только затем, убедившись, что охрана бодрствует, пришел в свою палатку и начал снимать доспехи.
Однако он не успел лечь, как послышался шум, крики. Схватив копье и щит, Данав выбежал из палатки.
Зажженные перед ужином, костры еще ярко горели, и в их свете были видны ошалевшие от неожиданности люди.
Данав мгновенно оценил ситуацию – откуда-то из темноты на лагерь падали стрелы, причем стрелки были очень меткие почти каждая стрела попадала в цель.
Данаву ясно стало, что сторожа прозевали нападение противника. В голове Данава мелькнула догадка, что уклонившиеся от встречи чужие вернулись и напали на лагерь.
Но кто бы ни напал на лагерь, Данав знал, что делать: в первую очередь требовалось прекратить панику среди дружинников и собрать их в один отряд. Построившихся в боевой порядок опытных профессиональных воинов взять не так-то просто, даже превосходящему в силах врагу.
Определив, с какой стороны падают стрелы, он прикрылся щитом и стал останавливать пробегающих мимо дружинников и ставить в строй. Под руку попался и сигнальщик с рогом. Это облегчило дело. Сигнальщик дал сигнал, и вскоре Данав был окружен кольцом дружинников. Когда первая неразбериха прошла, нашлись и щиты, и копья.
Нападающие пускали стрелы по тем, кто оказывался в свете костров, поэтому Данав поспешил увести своих людей в темноту.
В темноте Данав перестроил людей клином, на что ушли секунды, и затем направил отряд в сторону, с которой падали стрелы. Оттуда слышался и храп лошадей. Учитывая дальность полета стрелы, нападающие должны были находиться недалеко.
Его расчет оказался верен – через полсотни шагов Данав увидел линию всадников. Всадники методично пускали стрелы по лагерю. К удивлению Данава, их оказалось не так уж и много.
Данав выругался и приказал части своих людей обойти всадников, чтобы напасть на них с тыла и не дать им уйти. Остальным велел затаиться, ожидая его сигнала.
Прошло еще минут десять, и из темноты послышался свист – это был знак, что неизвестные всадники были окружены. Тогда Данав поднялся и крикнул, чтобы все нападали на противника.
Дружинники дружно кинулись на всадников. Те попытались бежать, но наткнулись на зашедших им в тыл воинов. Дружинники быстро выбили лошадей, и нападающие оказались пешими.
Бежать они уже не могли, но сдаваться они не собирались. Они образовали круг, первая линия круга приготовила копья, а вторая продолжала сыпать стрелами.
Но все уже было предрешено. Данав снова перестроил дружинников в клин и, встав во главе клина сам, вонзился в ряды противника.
Воины противника были меткими стрелками из лука, но в рукопашной схватке они оказались слабы, поэтому первым же ударом дружинники рассекли вражескую оборону на две части.
Многие из воинов противника тут же пали под ударами дружинников, другие начали сдаваться. Лишь несколько наиболее крепких продолжали оказывать сопротивление.
Особенно один из воинов – по телосложению не слишком крепкий, но очень ловко орудовавший мечом.
Меч – признак того, что его обладатель не простой человек. Движения воина были странно, по-женски, мягки и плавны. Тем не менее они были сильны, и после каждого из выпадов воина кто-нибудь из дружинников получал ранение. Воина окружило несколько дружинников, но они ничего не могли сделать.
Рассердившись, Данав решил сам разделаться с воином. Он подал знак, дружинники расступились, и Данав вихрем налетел на воина, нанося ему удары. Тот отбил первые удары. Однако по слабости ответных ударов Данав почувствовал, что воин физически ослаб. До сих пор он побеждал в единоборстве за счет ловкости, но, видно, пришел конец его силам.
Что делать дальше Данаву было ясно, он решил нанести топором самый сильный удар, на который был способен. Таким ударом он мог поразить противника, даже если бы тот и попытался его отразить.
Данав замахнулся топором и ударил, но противник ловко уклонился в сторону, и топор Данава, скользнув по его мечу, провалился в пустоту и потянул Данава за собой. Этот неудачный прием едва не свалил Данава с коня. От неловкого движения с его головы свалился шлем.
Восстановив равновесие, Данав тут же замахнулся для второго удара. Вероятно, и второй удар не достиг бы цели – противник был ловок, как дикая кошка. Но неожиданно противник удивленно вскрикнул, и меч буквально вывалился из его рук.
Торжествующий Данав немедленно воспользовался удачным моментом и ударил топором по плечу противника. Противник охнул и медленно опустился на землю.
Победу Данава дружинники встретили радостными криками. Данав тронул лежавшего у его ног противника кончиком топора. Противник был еще жив и слабо застонал. Его голос Данаву показался знакомым, и он решил взглянуть на лицо своего врага.
Он снял с головы противника шлем, и из-под него выпали густые длинные волосы.
– Женщина?! – удивился Данав.
В темноте черты лица было трудно рассмотреть, и Данав крикнул:
– Быстрее поднесите мне огня.
Ему подали факел, и он осветил лицо противника.
Ее лицо было бледно. Глаза закрыты. Из уголка рта стекала струйка крови.
Но когда Данав увидел лицо своего противника, он понял, почему тот так внезапно прекратил сопротивление. Это была Денепра.
– Денепра! Ты ли это?! – с ужасом воскликнул Данав, не веря своим глазам.
Денепра открыла глаза.
– Я, мой милый, – тихо прошептала она.
– Но как ты здесь оказалась?! – простонал Данав.
– Я рада, что увидела тебя, – снова зашептала Денепра.
– Но почему ты напала на наш лагерь? – спросил Данав.
– Прости, – прошептала Денепра.
– За что? Я сам был виноват в ссоре.
По ее щеке скатилась слезинка.
– Данав, я ношу под сердцем твоего сына… – сбивающимся шепотом говорила Денепра, – но как все вышло глупо…
– Ты носишь моего сына? – воскликнул Данав.
– Я умираю… мне жаль, что и он умрет со мной… прости, что я не смогла подарить тебе сына.
– Но как же это? – схватился за голову Данав и заплакал.
– Боги были правы – наша любовь принесла нам смерть, – тихо промолвила Денепра.
– Но как ты здесь оказалась? Как? – рыдал Данав.
– Это неважно, – сказала Денепра. Она хотела еще что-то сказать. Но кровь внезапно хлынула из ее горла, и лицо сделалось словно мел.
– Прости, – сказала она и закрыла глаза.
Данав схватил ее.
– Любимая моя, ты должна жить. Ты будешь жить.
Чувствуя, как холодеет ее тело, он отпустил ее на землю и поднял руки к небу.
– О боги, за что вы так возненавидели нас? Почему вы сделали так, что я убил свою любимую собственной рукой? Вы молчите, боги? Значит, вам нечего сказать в свое оправдание. Я проклинаю вас навеки!
Данав словно
