представление о поэтике Левитина может дать, скорее всего, сопряженная с ней лирическая суггестивность. Потому что в основе его живописного строя она и лежит, выражая ценности внутреннего мира художника. ‹…› Аналог этой живописи – поэзия» (
Арьев А. «Осветленная тьма» Валентина Левитина // Звезда. 2020. № 3).
С. 137. «Речь муравья эдемского полна…» Написано под впечатлением совместного с М. М. Шварцманом посещения Русского музея, во время которого в залах древнерусской живописи художник прочел импровизированную лекцию о своем понимании иконописи и искусства вообще.
С. 138. Книга в сумерках. Перекликается с написанным ранее ст-нием «Форма» (с. 94 наст. изд). Ср. также с переводом Б. Пастернака из Р. М. Рильке («За книгой», 1966).
С. 139. «Я начал – и оборвалось. И пауза настала…» Парадоксальным образом эти стихи о паузе, промежутке, остановленном (оборванном) движении возникли в тот момент, когда в жизни Кривулина, личной и творческой, происходили важные события и перемены.
С. 140. Ерикъ. Ерик – небольшой речной проток, соединяющий два водоема; также старое русло реки. До начала XVIII века Безымянным ериком называли реку Фонтанку в Петербурге.
С. 141. «Бес тела моего и тонкий бес души…» Новый вариант пушкинской «Сцены из Фауста» (1828), где все смысловые акценты переставлены, но раздвоенность сознания остается главной темой, решаемой в свойственном Кривулину духе метафизической телесности.
С. 144. «Одиноко в небо грозовое…» Карандаш Ильи-пророка… – Имеется в виду часто встречающееся на иконах изображение Ильи Пророка с поднятым вверх пальцем. Есть мертвенность в разлитии равнин… – Грамматическая конструкция, отсылающая ко многим образцам русской поэзии: «Есть наслаждение и в дикости лесов…» (1819) К. Батюшкова, «Есть упоение в бою…» (1830) А. Пушкина, «Есть в осени первоначальной…» (1857) Ф. Тютчева. …где только образ Божий сохраним. – Отсылка к последней строке «Последнего катаклизма» (1829) Ф. Тютчева: «…и Божий лик изобразится в них».
С. 145. Песня равнины. Тема равнины, безжизненной плоскости связывает это ст-ние с предыдущим, написанным тремя годами ранее. Ямы толкуют о ямах… – Парафраз псалма 41: «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих».
С. 146. Чаша. Многие смысловые мотивы и предметные детали объединяют это ст-ние с двумя предыдущими, что позволяет рассматривать их как сознательно выстроенный триптих.
Переход и отдых. Шесть стихотворений на случай
С. 149. Сто лет без Тютчева. Эта «эпитафия» в год столетия смерти Ф. И. Тютчева как бы распутывает клубок пантеистических и христианских мотивов в его поэзии. Первоначально три ст-ния из многих, обращенных к Тютчеву, были объединены в цикл «Из „Круга памяти Тютчева“». Кроме данного ст-ния, в него входили «И ритм покинул руку…» (другое название «В Чудовом монастыре»), «Чего душе недостает…» (с. 340 наст. изд.). …сосредоточится на праздном волоске, на блестке паутины… – Ср. у Ф. Тютчева: «Лишь паутины тонкий волос / Блестит на праздной борозде…» («Есть в осени первоначальной…» 1857).
С. 150. Автомобиль начала века. К 60-летию приезда Маринетти в Россию. Приезд в Россию создателя футуризма Филиппо Томмазо Маринетти состоялся зимой 1914 года. Об этом событии подробно рассказал Б. Лившиц в своей мемуарной книге «Полутораглазый стрелец» (1929). Эпиграф – контаминация разных высказываний Маринетти, в частности из его «Манифеста футуризма» (1909). Не быть пассеистом… – В одном из интервью Кривулин говорил: «Я не считаю себя пассеистом. Вообще мне кажется, что мы живем во времена эклектики, когда сам художественный язык в его специфике и стилистической замкнутости несуществен. Когда стих образует метастилевые закономерности. Хорошо это или плохо? Может быть, и плохо. Но я с равным раздражением отношусь и к авангардизму, и к пассеизму ‹…› для меня они в одинаковой степени архаичны. На мой взгляд, сейчас нет стиля, который мог бы претендовать на универсальность. И универсальность достигается лишь в рамках взаимоотнесения совершенно разнородных элементов, за счет эклектичной перенасыщенности. Само это понятие (пассеизм) стало распространяться по всему миру после „Манифеста против пассеизма“ Маринетти. По Маринетти, пассеизм – это искусство домашинной эпохи, до символизма. ‹…› Поскольку возникли отношения человека с машиной, то произошли изменения в оценке формы и, соответственно, изменилась функция художника. Под этим знаком и прошло все искусство XX века» (Митин Журнал. 1985. № 6). …не сеять гнедого зерна… – то есть не предаваться патриархальным занятиям.
С. 150. Стихи на День колхозника 11 октября 1970. День колхозника, переименованный в 1966 году во Всесоюзный день работников сельского хозяйства, отмечался во второе воскресенье октября – в 1970 году 11 октября. …и Летний сад, убежище Камен… – В Летнем саду установлены скульптуры трех Муз (Камен): Эвтерпы, Терпсихоры и Талии. Но дочери-душе двурукий труд неведом… – Персефона, дочь богини плодородия Деметры, в древнегреческой культуре стала символом бессмертия души.
С. 151. Стихи на День Победы 9 мая 1973. Клейкой – как говорится о зелени мая… – Аллюзия на строки О. Мандельштама: «Я к губам подношу эту зелень – / Эту клейкую клятву листов…» («Я к губам подношу эту зелень», 1937). Для Кривулина, обращавшего внимание на всякого рода «нумерологические» совпадения, значимой была и зеркальная датировка этих ст-ний.
С. 153. Стихи на День авиации и космонавтики. Впервые: Континент. 1976. № 10. Посвящено В. И. Левитину (см. коммент. на с. 489 наст. изд.). При публикации в журнале название было изменено: «Стихи на день авиации и астронавтики». В С(П) возвращено прежнее название.
В начале 1970-х гг. Кривулин близко общался с учеником К. Малевича и М. Матюшина, теоретиком искусства Владимиром Васильевичем Стерлиговым (1904–1973) и художниками его круга. Был увлечен идеями чаше-купольного пространства («И после квадрата я поставил чашу» – В. Стерлигов), «пошатнувшегося пространства», создающего картину мира в движении, взаимопроникновении пространств, неожиданных превращениях, отсутствии верха и низа – «безвесии». В поэтике Кривулина нашли прямое отражение декларируемые Стерлиговым идеи «единовременного бытия самого далекого и самого близкого», зеркальности и «обратности» мира. См. также ст-ния «Форма» (с. 94 наст. изд.) и «Пусть пустующей формы еще не нашло…» (1974, с. 175 наст. изд.), где эти идеи нашли наиболее полное и последовательное выражение. Образ чаши у Кривулина учитывает всю многозначность христианской литургической символики, ср. далее: Сколько света излито из чаши / и сколько начертано рыб / на песке и на стенах! («Обстоятельства смерти обстали», с. 162 наст. изд).
С. 156. «На Патмосе острове спал Иоанн…» – На греческом острове Патмос сосланному туда Иоанну Богослову явилось Откровение (Апокалипсис). …снится – что видеть не в силах… – Традиция гласит, что Иоанн получал вдохновение в страшных снах, которые приходили через три трещины в потолке пещеры – символы Троицы: Отца, Сына и Святого Духа.
С. 158. Кто переплыл. …но крик подобен краю… – Макаронический каламбур, Кривулиным вполне осознанный: в слове «край» фонетически присутcтвует английское cry – крик. Сложная символика этого ст-ния определена
