возраст, уровень образования или область профессиональных занятий.
Пол
Относительно пола результаты различаются для разных городов. В Санкт-Петербурге, где степень достоверности выводов выше благодаря большему размеру выборки (N=95), среди женщин преобладает государственный патриотизм. Такой сдвиг в сторону государственного патриотизма у женщин и негосударственного у мужчин наблюдается и в целом. Так, анализ данных по Астрахани обнаруживает ту же связь: женщины здесь также больше мужчин склонны к государственному патриотизму. Мужчины в целом здесь относятся к теме патриотизма более отстраненно, чем женщины.
В Перми, напротив, у мужчин наблюдается большая склонность к государственному патриотизму, тогда как женщины склоняются скорее к негосударственному. На Алтае и в Москве особых различий между мужчинами и женщинами в том, что касается национального чувства, не обнаружилось.
Наши данные не позволяют нам сделать никакого однозначного вывода относительно связи пола с выбором модели патриотизма. Тем не менее есть очевидное гендерное различие, которое, однако, касается небольшого количества респондентов, а именно тех, для кого гендер значим. Все респонденты, явно указавшие свою гендерную идентификацию («мы, девчонки», «я типичная блондинка», «мы, мужики» или «мы с пацанами»), оказались государственными патриотами. Учитывая сильную гендерную маркировку кремлевского патриотического дискурса и образа самого лидера нации, это, кажется, не удивительно.
Возраст
Наличие связи между национальным чувством и возрастом респондентов анализ данных выявил во всех городах. Среди молодых (в рамках данного исследования – до 25 лет) больше негосударственных патриотов, чем в среднем по выборке, – кроме Перми, где государственные патриоты больше представлены среди молодежи [61]. Это, по-видимому, свидетельствует о малой результативности государственной программы патриотического воспитания, направленной прежде всего на молодежь. Слишком очевидная пропаганда молодых людей скорее отталкивает.
Ситуация для среднего поколения (26–55 лет) такая же, как по выборке в целом.
А старшее поколение (от 55 лет) отличается большей склонностью к государственному патриотизму. Исключение здесь – Алтай, где старшее поколение тяготеет к негосударственному патриотизму в большей степени, чем остальные возрастные группы, – возможно, потому, что помнит былое величие и высокий уровень индустриального развития края и больше переживает, таким образом, из-за отсутствия поддержки со стороны федерального центра.
Отметим также, что наши выводы не противоречат в этой части результатам опросов общественного мнения, которые стабильно показывают, что наиболее патриотичны молодежь и старшее поколение. Противоречия нет, поскольку наши выводы касаются не уровня патриотизма, а распределения его типов.
Образование
Что касается влияния уровня образования на выбор модели патриотизма, результаты исследования свидетельствуют о том, что респонденты с высшим образованием более склонны к поддержке государственного патриотизма относительно
