Сегодня же есть масса доказательств того, что в мозге происходят различные процессы, связанные с нашими влечениями и желаниями (например, имплицитные и эксплицитные, см. [Quirin, Kazen & Kuhl, 2009]). Они относятся к зоне ответственности "старого мозга", то есть, лимбической системы [MacLean, 1985]. Также есть системы, связанные с регуляцией влечений и эмоций, а именно, фронтальная кора [Panksepp, 1998]. Основными симптомами часто являются повреждения мозга, а также импульсивность и агрессия. Исследование процессов подсознательного мышления доказывает, что подсознательная обработка сильно влияет на эмоции и поведение [Baldwin, 2005]. Так, сознание — это уже позднейшая стадия обработки информации [Hassin et al., 2005]. Также нам известно, что мозг раздирают противоречивые влечения и эмоции (глава 4). Сегодня также проводят исследования о природе защитных механизмов подавления, проекции и диссоциации, а также об их влиянии на функции психики, "я-конструкты", социальные отношения и психотерапию [Miranda & Andersen, 2007].
Архетипы, мотивы и их значения
В нынешнее время немногим свойственно считать, что психика человека такая себе "tabula rasa", чистая скрижаль. Скорее, напротив, большинство думает, что человек приходит в мир подготовленным и может стать жизнеспособным представителем своего вида [Knox, 2003; Schore, 1994]. Если жизнь складывается благополучно, то ребенок формирует привязанность к опекунам, у него развивается речь и когнитивные навыки, он формирует дружеские отношения и отношения с противоположным полом, и так далее. Иными словами, у наших стремлений и смыслов, которые мы ищем в жизни, есть внутренние аспекты. Эту идею выдвигали еще Платон и Кант. Однако именно Юнг (1875–1961) — это тот психотерапевт, который стремился пролить свет на внутреннюю природу человека и его способность создавать различные смыслы.
Юнг назвал нашу внутреннюю систему архетипами (искать и формировать привязанности к родителям или опекунам, принадлежность к той или иной группе, поиск статуса, выбор сексуального партнера. Архетипы влияют на ход развития (например, искать теплоты, стремиться стать членом группы, найти сексуального партнера и стать родителем, понять смерть как явление; [Stevens, 1999]). Итак, как утверждал Юнг, человек, как развитое существо, наследует некую предрасположенность думать, чувствовать, действовать определенным образом. Эта предрасположенность существует в виде очагов коллективного бессознательного, служит поведению и направляет его, а также наши мысли и эмоции.
Юнг заметил, что эти темы мы наблюдаем в родительско-детской заботе, принадлежности семье или группе, измене, поиске романтических отношений и любви, поиске статуса и социального положения, героических свершениях, самоотверженности и так далее. В любой культуре, литературе, истории эти темы существую тысячи и тысячи лет. Эти темы снова и снова всплывают в связи с расстройствами психики, поскольку они — часть нас. Они архетипичны.
По теории Юнга, на то, как архетип созревает и сливается с другими архетипами, влияет и наша личность (генетическое влияние), и наш опыт. Так, у человека есть архетип, заставляющий его искать любви и заботы в объятиях матери, будучи еще ребенком, но, если эти отношения не работают, то это приводит к формированию искаженного архетипа матери. Стивенс [Stevens, 1999] называл это отвергнутым архетипом. В таком случае человек, будучи уже взрослым, всю жизнь ищет мать или отца. Он либо пытается найти кого-то, кто будет любить и защищать его, как родитель, либо подавляет потребность в заботе и любви и избегает близких отношений. В ходе исследований этих отношений на ранних этапах и так называемого "поведения привязанности" ученые обнаружили, что дети (и взрослые) действительно ведут себя так. Одни открываются навстречу любви и заботе, другие тревожатся, как бы ее не потерять, все время нуждаясь в подтверждении. Остальные же просто избегают близких отношений, потому что они либо напуганы, либо подозрительны, либо отвергают заботу [Mikulincer & Shaver, 2007].
Юнг также считал, что, поскольку наши внутренние архетипы рассчитаны на то, чтобы делать разные вещи и преследовать разные цели, они могут вступать в конфликт и противоречить друг другу, что часто ведет к проблемам с психическим здоровьем. По мнению Юнга, именно в том, как эти архетипические процессы созревают, развиваются и интегрируются, отвергаются или входят в конфликт с самостью, и кроется источник проблем с психическим здоровьем.
Социальные ментальности
Гилберт [Gilbert, 1989, 1995, 2005b, 2009a] объединил теорию архетипов с современной эволюционной психологией, социальной психологией и психологией развития, предположив, что люди обладают рядом "социальных ментальностей", которые позволяют искать и формировать специфические типы отношений (например, сексуальные, племенные; отношения доминирования или подчинения; забота о другом человеке или забота, которую принимают от другого человека). Идея в том, что, когда человек преследует "общие для вида, развившиеся в ходе эволюции биосоциальные цели и мотивы", его нейронные паттерны организуются и работают особым образом. (Целями могут быть поиск сексуальных партнеров и формирование сексуальных связей, забота о потомстве, установление дружеских отношений и формирование союзов, развитие чувства принадлежности к группе, функционирование как члена группы и борьба за статус.) Социальную ментальность можно определить, как "организацию различных психологических компетенций и модулей (например, внимание, способ мышления и склонность действовать или вести себя), направляемую стремлением установить специфический тип социальных отношений". Так, находясь в ментальности заботы об окружающих, мы фокусируем внимание на нуждах и печалях окружающих, заботимся о них, ищем пути дать им то, что им необходимо, соответствующим образом организуем свое поведение и чувствуем себя вознагражденными, видя, что человек, о котором мы позаботились, счастлив и процветает. Такая ментальность может быть связана с самоидентичностью. Например, "Я бы хотел быть заботливым человеком". Если мы ищем заботы, то нам нужны усилия окружающих, направленные на то, чтобы помочь нашему росту и развитию, а также преодолеть дистресс. Мы направляем внимание на тех, кто предположительно может нам помочь, сигнализируем о своих нуждах, направляем свои усилия на сближение с теми, кто, как нам кажется, может предложить нам то, чего мы ищем. Мы испытываем удовлетворение, получив искомое, но злимся, тревожимся, впадаем в депрессию, не найдя желаемое. Так, нам может показаться, что окружающие отстраняются от нас.
Напротив, если мы конкурируем с другими, мы сравниваем свои социальные сильные и слабые стороны. Мы решаем приложить больше усилий или сдаться. Мы можем усилить агрессивные эмоции или действия, которые соответствуют им, и отключить чувство беспокойства. В этой ментальности мы думаем о себе в терминах "низшее — высшее" или "победитель — проигравший". Если мы выиграем, то ощутим прилив положительных эмоций, но будем слегка подавлены, если проиграем, почувствовав себя при этом неполноценными или побежденными [Gilbert, 1984, 1992, 2007а]. Ментальность социального статуса, связанная с самоидентичностью, приводит к потребности достичь (большего, чем другие). Стремление достичь происходит либо из желания добиться статуса и признания, либо из-за угнетенности чувством подчиненности и некомпетентности. Это различные типы стремления к достижениям (глава 14). Когда мы видим, что кто-то другой добился успеха, мы испытываем зависть или раздражение. Видя чужое поражение или промах, мы радуемся. Конечно, это совершенно не то же, что находиться в ментальности заботы!
