свидетельства, что новеллу на тему встречи Э. По с А. Пушкиным планировал написать Ю. Н. Тынянов. Отголоски этой легенды звучат и в романе В. Катаева «Время, вперед!».
С. 108. «В паутинном углу затаясь…» Все-то Гофман с его пауками нейдет… – В сюжетах рассказов Э. Т. А. Гофмана «Зловещий гость» (1819) и «Магнетизер» (1814) ключевой темой является психологическое воздействие героя на сознание других людей. Эти «демонические личности» как будто сплетают паутину, в которую улавливают души и волю своих жертв, чтобы повелевать ими. Что же празднует память, пия… – Эту грамматическую форму Кривулин впоследствии обыграет в романе «Шмон»: «…пия – что за дивная деепричастная форма – «пия»! помнишь это великолепное опущение диафрагмы в конце пушкинского «…тихие слезы лия… и улыбалась ему, тихие слезы лия…?». …с шаровидным маэстро в углу, / с композитором всех геометрий… – Эта характеристика относится, видимо, к Гофману и определена разнообразием его творческих талантов.
С. 110. «Заслонясь прозрачною ладонью…» …вижу демократию воронью, / что книгосожжением согрета, / пеплом шелестящим на лету. – Ср. у Е. Шварц в поэме «Черная пасха» (1974): «Сожженными архивами кружится воронье». Это сходство объясняется не заимствованием и не сознательным цитированием, а родством поэтического зрения и тем, что зовется genius loci. Ст-ние Кривулина и написанную двумя годами позже поэму Шварц сближают также причудливо преломленные темы храма и церковной службы.
С. 111. Круг Антонена Арто. Представления Кривулина об эстетической теории и творческой практике Антонена Арто в момент написания этого ст-ния были достаточно поверхностными и сводились в пониманию «театра жестокости» как одного из изводов европейского сюрреализма. Но интуитивно стремление вывести искусство и его зрителя из круга социальной обыденности в иной мир (мир за углом), где человек и художник способны воплотиться во всей своей полноте, было Кривулину вполне понятно и близко. Мир, или круг, или цирк жестокости, который очерчивает Арто, в понимании Кривулина жесток потому, что более реален, чем реальность, видимая всем, реальность повседневная.
…холм совершенного мела… – Тема мелового круга, магического пространства, в котором таится недостижимая истина, см. также в ст-нии «С вопроса: а что же свобода?» (1975, с. 65 наст. изд.)
С. 112. Сон и дождь. Словно умирающий Некрасов, / приподнявшись на локте, / некрасив и одноразов / день, забытый в пустоте. – Картину «Н. А. Некрасов в период „Последних песен“» И. Крамской писал по частям: при жизни поэта была написана только голова, а уже после смерти дописаны фигура и интерьер. Обстоятельства создания портрета определили и данную ему здесь характеристику.
Цикл объединяет стихи, написанные в 1975–1977 гг. В это время началось активное движение в среде независимых художников и литераторов, состоялись многочисленные официальные и неофициальные выставки, была подготовлена антология неофициальной ленинградской поэзии «Лепта», возникли самиздатские литературные журналы «37» и «Часы». Эти и многие другие инициативы, возникавшие в среде непризнанных художников и литераторов, но далеко не всегда осуществлявшиеся, создавали ощущение бурной, но в то же время и мнимой отчасти жизни – ощущение, отразившееся в стихах этого цикла. Другой приметой времени стала эмиграция многих близких Кривулину людей его круга – ленинградцев и москвичей.
С. 114. Еще Орфей. Название ст-ния является отсылкой к одной из ведущих тем европейской и русской поэзии, но прежде всего к собственным вариациям этой темы, например в ст-нии «Натюрморт с головкой чеснока» (с. 98 наст.
изд.). Сюжет ст-ния можно схематично описать как столкновение клубящихся, словно на картинах Эль Греко, образов, воплощающих миф об Орфее, и подлинностью индивидуальной жизненной трагедии, которую знаменует собой Эвридика. …мир семейных альбомов… – Искусство со всеми его грандиозными средствами не в силах воспроизвести узнаваемый, устойчивый, повторяющийся в формах и деталях мир обыденной жизни. Жизнь мифа и жизнь его бесчисленных художественных воплощений, в которых «Орфей – механизму родная пружина…», существуют по разные стороны границы, отделяющей искусство «современности» от Эллады-Эвридики с ее «больным отношеньем источника с тенью».
С. 115. Тринадцать строк. Прочитанное через несколько десятилетий, это ст-ние воспринимается не только как запечатленный образ своей эпохи и своей страны, но и как осуществившееся предсказание их судьбы. …Паскалев тростник. – Новейший ко времени создания ст-ния перевод «Мыслей» Блеза Паскаля издан в 1974 году и принадлежит Э. Л. Линецкой.
С. 116. Яблоневый сад. Полдень. Воспоминание о лете, проведенном в Старом Крыму, в доме Валерия Всеволодовича Зеленского (р. 1944), психолога и писателя, ленинградского приятеля К. …где человек не сам – но яблоневый сад, но двухэтажный дом, / исполненный гостей, а сам себе уже никто не нужен… Архаическое употребление слова расширяет его значение, отсылая к Библии на старославянском: исполню душу мою; исполнен дней и проч. Сравни также в ст-нии «Рай» (1972) Анри Волохонского: «вол, исполненный очей».
С. 117. «Все оставили нас. Даже сами себя оставляя…» Эмиграция мыслится в ст-нии не только как отъезд в другую страну, но и как замыкание в себе, отказ от всяких попыток встроиться во «внешнюю» жизнь. Тема Иеремии… – Тема Плача пророка Иеремии – разрушение Иерусалима Навуходоносором II. Эта библейская книга породила жанр ламентации, скорбного плача, в европейской литературе и музыке. Все оставило нас, как на старофранцузской гравюре… – Имеется в виду одна из многочисленных гравюр, иллюстрирующих евангельскую притчу о сеятеле (Мф 13).
С. 118. «Ждали пропасти – но трещина ползет…» Ницше проклянет не оценивших тело… – Ср.: «Некогда смотрела душа на тело с презрением: и тогда не было ничего выше, чем это презрение, – она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она бежать от тела и от земли. О, эта душа сама была еще тощей, отвратительной и голодной; и жестокость была вожделением этой души!» (Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»).
С. 120. «В космос тела, в живую воронку…» Зловещая пугающая рутина государственных торжеств – осеннего парада в ознаменование революции – переосмыслена и прочитана как символическое доказательство неизменяемости, неподвижности мира. …в яме лотоса над виноградной улиткой… – Поза лотоса в буддизме и индуизме – классическая поза для медитации, а раковина улитки символизирует неподвижность времени.
С. 120. «Голос беднее крысы церковной…» Написано под впечатлением посещения обезьяньего питомника в Сухуми, где обезьяны служили подопытным материалом для медицинских исследований.
С. 121. Смерть Бакста. Древний ужас – одноименное полотно Льва (Леóна) Бакста, впервые выставленное в 1910 году. На полотне изображено апокалиптическое видéние гибели древнего города. В центре его находится архаическая статуя богини Афродиты. Кривулин увидел в сюжете картины пророчество о будущих ужасах войны, свидетелем и жертвой которых мог бы стать художник, если бы не его смерть в 1924 году.
С. 123. Дом поэта. Название ст-ния повторяет название ст-ния М. Волошина, в котором описан его коктебельский дом. …помнит чучело крымское, лоб оставляя открытым… – Абрис скалы, ограничивающей часть Карадага, обращенную к
