Н е д о б е ж к и н. Я выпью… я бабе своей не подотчетный. Это ведь ты по одной плашке ходишь.
П а в е л (сдерживая ярость). Ты ступай, а? Ступай, не доводи до греха!
Н е д о б е ж к и н. До греха… хе-хе! Как порядочный петушится. (Уходит.)
Входят П о п о в, А л е к с е й. Навстречу им выбегает К у з ь м а.
К у з ь м а. Ага, Сорокин жених приехал!
А л е к с е й (тиская брата). Приехал, приехал! А ты раздобрел без меня! Как поживает твой одноглазик?
Кузьма молча высвободился, помрачнел.
П а в е л. Утонул он… схоронили недавно.
А л е к с е й. Н-ну… тут уж ничем не поможешь. (Встряхнул брата.) Ничего, братан… образуется. Хочешь, картинг тебе куплю или конструктор? На твой выбор…
К у з ь м а. Обойдусь… деньги тебе самому понадобятся… на свадьбу. Если мамка разрешит.
А л е к с е й. Я теперь сам с усам…
Из дома вышла П а в л а.
П а в л а (улыбнулась Попову). А, тут гости! Добро пожаловать.
П о п о в. Мне бы умыться с дороги.
П а в л а. Проходите, проходите! (Вводит Попова в дом, подает ему полотенце.) А я частенько вас вспоминала… весточки про сына ждала.
П о п о в. Я у вашего сына в писарях не служу.
П а в л а. А все ж таки мог бы два слова черкнуть… и не только про сына. Ждала я… шибко ждала!
Попов молча умывается. Павла, погладив его по широкой спине, выходит в ограду.
(Алексею.) Ну и заволосател! Бороды-то раньше одни старики носили!
А л е к с е й. То раньше, а то теперь.
П а в л а. Прежнее, значит, вам не пример?
А л е к с е й. Смотря какое прежнее.
П а в е л. С Поповым трудишься?
А л е к с е й. С ним.
П а в е л. По душе работенка?
А л е к с е й. Не жалуюсь.
П а в л а. Платят по совести?
А л е к с е й. На жизнь хватает.
П а в л а. А все-таки?
А л е к с е й. Да прилично выходит.
П а в л а. Хоть бы родителям какую толику подкинул.
А л е к с е й. В нужду впали?
П а в е л. Пока сводим концы с концами.
П а в л а. Мы уж не молоденькие. Если и поможешь — никто не осудит.
К у з ь м а. Все — деньги, деньги! Будто и говорить больше не о чем.
П а в л а. Говорить есть о чем. Да ведь человек не разговорами питается. Вот что, Алешка. Дели пополам. Одну половину себе, другую — семье.
К у з ь м а. Обнищала, бедная! Просишь… Эх, мамка!
П а в л а. Я кормила его… одевала. Теперь пускай долг отдает.
А л е к с е й. Я задолжал тебе трешницу… ту самую, которую ты мне на кино дать не хотела. (Подает деньги.)
П а в л а (гневно отшвыривает их). Над матерью издеваешься? Над родной матерью? Не рано ли, сынок? Смотри, припечет — снова под мое крыло кинешься.
А л е к с е й. Едва ли… везде люди, мам. И часто — замечательные люди! В случае чего они помогут. Пойдем, Кузьма… отряхнемся… от этого! (Уходит вместе с Кузьмой.)
П а в е л. И я на выпаса подамся… Там избушка… жить можно.
П а в л а. Стой! Выжди момент… потом решим. Выжди, пока Алешка гостит.
П а в е л. Э, брось, Павла, брось! Я давно уж… в глазу соринка. (Уходит.)
П о п о в вышел из дома.
П а в л а. Умылся?
П о п о в. Большую грязь смыл, которая снаружи. Сейчас бы душу чем всполоснуть… квасом хоть, что ли?
П а в л а. И квасу найдем. И кое-что покрепче. Потерпи. Я только принаряжусь.
П а в е л возвращается, но, услышав их голоса, останавливается.
П о п о в. Необязательно. Гость невеликий.
П а в л а. Зато дорогой. Может быть, самый… дорогой.
П о п о в. Буровик я, Павла Андреевна… я землю насквозь вижу… А вот тебя, хоть рентгеном просвечивай, не пойму. Темна.
П а в л а. Что ж тут темного? Люб ты мне…
П о п о в. Не поздно ли… бес в ребро ударил?
П а в л а. Поздняя ягода — самая сладкая.
П о п о в. Ну, если… сбудется, что Павел скажет? И сыновья взрослые.
П а в л а. Мы с Павлом давно чужие… А сыновья… от сыновей пока спрячем. Когда поумнеют — поймут.
П о п о в. Понимать нечего, Павла Андреевна. Не скрою, нравишься мне. Но я о людях привык думать. Тут много людей замешано. Сначала огляжусь.
П а в л а. Измельчали вы, мужики, измельчали! Бывало, пальцем помани — на край света пойдут за тобой… Верно, другие времена были.
П о п о в. Это точно: другие.
П а в л а. Я не в обиду сказала… для примера. Алешка-то как у тебя прижился?
П о п о в. Ничего, паренек старательный.
П а в л а. Не обижай его… деньгу положи побольше. Ну и держи крепче, чтоб не утек. На буровой-то он почти что дома.
П о п о в. Деньгу не я кладу — государство. А решит уезжать — кто удержит?
П а в л а. Кроме меня, некому.
П о п о в. Был слух, жениться он собирается…
П а в л а. Пускай женится… есть невеста. И дом им готов, и приданое. А мы себе рядом избушку построим… когда по свету болтаться устанешь.
Подошел П а в е л.
П а в е л. Рядом, значит? Ловко расплановала… (Посмеявшись.) За кнутиком я… кнутик дома забыл.
8
Под навесом А л е к с е й. Истово лупит мешок с опилками.
П а в л а. Мешок-то в чем провинился?
А л е к с е й. А так… силу девать некуда.
П а в л а. Ну, умный человек силе всегда найдет применение.
А л е к с е й. И я найду… со временем.
П а в л а. Трактористом был, слесарем… шоферил даже… теперь вот на буровую сбежал… Что гонит?
А л е к с е й. На буровую я от тебя убежал.
П а в л а. Уж коль бежит человек, то он от себя бежит… не поймет, глупый, что от себя никуда не денешься…
А л е к с е й. Я сам себе не мешаю… Что хочу, то и делаю. (Бьет по мешку.) Пах, пах!
П а в л а. А смысла в том много?
А л е к с е й. Смысл прямой: жизнь узнаю, людей…
П а в л а. Я сроду с острова не выезжала… а людей знаю получше, чем кто-либо. Да и жизни хватила… Дай бог всякому.
А л е к с е й. Ты лиха хватила, мам. Лихо — еще не вся жизнь. Есть что-то кроме.
П а в л а. Все разъяснил… спасибо. А то я не знала. Ну ладно. Вот узнаешь ты жизнь… людей узнаешь… Дальше что?
А л е к с е й. Дальше? Ничего. Помогать им стану.
Из избы голос Павла: «Отпусти, ведьма!»
П а в л а. Да что ты такой: бог, царь? Помогать… одному то надо, другому — другое… Попробуй на всех угодить… умишка не хватит. Я вот невесту тебе предлагаю и жизнь на всем готовеньком, а ты отбрыкиваешься…
А л е к с е й. Невесту я сам себе выберу…
П а в л а. Я к тому, что на счастье у каждого своя мерка. Ты всем единую навязать хочешь. Вот и вышло — кругом дурак. Отцу своему помочь не можешь. Слышишь — мается? А туда же: люди, жизнь…
Голос Павла: «Пусти! Покаешься!»
А л е к с е й. Отпустила бы… что он, зверь? Оплела веревками.
П а в л а а. Протрезвится — отпущу. Колоти чучело-то… с ним проще. (Уходит в дом.)
Алексей озадаченно снимает перчатки.
За воротами К у з ь м а и С о р о к а.
К у з ь м а. Алешка, через пять минут «Ракета» отчаливает.
А л е к с е й. Иду. Ты за отцом тут приглядывай.
К у з ь м а. С тобой ведь пил-то… Я его в строгости держу.
А л е к с е й. Вот река течет… мудрая, величавая…
С о р о к а. Прости, Алеша. Я глупая, наверно. Не поняла.
К у з ь м а. Он у нас этот… философ. Как завернет — сразу не разберешься.
А л е к с е й. И разбирать нечего: все просто у ней, все решено.
К у з ь м а. И не просто. И не решено. В реке рыбы друг друга жрут. И русло у ней меняется. Раньше вон где текла… по Коровьей протоке. Теперь — здесь. А ты — все просто.
С о р о к а. Кузьма, ты же… стихийный диалектик!
К у з ь м а. Чего-о?
Алеша и Сорока смеются.
А л е к с е й (перебирая пальцы девушки). Я скоро приеду за тобой. Слышишь? Скоро приеду.
С о р о к а. Слышу, милый! Я все слышу.
К у з ь м а. Целоваться-то будете? Я отвернусь.
А л е к с е й. Береги ее тут, Кузьма. И отца береги.
К у з ь м а. Отца береги, Сороку береги… а ты кого беречь будешь?
А л е к с е й. Всех остальных.
К у з ь м а. Ну точно: философ! Профилософствуешь — уйдет «Ракета».
С о р о к а. Да-да, милый! Ты поспеши.
А л е к с е й, поцеловав ее, убегает. Сорока прижала к щеке палец, словно хочет сохранить след поцелуя подольше.
К у з ь м а. Вот она, любовь-то! А я, однако, уж не полюблю. (Подумав.) Нет, с любовью покончено.
