нигилизм начинает дискуссию.
В этой критике утверждения как принятия Ницше ни прямо, ни косвенно не обращается к стоическим понятиям. Его враг куда ближе. Ницше осуществляет критику любой концепции утверждения, которая превращает его в простую функцию, функцию бытия или того, что есть. Не важно, как понимается бытие: как истинное или как реальное, как ноумен или как феномен. Не важно, как понимается эта функция: как развитие, выявление, разоблачение, откровение, осуществление, осознание или познание. Начиная с Гегеля, философия предстает как причудливая смесь онтологии и антропологии, метафизики и гуманизма, теологии и атеизма, теологии нечистой совести и атеизма ресентимента. Пока утверждение представлено как функция бытия, сам человек выступает как функционер утверждения, бытие утверждается в человеке одновременно с тем, как человек утверждает бытие. Если утверждение определяется через принятие, то есть через взваливание на себя, оно устанавливает между человеком и бытием так называемое фундаментальное отношение, отношение атлетическое и диалектическое. Именно здесь мы в последний раз узнаём того врага, с которым сражается Ницше: это диалектика, смешивающая утверждение с истинностью истинного или позитивностью реального. С самого начала диалектика фабрикует вместе с продуктами негативного и эту истинность, и эту позитивность. Бытие в гегелевской логике – всего лишь мыслимое, чистое и пустое бытие, которое утверждается, переходя в свою противоположность. Но это бытие никогда не отличалось от своей противоположности, ему никогда не нужно было переходить в то, чем в действительности оно уже было. Гегелевское бытие – это ничто в простом и беспримесном виде, а становление, которое оно создает вместе с ничто, то есть с самим собой, совершенно нигилистично; утверждение же осуществляется здесь через отрицание, потому что оно является утверждением исключительно негативного и его продуктов. Фейербах довольно далеко продвинул опровержение гегелевской концепции бытия. Истину, которая только мыслится, он заменяет истиной осязаемого. Абстрактное бытие он заменяет бытием осязаемым, определенным, реальным, «реальным в своей реальности», «реальным как таковым». Он хотел, чтобы реальное бытие было объектом для реального бытия: тотальная реальность бытия как объекта реального и тотального бытия человека. Он стремился к утвердительной мысли и понимал утверждение как положение того, что есть [547]. Но это реальное как таковое сохраняет у Фейербаха все атрибуты нигилизма в качестве предиката Божественного; реальное бытие человека сохраняет все реактивные свойства, такие как сила и склонность взваливать на себя это Божественное. В «людях нашего времени», в «реальных людях» Ницше разоблачает диалектику и диалектиков: изображение того, во что когда-то верили.
Ницше хочет сказать три вещи. 1) Бытие, истина, реальное являются воплощениями нигилизма. Это различные способы калечить жизнь, отрицать ее, делать ее реактивной, подвергая ее работе негативного и возлагая на нее тяжелейшее бремя. Ницше больше не верит ни в самодостаточность реального, ни в самодостаточность истинного: он мыслит их как проявления некоей воли, воли к обесцениванию жизни, воли к тому, чтобы противопоставлять жизнь жизни. 2) Утверждение, которое понимается как принятие, как утверждение того, что есть, как истинность истинного или позитивность реального, – это ложное утверждение. Это – «да» осла. Осел не умеет говорить «нет» – но именно потому, что он говорит «да» всему, что есть «нет». Осел или верблюд – противоположности льва. У льва отрицание стало властью утверждения, у них же утверждение осталось слугой негативного, всего лишь властью отрицания. 3) Эта ложная концепция утверждения всё еще является способом сохранения человека. Когда бытие в тягость, появляется реактивный человек, чтобы его тянуть. Что может быть лучше для утверждения подобного бытия, чем пустыня? И где лучше всего сохраниться человеку? «Последний человек живет дольше всех». Под солнцем бытия он утрачивает даже охоту умереть; он углубляется в пустыню, чтобы долго грезить о пассивном угасании [548]. – Вся философия Ницше противостоит постулатам бытия, человека и принятия. «Бытие мы можем представлять себе лишь как факт жизни. Каким образом могло бы быть то, что мертво?» [549] Мир является не истинным или реальным, а живым. Живой же мир – это воля к власти, воля к ложному, которая осуществляется в различных видах власти. Претворять в жизнь волю к ложному в какой угодно власти, а волю к власти – в каком угодно качестве всегда значит оценивать. Жить – значит оценивать. Не существует ни истины мыслимого мира, ни реальности мира осязаемого, всё является оценкой, даже (и в особенности) осязаемое и реальное. «Воля казаться, создавать иллюзию, вводить в заблуждение, воля к становлению и изменению (или ее объективированная иллюзия) рассмотрена в этой книге как более глубокая и метафизическая по сравнению с волей к лицезрению истины, действительности, бытия, – ведь эта последняя – всё еще не более чем форма стремления к иллюзии». Бытие, истинное, реальное сами по себе чего-то стоят исключительно как оценки, то есть как разновидности лжи [550]. Но на этом основании, как средства осуществления воли в одной из проявлений ее мощи, они до сего дня служили власти или качеству негативного. Бытие, истинное, реальное выступают в качестве божественного, в котором жизнь противостоит жизни. Тогда на вершине оказывается отрицание как качество воли к власти, которое, противопоставляя жизнь жизни, отрицает ее в целом и приводит ее – в особенности реактивную – к триумфу. Напротив, определенная власть, при которой воля оказывается адекватной жизни в целом; власть ложного; качество, в котором жизнь выступает как целиком утвержденная, а ее специфические свойства становятся активными, составляют другое качество воли к власти. Утверждать – всё еще означает оценивать, но оценивать с точки зрения воли, которая наслаждается в жизни собственным различием, вместо того чтобы мучиться противоположностью, каковую она сама же этой жизни внушила. Утверждать – значит не навьючивать на себя, не взваливать на себя то, что есть, а освобождать, избавлять от тяжести живущее. Утверждать – значит облегчать: не навьючивать на жизнь тяжесть высших ценностей, но создавать новые ценности, ценности жизни, делающие ее легкой и активной. Нет никакого созидания в собственном смысле, если мы, даже не пытаясь отделить жизнь от ее возможностей, не используем избыток этой жизни для изобретения ее новых форм. «И то, что называли вы миром, должно сперва быть создано вами: ваш разум, ваше воображение, ваша воля, ваша любовь должны стать этим миром» [551]. Но эта задача не может быть решена человеком. Максимум того, чего может достичь человек, – это возвести отрицание в степень утверждения. Но утверждать со всей своей мощью, утверждать само утверждение – ведь это превосходит силы человека. «Создавать новые ценности – даже лев еще не способен на это, но сделаться свободным для новых ценностей – на это способно могущество
